Sex под запретом (СИ) - Ромазова Анель
Светка - эгоистка, и этого не отнять, но есть в ней и хорошее. Лет в десять точно было. Я, когда ногу сломала, она от меня не вылазила. Веселила, пока я за нас обоих домашку делала. Не дала умереть от скуки. Просто с психа и не такое наговоришь. Я не злопамятная.
Во всём виноват Костров!
Бросаю Васю в полной растерянности. У меня сводит челюсти от стремительно развивающегося мозгового штурма. По ощущениям, якобы приняла горсть таблеток, стимулирующих нездоровую активность.
Ё-моё, как меня накрывает, аж в висках трещит.
Предупредительно стучусь к Иринке в спальню, но без ожиданий, когда она откроет, распахиваю сама.
- Сделай из меня красотку, — выпаливаю прямо с порога, а уже после прикрываю за собой дверь.
Ира откладывает планшет, глядя на меня с опаской.
- Вы с Васей краской надышались, что ли?
- Ага. Но мне позарез надо стать супер стар.
- Для кого это? – подозрительно щурится кареглазая мисс топ-сторис.
Сиреневые волосы не внушают доверия, но я без комментариев и тормозов. Иринка любительница всего экстравагантного. Мини, чулки, шпильки, броский мейк. Сам собой напрашивается вопрос, кто в семье Ирискиных подкидыш.
- Для себя, — вякаю с важным видом, — И это…одолжишь что-то раскованное из своей одежды. Обувь тоже….понадобится.
- Ага, конечно, для себя. Садись, сделаем из заучки дерзкую сучку.
- А получится? — тяну с сомнением в голосе. Кардинальную смену образа, я как-то не пробовала. Теплятся подозрения, что вместо сучки из меня сделают мартышку.
- Нанесём всё это, — Ира обводит рукой пугающий до усрачек набор косметики на туалетном столике. Щёлкает светильник над зеркалом, — Не ссы, мастер знает, что нужно делать. Волосы соберём в высокий хвост, откроем уши. У меня есть офигенные каффы. Глаза подчеркнём, губы выделим, — перечисляет и начинает подбирать всё необходимое.
Кажется, я погорячилась, но крикнул «Оп!» — прыгай.
= 26 =
«ТвОя ОтЛи4нИцА»: Я освободилась. Если ещё не передумал. Жду на смотровой площадке у пруда.
Амин @ Костров: Скоро буду.
Склонившись над деревянным бордюром, смотрю на тёмный городок и огни. Можно по лестнице подняться выше и полюбоваться с высоты птичьего полёта, но полуботинки на мне не самые удобные, на высоком каблуке. Да, к тому же на полтора размера больше, пришлось надеть их с тёплым шерстяным носком, а он скользит по подошве внутри. Переставлять ноги лишний раз неохота.
Орловского моё превращение из ботана в жар-птицу, лишило дара речи. Он молча сопит, пристроившись около моего плеча. О чём-то беседовать, нет никакого желания. У меня внутренности перемешиваются в преддверии столкновения с Амином глаза в глаза. Ума не приложу, как буду ему врать и притворяться, как будто у нас с Лексом роман со всеми вытекающими интимными шалостями.
Меня хватило лишь на скупое изъяснение, что действуем по прежнему плану. Орловский пылает ко мне фальшивой страстью, я пишу за него такой курсач, после которого экзамен проставят автоматом.
Откровенно пошлое платье никак не вдохновляет. От туши чешутся ресницы, так тянет потереть глаза, приходится периодически сжимать кулаки и останавливать себя. Панды выглядят мило, но ими никому не докажешь свою привлекательность. От тоналки и тонны румян у меня скоро кожа на щеках потрескается и отвалится. Не комфортно мне носить грим. И это был первый и последний раз, когда прибегаю к подобным инсинуациям.
- Он тебе нравится, — Лекс не спрашивает, а больше утверждает.
- Красиво. Жаль, фотоаппарат не взяла, снимки бы получились невероятные.
- Я про Кострова. Он тебе нравится, но ты упорно его отшиваешь, мне интересно почему?
Оу…
Не буди во мне язву и грубиянку неудобными вопросами.
- Не твоё дело. Хочешь получить нормальный курсач, вот и отрабатывай, нормально, а не как вчера, — нарочно гашу его пытливость высокомерным тоном.
- Мне плевать на курсач. Курсач я, если что, могу у Палыча купить и гораздо дешевле, а ещё могу попросить отца, и он оплатит сессию, без сдач и посещений.
