Плохая мать (ЛП) - Шеридан Миа
— Гэвин, — предупредила она.
Что-то сверкнуло в его глазах.
— Ты никогда об этом не думала? Представляла это?
— Нет, — сказала она. — А если и представляла, то не могу припомнить. — На этот раз она лучше изобразила равнодушие, или, по крайней мере, ей так казалось.
Но когда она посмотрела на Гэвина, то усомнилась в этом предположении. Он смотрел на нее с легкой улыбкой на губах, как будто прекрасно знал, что она лгала. И, конечно, он, вероятно, так и сделал. Он читал лица. Не только ее. Но Сиенна прекрасно знала, что у него была сотня рассказов, связанных с ней, и он наверняка еще их помнил.
Это заставило ее почувствовать себя слабой и незащищенной там, где раньше она чувствовала себя любимой и желанной. Давным-давно.
Гэвин отвел взгляд, и у нее возникло странное ощущение, что он дал ей возможность уединиться.
— Я сказал Мирабель, что ты вернулась в город, — произнес он.
Она едва сдержалась и не вздрогнула, но знала, что ей не удалось скрыть боль в глазах.
— Она скучает по тебе, Си, — мягко сказал он. И снова была эта Си. Она хотела сказать ему, чтобы он перестал называть ее так, но не знала, как это сделать, чтобы просьба не прозвучала жестко. Это не звучало расчетливо, скорее — старая привычка, поэтому она оставила это. Лучшим решением было бы завершить это дело и больше никогда не проводить с ним ни минуты. Никогда не смотреть ему в глаза. Никогда больше не слышать, что он называл ее Си — или как-нибудь еще, если уж на то пошло. И почему эта мимолетная мысль вызвала еще более противоречивые эмоции, охватившие ее? И почему это произошло только с Гэвином и ни с кем другим?
— Я тоже скучаю по ней, — призналась она, потому что это была правда, и вдруг ей стало легче, когда она произнесла эту истину, хоть и частичную — ведь он все еще видел ее насквозь.
— Мне очень жаль, — сказал он, и ее глаза встретились с его, расширившись, потому что она была удивлена этими словами. — Мне очень жаль, Си, но больше всего мне жаль, что ты потеряла Мирабель.
Сиенна издала тихий вздох боли, но покачала головой.
— Это не было твоей заслугой. Я сама виновата. Мне следовало поддерживать связь, — сказала она. — Однако сначала… для меня показалось лучшим выходом разорвать все связи. — Она ковыряла край этикетки на бутылке с водой. — Позже, когда я устроила свою новую жизнь в Нью-Йорке, обрела счастье… устроилась в… мне казалось, что контакт с ней — ох, я не знаю — мог отбросить меня назад, я думаю. — Возможно, она даже боялась, что это полностью сведет на нет ее счастье, и она вернется к исходной точке, в том же месте, где она была в тот день, когда постучала в дверь трейлера Мирабель во взятом напрокат, грязном свадебном платье… Сиенна покачала головой. — У меня возникнет соблазн спросить о тебе… и я действительно не хотела знать… но она бы рассказала о тебе. Я точно уверена. И это действительно было проблемой. — Она издала небольшой смешок, лишенный веселья. — Так что я просто оставила свою жизнь здесь полностью позади.
Они оба молчали несколько мгновений, пространство между ними оказалось заполнено словами, которые никогда не были сказаны, сожалением, которое они оба могли нести, хотя Сиенна не обязательно хотела вдаваться в подробности этого. Не было никакой определенной цели, не так ли? Они оба пошли дальше. Она была практически помолвлена, и хотя судьба свела их вместе, все же это носило временный характер.
Возможно, ее малая часть действительно так и не сдвинулась с места, несмотря на то, что она только что сказала ему. Возможно, если она собиралась отдать должное судьбе за их воссоединение, вселенская цель — во всяком случае для нее — заключалась в том, чтобы она могла полностью извлечь эту последнюю часть его из своей вселенной. Это доказало ей, что она могла проводить время с Гэвином, не превратившись в кучу эмоциональной размазни; она могла бы даже вспомнить прошлое, признать старые обиды и затем спокойно спать ночью. А потом, когда их время, проведенное вместе, подошло бы к естественному завершению, поскольку ее дело было раскрыто, она могла бы продолжить свой веселый путь и знать, что Гэвин Декер больше не занимал ни малейшей частички ее сердца.
