Бунтарь (ЛП) - Реншоу Уинтер

Далила выдыхает, глядя на меня сквозь темные ресницы.

— Для тебя это намного важнее, чем ты готов признать, — размышляет она, склонив голову. — Никогда бы не подумала, что ты философ, де ла Круз.

— Нет, — говорю я. — Я просто понимаю людей лучше других.

Мы стоим лицом к лицу, обернутые покрывалом легкого пара. Руки Далилы покрываются гусиной кожей, и она начинает дрожать.

Схватив еще одно чистое полотенце с крючка, я набрасываю его ей на плечи и прижимаю ее к своей груди.

Мой все еще очень твердый и пульсирующий член прижимается к ней.

— Я извиняюсь за это, но мне не жаль, — говорю я.

— Мило. Очень мило.

— Тебе нравится, — говорю я. — Я же вижу.

— Ты такой самоуверенный.

Обхватив ее подбородок, провожу большим пальцем вперед-назад по полной нижней губе.

— Что ты делаешь? — спрашивает она с легким смешком.

— Прямо сейчас я изо всех сил стараюсь не накрыть твои губы поцелуем.

Она улыбается, и я пристально смотрю на нее.

— Я так сильно хочу тебя, Далила. — Мой голос хриплый, и мое заявление очевидное.

Прижимаюсь к ней тазом, чтобы Далила могла почувствовать, что она делает со мной.

Далила сжимает мое запястье, опуская его вниз, и я думаю, что она отпустит руку, но тянет меня к раковине.

— Что ты хочешь со мной сделать, де ла Круз? — спрашивает она, запрыгивая на стойку.

— Не искушай меня, красотка.

Я прижимаюсь к ней грудью и обрушиваюсь на ее рот, а после касаюсь губами мягкой кожи ее шеи. Вдыхая ее чистый аромат, я улавливаю намек на ее возбуждение.

Я знал это. Я, нахрен, знал это!

Сжав полотенце, я срываю его, и Далила остается полностью обнаженной.

Ее пальцы перебирают мои волосы, пока я обхватываю ладонью ее левую грудь. Дразню розовый бутон до тех пор, пока Далила не начинает задыхаться, а мой член наливается так, что начинает болеть.

— Не могу не прикасаться к тебе, — выдыхаю я слова в ее ушко и чувствую, как она улыбается, прижимаясь щекой к моей. — В тебе есть что-то притягивающее. Я не могу понять что и, черт, я не хочу.

Кончиками пальцев скольжу по ее руке, спускаюсь по изгибу бедра и вниз к ее центру. Проведя пальцем между гладкими лепестками, я проталкиваю его внутрь. Далила откидывает голову назад, влажные волосы прилипают к плечам, а губы приоткрываются.

Добавив второй палец, я толкаюсь в глубину, большим пальцем массируя клитор, и Далила начинает покачивать бедрами в ответ.

— Раздвинь ноги, детка, — стону я. — Хочу увидеть то, что принадлежит мне. Я хочу увидеть все.

Далила раскрывается, опираясь руками на стойку за своей спиной.

— Я сделаю так, что ты кончишь очень сильно, — обещаю я, скользя свободной рукой вверх по ее затылку и собирая в кулак ее волосы. — А потом я хочу, чтобы ты встала на колени, Далила. Я хочу ощутить эти красивые губы на своем члене. Но сначала я попробую тебя. И ты ощутишь то, что я с тобой сделаю.

Хлопок двери заставляет нас замереть.

— Черт! Черт! Черт! — Через несколько секунд Далила спрыгивает со стойки, лихорадочно хватая полотенце и заворачиваясь в него. — Моя сестра вернулась.

Как, нахрен, вовремя, Дафна.

Глава 13

Далила

— Привет, привет. — Дафна застенчиво улыбается, падая на край моей кровати в одежде с прошлой ночи.

— Боже мой! Я уже начала задаваться вопросом, вернешься ли ты когда-нибудь.

— Уэстон такой милый. — Дафна забирается дальше на кровать и садится, скрестив ноги. — Мы бродили всю ночь, разговаривая. Мы вообще не спали.

— Ага, это все, что ты делала.

— Без шуток. Он даже не пытался поцеловать меня. Он был идеальным джентльменом.

Дафна вздыхает, и я узнаю этот мечтательный, отсутствующий взгляд. Я видела его раньше. Много раз. К тому же, ее нежная авантюрная натура хорошо вписывается в ее любовную жизнь. Эта девушка — хроническая «любовь-с-первого-взгляда». — Ты когда-нибудь встречала кого-то и просто болтала с ним?

