Мари Грей - Истории, которые заставят тебя покраснеть (сборник)
Именно в это время она, наконец, и позволила себе (испытывая значительное беспокойство) рассмотреть еще одну возможность, о которой не осмеливалась думать раньше. А что если у нее и в самом деле, как то предположил Филипп, есть воздыхатель? Какой-нибудь робкий поклонник, который наблюдал за ней издалека, а теперь больше не может скрывать свои чувства к ней… «Значит, я не такая уж уродина, хотя мой муж вроде бы и не испытывает ко мне больше влечения?»
Мишель позволила себе помечтать. Устроившись поудобнее в кресле, она начала предаваться фантазиям, которые не покидали ее с юношеских лет… Вот она идет в одиночестве по пустынной дорожке в летнюю ночь… Ее медленно догоняет незнакомец. Она его не заметила и вообще не подозревала о том, что он рядом, потому что он ступал осторожно, синхронизируя свои движения с ее. Он худой и высокий с короткими темно-каштановыми волосами, на нем свободно сидящие выцветшие джинсы и белая рубашка. Его сумасшедшие глаза жадно смотрят на ее спину, плечи и бедра. Его босые ноги все быстрее и быстрее делают шаги по влажной глине, он увеличивает скорость и наконец догоняет ее.
Когда она, наконец, почувствовала, что здесь кто-то есть, бежать уже было поздно. Он обхватил ее одной рукой за шею, а ладонью другой — зажал рот. От страха она почти не сопротивлялась, и он оттащил ее в кусты, росшие вдоль тропинки — там их никто не увидит. Потом он прислонил ее тело к стволу старого дерева. Засохший сучок пропорол на ней платье и больно впился в нежную кожу грудей. Скоро ее руки были надежно привязаны к одной из веток. За все это время не было произнесено ни одного слова, не высказано ни одной угрозы. Она почувствовала, как его член уперся в ее ягодицы. Он был огромный и такой же твердый, как ствол, к которому она была привязана.
Эта фантазия так поглотила Мишель, что она даже не заметила, как начала гладить свои груди, живот и бедра. Незнакомец приблизил свой рот к ее уху и предупредил: если она закричит, ему придется заткнуть ей рот тряпкой. Да и все равно, кричи, не кричи — услышать здесь ее было некому. Он разорвал на ней модное коротенькое платье, а потом одним движением сдернул трусики. Она почувствовала знакомый зов внизу живота. Боль вперемешку с наслаждением… тяжелое тепло разлилось у нее между ног, а по всему телу пошли восхитительные волны сладких содроганий.
Она, почти не сознавая, что делает, стащила с себя мешающий ей халат, и в этот момент ее воображаемый любовник приподнял ее за бедра, чтобы она встала на цыпочки. Он грубо развел ее ягодицы и начал страстно целовать в шею, покусывая плечи, покалывая кожу своим щетинистым подбородком.
От возбуждения у нее закружилась голова, и когда воображаемый насильник со всей своей грубой силой вошел в нее, она потянулась одной рукой к паху. Он продолжал покусывать ее, настойчиво, но неразборчиво бормоча какие-то слова. В его глазах было какое-то лихорадочное возбуждение, когда он, разорвав платье у нее на плечах схватил ее мягкие белые груди. Его член настойчиво и неумолимо ходил в ней туда-сюда.
Фантазия Мишель так расходилась, что она начала с неистовством ласкать свое раскрывшееся от желания лоно. Ее пальцы вслепую находили все самые чувствительные точки, они неуклонно шли к цели, массируя влажную розоватую плоть внутри этого горячего зева… Наконец она кончила.
* * *В офисе она появилась в полдень, и вид у нее был немного усталый. Ее верная помощница Соня посмотрела на нее недоумевающим взором. Сказав, что у нее просто слишком много дел и она не может позволить себе бездельничать дома, Мишель взяла корреспонденцию и направилась в свой кабинет. В почте был обычный набор — рождественские поздравления, счета, всегда приходившие слишком рано, реклама. Но там еще оказался и простой белый конверт только с ее фамилией и без обратного адреса. Этот почерк… Она была уверена — почерк тот же самый, что и на открытке, прибывшей сегодня утром с цветами!
Испытывая возбуждение и любопытство, она разорвала конверт. Внутри лежал белый лист бумаги, на котором было написано: «Моя дорогая Мишель, надеюсь, цветы Вам понравились. Я за Вами наблюдаю и хочу Вас. Вечно я ждать не могу».
И опять — никакой подписи. И почерк явно не Филиппа, она была абсолютно уверена. Она тут же направилась в кабинет Сони.
— Как сюда попал этот конверт? — спросила Мишель.
— Не знаю. Вообще-то он лежал на полу, когда я пришла, словно его кто-то подсунул под дверь. Одно могу сказать наверняка — курьер его не приносил. Я бы запомнила… — Внезапно в глазах у нее засветилась тревога. — Что-то случилось?
— Нет-нет, все в порядке. Просто это немного странно, только и всего.
Она вернулась за свой стол и сунула конверт в сумочку, чтобы дома сравнить почерк на листе бумаги и на открытке.
Сравнив вечером обе записки, она убедилась, что написаны они одной рукой…
* * *Четверг, одиннадцать тридцать.
Мишель пыталась работать, но сердце ее было где-то далеко. В кабинете творилось черт знает что, а она с самой осени все откладывала и откладывала наведение порядка в документах. Приняв сходу решение, она тут же призвала на помощь Соню. И только когда Соня вошла в кабинет Мишель, они обе заметили какую-то коробку у стены, хотя Мишель была уверена, что раньше ее здесь не было.
Это была белая коробка — в такие упаковывают покупки в универмагах, но ничто не указывало на то, каким образом она здесь оказалась. Мишель нервно развязала коробку, заглянула внутрь и открыла рот… На пакете из оберточной бумаге лежали две восхитительные лилии. Она помедлила секунду-другую, прежде чем чуть дрожащей рукой вытащить пакет. В нем лежал аккуратно сложенный превосходный кружевной пеньюар с великолепной отделкой и тоненькими шелковыми бретельками. Как она и подозревала на дне коробки лежала маленькая открытка. На сей раз на ней было написано: «Скоро, любимая». И больше ничего.
У Сони на лице появилась едва заметная понимающая улыбка, но Мишель пребывала в полном недоумении. Как эта коробка попала в ее кабинет? Вся эта ситуация начинала понемногу действовать ей на нервы. Если это дело рук ее мужа, то тогда он, скорее всего, никуда не уезжал из города. Но к чему такая таинственность? Такого рода вещи были совсем не в его духе. Но если это не он, то кто-то другой должен был организовать эту постановку. «Ничего не понимаю, — подумала она. — Я отнюдь не героиня какой-нибудь мыльной оперы. Я Мишель Бертье, обыкновенная женщина, замужем за обыкновенным мужчиной, и мы оба ведем обыкновенную жизнь. Скорее всего, мой муж решил, что нужно попробовать что-нибудь новенькое, только и всего». Но на самом деле ей не удалось убедить себя в этом.
