Милашка для психа
Псих смотрел на нее, сложив руки на груди. Таня пыталась понять, что у него на уме. Он считает ее идиоткой? Злится? Думает, что она жалкая? Или все сразу?
– Хватит молчать.
– А что мне сказать? Вчера ты заявила, чтобы я убирался вон, а сегодня собираешься использовать меня, как шлюху для выгула.
Таня вздохнула.
– Ты начал эту игру. Или что ты хотел? Сначала кинуть маме намек на то, что мы встречаемся, а потом сбежать от ответственности?
Псих вскинул брови. Потом шагнул вперед, напирая на Таню своим могучим телом. Джек, сидевший рядом, облизнулся так, словно псих собирался Таню убить и зажарить, отдав ему косточки.
– Сбежать? Ты думаешь, будто я бегу?
– Я не знаю, что мне думать. Ты заявляешься ко мне домой, навязываешься, заставляешь меня подселить тебя к себе, и при этом не говоришь, зачем.
– Интерьерчик понравился, – псих пожал плечами.
– Хватит.
– Зачем тебе подробности?
– Не хочу, чтобы ты втянул меня в грязные делишки.
– Тогда почему согласилась? Не смогла передо мной устоять?
Таня сделала глубокий вдох ртом. После чего попросила себя успокоиться. Ей не нужны были скандалы с психом сейчас, она не поведется на его провокационные пошлые шуточки.
И как вообще так вышло, что она из нападающей превратилась в жертву? Псих прямо-таки давил. Нападал, не позволяя Таниным вопросам прорваться.
– Слушай, у меня нет времени спорить с тобой, – сказала она, помотав головой. – Если хочешь остаться, то помоги мне с мамой. Если нет – дверь там.
Она прошла мимо, задевая психа плечом.
В глубине души она надеялась, что почувствует чужую крепкую хватку на своем запястье. Гребанная недотраханная дура внутри нее бесконечно этого хотела. Чтобы все началось с мертвой хватки, с простого прикосновения, а потом продолжилось на диване во всех существующих позах.
– Если я тебе помогу, – услышала она позади. – То ты перестанешь меня выгонять. Я буду здесь столько, сколько потребуется.
Таня обернулась.
– Наглеешь, псих.
– Не бойся. Всего пара недель, может быть месяц.
– Ты уже заливал мне про пару недель.
Она не знала, что ей делать.
Внутри боролись две личности. Одна была готова на все, чтобы утереть Владу нос и заставить маму пищать от восторга, а вторая… Вторая прыгала на голове у первой и вопила, что дело вовсе не в маме. И не во Владе. А в Тане, которая скоро нахрен сгорит от сексуального напряжение и незакрытых гештальтов с психом, поэтому и придумывает поводы.
Таня ждала, что он ответит, но тот вдруг прищурился и наклонил голову, разглядывая Танино лицо.
– С чего вдруг ты решила ходить по маминой струнке? Ты была против.
– Неважно.
– Оу… Становится все интереснее, – псих улыбнулся, как бы намекая Тане, что та не отвертится, и что он расколет ее, как орех.
Улыбка его, кстати говоря, вводила в ужас. Как будто перед тобой волчара, который сейчас обглодает тебя, но перед этим решительно настроен поиграть.
Таня развела руками.
– У тебя свои секреты – у меня свои. Так что – согласен?
– И что мне нужно делать? – он издевался – откровенно и нагло. – Смотреть на тебя, как будто я сейчас умру от любви? Есть из твоих рук? Тискаться с тобой по углам?
– Тискаться совсем не обязательно.
– Зря. Я бы потискался.
– Прекрати, – Таня чувствовала, как кровь приливает к щекам и абсолютно ни черта не могла с этим поделать.
– Все нормальные пары тискаются.
– Значит мы будем не нормальной парой!
Псих вскинул руки вверх, как бы говоря: «Нет так нет, не слишком-то и хотелось».
Таня выждала паузу, убедилась, что разговор окончен, и ушла на кухню, потому что половинки невкусного бутерброда в обед, скорее всего, будет недостаточно, чтобы поддерживать в ней жизнь.
Она вытащила кастрюлю из шкафчика, открыла кран, чтобы набрать воду и зависла, потому что слово «тискаться», произнесенное психом, застряло у нее в голове.
Она представила, как они зажимаются в беседке на мягких скамейках, спрятав руки под пледом, чтобы никто не догадался…
Ее бросило в жар.
Внезапно ухо опалило горячим дыханием.
– Ты слишком громко думаешь, Зайка, – прошептал псих, и Таня пихнула его локтем в живот, что было равносильно удару о гладильную доску. То есть, псих даже не почувствовал, а Таня, кажется, получила ушиб.
– Уйди, пока я не передумала!
Псих ушел, но его дурацкий смех еще какое-то время звенел из гостиной.
Они загружали в такси вещи на два дня. Таня собрала все самое теплое, что у нее было, а заодно полотенце, банный халат и, на всякий случай, беруши, потому что после выпивки мама и папа обожают спорить, как будто им по семьдесят лет.
– Готов? – спросила Таня, когда псих вышел из подъезда. Потом она увидела, что тот ведет Джека на поводке, и вскинула брови. – Ты не возьмешь его с собой.
Псих нахмурился, весь его вид как бы говорил – попробуй остановить меня.
– Что мы за родители такие, если собираемся оставить его одного на два дня?!
– Я серьезно!
Таня распалялась. Сама мысль о том, что ей предстояло пережить, вводила ее в полнейший ужас, а тут еще и этот… придурочный.
– Я тоже, – псих уперся кулаком в бок. – Либо он едет с нами, либо ты едешь одна.
Таня открыла рот. У нее было заготовлено очень много грязных ругательств, которые она берегла всю ночь, зная, что они точно пригодятся, но силы покинули ее.
Все.
Лампочка перегорела.
– Ладно.
Псих выглядел удивленным.
– Ладно? И все? Так легко согласилась?
– А есть смысл спорить?
– Нет. Но ты могла бы попытаться! Сколько нам ехать – полтора часа? Надо же мне чем-то развлекаться.
– Развлеки себя игрой в кристаллики на телефоне.
– Не сравнивай с собой, моя жизнь не такая скучная.
– Точно. Поэтому ты по двадцать часов в сутки сидишь дома…
Они спорили, пока усаживались в машину и продолжили делать это, когда тронулись с места. Таня подумала о том, что, скорее всего, дебаты престарелых сегодня будут у них, а не у ее родителей.