— Все время, — говорю я в ответ.

— Ну, а у меня такого никогда не было, — говорит она. — Конечно, я встречаю людей, и они мне нравятся. Но я никогда не встречала кого-то, кто понимал бы меня. Такое ощущение, что у нас вообще не закончатся темы для разговора. И у нас так много общего.

— Неужели? — Я хмурюсь.

Не то чтобы я не была рада за нее. Я согласна, Уэстон кажется отличным парнем, но я бы никогда не связала этих двоих вместе. Она — любящая искусство, и он — футболист-мачо, который в два с лишним раза больше нее.

— Да. Я думаю, что влюбилась. — Сестра прижимает руку к груди.

— Полагаю, сейчас самое время предупредить тебя, что в ванной Зейн, — говорю я.

Мечтательное выражение лица Дафны исчезает в одно мгновение, и она приходит в себя.

— Что?

Мое объявление подтверждает звук работающего душа из ванной.

— Прошлой ночью его выгнали из своего номера. Я разрешила ему спать на диване. — Я втягиваю голову в плечи.

— О, да пофиг. Ты непослушная шалунья. — Дафна хватает подушку и бросает ее в меня.

— Ничего не было. — Я отбрасываю подушку назад. — Может быть, мы поговорим о том, как ты бросила меня ночью? Серьезно, Даф. Не смешно.

Она пожимает плечами.

— Я сделала тебе одолжение. Любой, обладающий даже половиной мозга, может увидеть, что ты запала на Зейна. Вы должны были остаться наедине. И ссоры быстро надоедают. Прости нас за то, что мы хотели немного отдохнуть от этого.

— О, так теперь ты и Уэстон — «мы»?

Дафна смеется.

— Возможно, когда-нибудь.

Следует отдать должное Дафне — она быстро влюбляется и быстро приходит в себя.

Дафна взмахивает рукой в воздухе.

— Уэстон хороший парень, и я хорошо провела с ним время. Прости, что хотела почувствовать себя особенной в течение нескольких часов, но если это тебя утешит, то я переживала, оставив тебя. Но я же не бросила тебя со случайным парнем, которого ты не знала.

Смотрю на свою сестру и внезапно вспоминаю, что ее милое маленькое сердце все еще восстанавливается. Пьер разбил его. Я никогда не видела ее такой расстроенной как пару месяцев назад. Я даже собралась лететь в Париж и разобраться с ним, и почти убедила нашего брата Дерека лететь со мной.

— Прости, — говорю я. Никогда не могла долго злиться на сестру. Любую из них. Или своего брата. — Я рада, что ты хорошо провела время с Уэстоном.

— Хрен с ним. — Дафна свешивает ноги с края кровати. — Как только твой гость закончит, мы приведем себя в порядок и попытаемся спасти оставшуюся часть нашей девчачьей поездки. Я слышала, что на углу есть потрясающее маленькое кубинское кафе с лучшим поздним завтраком, поэтому я сгораю от нетерпения посетить кафе Cubano.

— Мы вернулись, — кричу я в прихожей Рут в воскресенье вечером.

— Я здесь, — отвечает она из кухни.

Мы оставляем свои сумки у двери и следуем на звук ее голоса и шипение чего-то жарящегося на сковороде.

— Я готовлю жареные зеленые помидоры, — говорит она. — Садитесь, девочки. Я хочу услышать все о Майами.

Она несет керамическую тарелку, покрытую пропитанными жиром бумажными полотенцами, поверх которых лежат золотистые поджаренные помидоры, ставит ее между нами, а затем садится.

— Когда их вижу, сразу думаю о тебе, тетя Рут.

Достаю тарелки, салфетки и вилки. Все приготовленное будет уничтожено в два счета.

— Мама никогда не готовит их, — задумчиво говорит Дафна.

— Блисс много чего готовит, но я все еще не могу поверить, что она ненавидит помидоры. — Рут закатывает глаза. — Я люблю твою маму, но пришло время ей повзрослеть и есть уже эти овощи.

— Думаю, когда-то у нее был неудачный опыт с помидорами, — говорит Дафна.

— У кого в мире может быть неудачный опыт с дурацким помидором? Это всего лишь овощ, черт возьми. — Рут кладет маленький кусочек зеленого помидора в рот.