Наследница для Чудовища (СИ) - Дали Мила
Если Хамарова не дрянь и сможет заслужить уважение среди бойцов, то в случае моей смерти она не останется без поддержки. При любом наезде или кипише стоит Айяне показать гравировку обидчику, как все проблемы тут же отпадут. Супруга Грома тоже носит такое кольцо.
И моя будет. Жена. Жаль, что фиктивная.
От ювелира я возвращаю Громова домой, но просто так лидер не прощается:
— Роспись послезавтра?
— Ну.
— Веронику Сергеевну, дочь и тещу к тебе отправим. Пусть помогают со сборами. Ты мне нужен здесь.
— Кто-то опять бунтует?
— Да, ты, Замут. Якутка плохо влияет на тебя, ведьма. Доброта — неподходящее качество для моего заместителя. Главного бойца. Лучшего наемника. Ликвидатора.
— Брось, Гром!
Отмахиваюсь, но лидер по-прежнему серьезен:
— Не вынуждай меня сделать с тобой то, что делал покойный Давыдов, когда был при власти.
— Подвесишь на цепях и начнешь бить пока не озверею?
— Именно.
— Я выдержу, Гром, не сомневайся.
Лидер жмет мою руку, закуривает и скрывается за вратами во дворе. Я падаю в машину и снова вливаюсь в дела.
После того как Хамарова, дева преподобная, ударила меня по голове, я действительно стал ощущать то, что когда-то казалось нереальным. Да и сейчас новые чувства для меня инородны. Однако я вспомнил, кем являюсь на самом деле. И кем был всегда, но Гром об этом знать не должен.
Артём не выгонит меня из группировки, но вторую амнезию организует в два счета. И будет прав абсолютно, то, что со мной происходит неприемлемо для ведущего участника ОПГ. Я бы тоже так сделал.
Сворачиваю с перекрестка направо и останавливаюсь у старой панельной многоэтажки. Выхожу из кроссовера и вижу выцветший баннер “Парикмахерская Людмила”. На раздолбанных бетонных ступеньках подпирает стену и смолит тонкую папиросу сама Людмила. Единственная баба которой не хочется оторвать руки. Только Люся во всем городе может справиться с моей башкой.
— Бороду мне еще подкантуешь?
— По полной программе. Праздник, что ли?
Люся снайперски плюет в ведро с бычками и запускает туда же окурок.
— Женюсь, Люда. Послезавтра.
— О… ну тогда я особенно постараюсь, с тебя ликер.
Люда моет мне голову, и я успеваю прибалдеть он ногтей на затылке. Люда усаживает меня в кресло и накрывает накидкой. Люда стрижет мои густые волосы так, что клочки отлетают в разные стороны. Проводит машинкой мне по морде, оформляя щетину.
Я выхожу из цирюльни, перекурив на порожке с Люсей, шагаю обратно в машину. Усаживаюсь за руль и проверяю телефон. Одно сообщение от Бивня. Говорит все спокойно, они следят за Якуткой со двора, а она из окошек за ними. Недовольная говорит, хмурая.
Двадцать семь писулек от Вероники Сергеевны: свадебный бутик с платьями для невесты нашла, тамаду нашла, себе наряд нашла, розовое шампанское самое вкусное, скидывай деньги на оплату суеты. С Магдаленой и дочкой уже мчит к Хамаровой, чтобы не дать скучать перед важным событием. Так Якутка вас и ждет. Ага.
Перевожу на карточку Вероники нужную сумму.
Остаток дня уделил основным вопросам в группировке, проводил собрания, решал проблемы. Как, впрочем, и пятницу перед регистрацией. Я не видел Хамарову и не слышал, только из разговоров с Вероникой знал, что все в порядке.
В субботу я продрал шары, едва взошло солнце. На террасе Громова стол еще влажный от росы. Я пью кофе и коряво царапаю на листке бумаги свое прошлое. Я пишу про Грозный, мать, отца, рано ушедшего друга Салиха. Сворачиваю листок и прячу в букет из красных роз, который лично покупал для Айяны.
Сегодня я женюсь и у меня тоже будет семья. Почти настоящая. Если у нас появятся дети, я сделаю все, чтобы они не повторили моей судьбы.
— Замут? — сонно хрипит Гром и пряча кулаки в карманы штанов, выходит ко мне. — Переживаешь?
— Еще чего!
— Слишком заметно, — усаживается напротив. — Ты знаешь, как я ценю тебя, боец, поэтому решился на уступки. Но не забывай, какую женщину ты выбрал.