- Ты же сказал, он не даёт денег?— уточняю озадаченно.
- Соврал. Вообще, хотел предложить, поработать личным водителем. Отвезти, привезти, куда скажешь, но ты меня опередила. Я по тебе со второго курса сохну, Борзик.
Сердце теряет предупреждающий удар, переходя к оголтелому бою. Ой, как неожиданно. Я не потрясена, но удивлена сверх меры.
Это на него платье, что ли, так подействовало. Или я в зеркало не глянула перед выходом, а на лице что-то провоцирующее накалякано.
А! Точно!
Пуш-ап ввел Орловского в заблуждение. Грудь у меня не выросла.
- Очень смешно, Орловский, — не сдерживаю ядовитый сарказм.
- А по мне видно, что я смеюсь. Я вчера, как последний дебил, помчался разыскивать имбирный шейк, потому что в баре его не было и потому что ты его всегда в универ таскаешь, а когда пьёшь над губой прикольная ямочка появляется, когда улыбаешься тоже. А за ухом три маленьких родинки. Когда на улице влажно, у тебя волосы колечками закручиваются сильнее. Мило так, — дёргает губой в усмешке.
Офигеть! У меня двухсекундный стопор. К родинкам нужно с лупой приглядываться.
- Не гони, Лекс. Не надо косить под тайного воздыхателя, не поверю, — пренебрежительно фыркаю, поражаясь его внимательности.
Блин, звучит всё это гладенько и убедительно. Та ещё шарада, но как-то не смешно. У него сбито дыхание и блеск в глазах довольно подозрительный.
- Бутылка до сих пор в машине валяется. Не веришь мне, у Светки спроси. Спроси, почему мы с ней встречались, — сопровождает вкрадчивые интонации, загадочным взглядом.
- Почему же? – жду, когда же он растянется в привычной бесстыжей ухмылке, устанет выдумывать и скажет, что пошутил.
- Я уговаривал её устроить нам с тобой свидание, но только так, чтоб ты этого не знала. Типа случайно. А Светка…Ну…Светке нужно было попасть на тусовки, помогать мне, в её планы не входило.
Вон оно как.
Калинина совсем в ином свете преподносила мне инфо об их отношениях. Орловский в кои веки серьёзен, обходится без скабрёзных подкатов.
- Лекс, ты…не вовремя решил открыться, — надеюсь отмахнуться, и он собьётся с мысли.
- Когда у вас с Костровым начнётся роман, будет поздно. И…ты единственная с кем нормального общения у меня не складывается. Я каждый раз речь готовлю, а потом…несу такое, от чего у самого уши вянут. Поехали отсюда, Борзик. Накормлю тебя мороженым. За коленку подержусь, потом стырю поцелуй, а ты за это дашь мне по лицу.
- По лицу я могу и просто так вмазать, без прелюдий.
- Не, — Лекс громко ржет, откинув голову к тёмно-синему беззвёздному небу, — В моих мечтах, Борзик, у нас уже всё было. Ты очень просила не останавливаться.
Замахиваюсь, чтобы отвесить Орловскому звонкую отрезвляющую пощёчину, но он как-то шустро перестраивается. Блокирует мою занесённую руку, вталкивая своим не хилым телом в жёсткий барьер. Склоняется и со всего маху врезается в мои губы. Его язык толкается и оставляет не высказанным возмущение от беспардонности.
У меня для себя плохие новости.
Лекс настроен решительно изнасиловать мой рот и измять задницу. Ладони его скатываются по спине, захватывают из-под низу обе половины ягодиц. Головой верти не верти, но положение не самое удобное. Поднять колено и двинуть ему между ног, хоть как выкручивайся, не выходит. Я изогнута и весьма уязвима. Просто недовольно мычу, но он расценивает это как – Ок, продолжаем.
Впивается и вылизывает. Оставляя на моём лице очень-очень много слюны и неприятных ощущений.
- Борзик, я, кажется, щас кончу, — воспалённым голосом хрипит Орловский, бросается целовать с куда бо́льшим энтузиазмом.
Вот этого не надо. Нет. Нет. Держи все свои жидкости при себе. Мне одного реактивного по горло хватило. Как здесь в панику не удариться, когда подлейший придурок распускает руки.
Амин, где ты ходишь? – мысленно призываю спасителя, на пару секунд простив ему все грехи. Силён Орловский, как бычара. Натаскали аисты на нашу голову спортсменов, а они творят, что хотят, и никого не спрашивают.