Она хотела этого.
Брэндон это заслужил. И я тоже.
— Итак, — сказал Гэвин после небольшой паузы, и она увидела дразнящий блеск в его глазах, когда он наклонил голову и посмотрел на нее. — Ты никогда не искала меня? Ни разу за одиннадцать лет? — она знала, что он задал этот вопрос, чтобы ослабить напряжение, или, возможно, немного разозлить ее, и это сработало, что заставило ее тихо рассмеяться.
— Боже мой, ты все еще тщеславен, не так ли?
Он тоже засмеялся.
— Я никогда не был тщеславным.
— Ты был. Полностью занят собой. Я не могу себе представить, чтобы фан-клуб как-то помог в этом отношении.
Они оба ухмыльнулись и какое-то мгновение напряженно смотрели друг на друга, их улыбки исчезли одновременно.
— Честно говоря, я тебя искала, — призналась Сиенна, пожав плечами и взмахнув рукой. — Знаешь, прошли годы. Я горжусь тобой. Счастлива за тебя. — И это была правда, хотя и причиняла боль.
Она встала, прежде чем он успел ответить, и протянула руку к его пустой бутылке с водой. Он отдал ее, и она пошла на кухню выбросить мусор. Когда Сиенна вернулась, он стоял.
— Ты устала. Мне нужно идти.
Она кивнула. Поскольку была измотана еще до того, как вернулась домой, и сейчас она была измотана еще больше, но теперь дело было не только в физическом истощении.
— Спасибо за ужин. Как ты заметил, шкафы практически пусты. Я бы, наверное, съела на ужин ложку пищевой соды. — Или заказала что-нибудь, но не смогла бы бодрствовать достаточно долго, чтобы поесть.
— Никогда не доходи до такого уровня отчаяния. Я всегда готов доставить пиццу, если она тебе понадобится.
Последовала неловкая пауза, а затем он подошел к двери и открыл ее.
— Гэвин, подожди, — сказала она, и он быстро обернулся, выражение его лица показалось ей выжидающим. — Ты будешь свободен завтра, если у нас возникнут вопросы относительно той записки, которую мы нашли сегодня?
Проблеск эмоции, но очень краткий и нечитаемый.
— Абсолютно. — Он улыбнулся, снова отвернулся и бросил через плечо. — У тебя есть мой номер.
Сиенна закрыла дверь и заперла замок, а затем направилась прямо в душ. Она очень устала, так почему же у нее возникло странное подозрение, что она не сможет уснуть?
Глава тринадцатая
Сиенна подняла глаза, когда Кэт ворвалась в кабинет Ингрид, сжав что-то в руке.
— Шкаф, — сказала она.
— И тебе доброго утра, Кэт, — с сарказмом сказала Ингрид.
Кэт бросила на нее взгляд, сопровождаемый мимолетной улыбкой, и села рядом с Сиенной.
— Ты бежала?
Сиенна прибыла всего двадцать минут назад, и хотя они с Кэт рассказали Ингрид суть того, что было обнаружено в заброшенном доме, Сиенна просмотрела фотографии улик, и Ингрид потратила несколько минут на то, чтобы прочитать последние новости и копию записки.
— Я в курсе, — подтвердила Ингрид.
— Ладно, хорошо. Послушайте, я позвонила криминалистам, которые находятся в доме, где мы вчера вечером нашли письмо, и попросила их проверить под полом во всех чуланах.
Бровь Сиенны опустилась.
— Пол… — ее глаза расширились от осознания. — Пол в чулане, где, по его словам, он прятал свои игры от отца.
— Да, — взволнованно сказала Кэт. — Это казалось очень конкретным, не так ли? Что-то мне не давало покоя, и я поставила Рахманинова в машине по дороге сюда — во втором фортепианном концерте до минор это происходит каждый раз. — Она подняла пальцы вверх и драматично шевелила ими, как будто играла на пианино, одновременно используя голос, чтобы «напеть» мелодию, прежде чем Ингрид прервала ее.
— Кэт, чем ты занимаешься?
— Недостаток кофеина, это точно. Много кофе не бывает. Я хочу сказать, что мне нужно было очистить свой разум, и классическая музыка помогает в этом. В любом случае, — она махнула рукой, — криминалисты нашли сумку под половицами чулана наверху, и один из них сейчас едет сюда, чтобы мы могли ее проверить.