— Эта блажь только из-за рудника.
— Нет, Замут. Мне можешь не пиздеть.
И Гром, как всегда, прав.
Я принимаю душ, моюсь на два раза. Хорошо, что Артём во дворе, а его жинки нет в доме. Я беру фен Сергеевны. Укладываю волосы так, как показывала Люся. И об этом никто никогда не узнает. В комнате, лично отведенной мне Громом, я надеваю новый черный костюм и ахуенную белую рубашку. В нагрудный карман помещаю такую же розу как в букете для Айяны.
— Ты же брызгался одеколоном, Замут. Прекращай, а то подохнем, пока доедем в Загс!
Подшучивает такой же с иголочки Гром, только в сером костюме и без роз.
К полудню мы выходим из дома. На территории ровно половина бойцов ОПГ заставили тачками улицу вплоть до соседней, примяв бизнесменские газоны. Вторая половина стало быть уже у меня. Они охраняют женщин и будут сопровождать их до Загса.
По дороге я почти одну за одной поджигаю сигареты, промачиваю горло слащавым шампанским по совету Вероники Сергеевны. Мы подъезжаем ко дворцу первыми, скоро подтянутся остальные и, наконец, привезут мне Хамарову. У нас остается свободное время, еще раз проверяю связь с бойцами по рации. Вот такой я жених.
— Бивень, снайперы на местах?
— Да, сама территория Загса тоже отцеплена, левых не будет.
Пришлось усадить стрелков и на время заблокировать здание. Хоть мы и не афишировали событие, но уверен слухи уже расползлись по городу. Я не хочу, чтобы кто-то посмел омрачить сегодняшний праздник. Желающих предостаточно.
На светлой каменной дорожке у Загса просторно и стоят лавки как в райских садах. Здесь слишком много зелени и цветов. Я выправляю стать и, возвышаясь по центру, встречаю глазами подъезжающий Хаммер.
Грудину ломит от предвкушения и да, я волнуюсь.
Дверца Хаммера плавно распахивается, я замираю — Магдалена с ног до головы в жемчугах корячится. Выдыхаю, но снова замираю — мелкая пуля, дочка Грома в ядерно-желтом платье вылетает следом. Раздражаюсь, задерживаю дыхание и… Сергеевна в леопардовом платье до щиколоток медленней всех лезет из тачки. Моя-то где?
Не выдерживаю, быстрым шагом оказываюсь рядом с Хаммером, интуитивно протягиваю ладонь и из салона за нее хватается ледяная ручка с тонкими пальцами. Я помогаю Айяне выйти и сдавливаю улыбку, сохраняя имидж.
Сначала я вижу белоснежное пышное облако юбки, расшитое камнями. На солнце переливается так, что охота прищуриться. Потом такой же сияющий корсет, что приподнимает маленькие сиськи Хамаровой. Кудрявые распущенные локоны, а сверху диадему. Айяна поднимает на меня лицо.
— Ух ты, ж…
— Слишком ярко накрасили, да?
— Охуенно…
Всё. Айяна дрожит и светится. Она улыбается во весь рот, и я тоже сдаюсь. Передаю ей букет. Обхватываю за корсет, дотрагиваюсь ладонью обнаженных плеч. Айяна красива. Я и дома считал Хамарову привлекательной, но сейчас особенно. Надышаться ей не могу. Зависаю в холодных голубых глазах.
— Эмин?
Я слышу ее шепот и теряю контроль. Склоняясь нежно целую Айяну, ощущая во рту вкус ягодной помады. Сегодня Якутка даже пахнет иначе или просто у меня снесло крышу. Я обнимаю Хамарову, а девушка прижимается щекой к моей груди. Ей страшно.
— Не бойся. — Говорю тихо только для нас двоих. — В запасе еще пятнадцать минут и я должен выяснить… — дотрагиваюсь ее подбородка, снова поднимаю лицо Айяны, — эта свадьба… Если ты не захочешь, после росписи я к тебе не притронусь. Я не буду тебя насиловать и…
— Эмин, я захочу.
— По своей воле?
— Да.
— Тогда я скажу тебе одну вещь, — уже блякнул, но слова застревают в глотке. Пожалуй, тяжелее этого ничего не испытывал. Но говорю, как чувствую, — кажется, я влюблен в тебя… Айяна…
Якутка широко-широко распахивает глаза, снова улыбается, смущается, краснеет. Я дурею оттого, что Хамарова счастлива, и чтобы не сорваться отхожу в сторону. Впервые за долгие годы смог подарить кому-то радость, а не боль.
