Девственность на продажу
Это лицо надо было видеть.
Сначала он пытался найти меня глазами, а когда нашёл, то не сразу понял, что это я. Не поверил в то, что это я.
– Лика? – я улыбнулась и кивнула. – Пройди ко мне в кабинет. У меня к тебе ещё есть вопросы.
– Надеюсь, они профессионального характера, – ответила я сразу же, как только он повернулся ко мне спиной. Я старалась, чтобы это звучало как можно язвительнее, и кажется, это сработало – он напрягся перед тем, как повернуться.
– Сейчас мы находимся в офисе, – напомнил Саша. – Соответственно, и вопросы у меня к тебе будут сугубо профессиональными. Так что в кабинет ко мне. Быстро.
Прозвучало довольно грубо и безапелляционно. Хотелось бы мне его послать и сказать, что таким тоном никто со мной разговаривать не будет, но рисковать своей потенциальной работой не хотелось бы. Всё-таки, я на его территории. Это его мир. Ладно, пусть пока будет так.
Я оказалась в его кабинете уже во второй раз. Только в этот раз я уже чувствовала себя куда увереннее, хотя некоторая неловкость всё же осталась. Интересно, смогу ли я узнать что-нибудь о его семейном положении здесь, в кабинете, в котором он проводит большую часть своей жизни? Например, по фото на его столе. И как я сразу не догадалась?
Осталось только найти способ увидеть его. Кто на нём изображён? Рамка ведь повернута в сторону директорского кресла. Как бы мне встать и пройтись в ту сторону? Как увидеть что там?
А впрочем, что там ещё может быть, если не фото любимой женщины? А судя по его возрасту, то скорее всего ещё и в компании с ребёнком. Конечно, наверняка же у него есть дети.
– Итак, вопросы, – напомнил он, открывая папку, лежавшую на его столе.
Я кивнула. По привычке положила руки на колени, но вспомнила, что я уже не школьница и мне не обязательно вести себя настолько скромно, и постаралась хотя бы выглядеть более раскованно.
Тем временем он что-то изучал. Или только делал вид, что изучает. Наверное, формирует свои вопросы. Или напоминает себе что именно он хотел сказать.
– Расскажи мне о себе. Чем обычно увлекаешься. Чем живёшь. Расскажи об отце.
Об отце? Он позвал меня поговорить об отце? Или о том, чем я увлекаюсь? Разве это так важно для моей возможно будущей профессии?
– Чем я увлекаюсь? – а ведь на самом деле, чем? Я уже и не помню, когда посвящала самой себе хотя бы немного свободного времени. – Наверное, мне просто некогда увлекаться. Мамы нет уже давно, а отец до недавнего времени вынужден был содержать нас обоих и при этом обеспечивать меня хоть каким-нибудь обучением. Про отца рассказать подробнее?
– Если можно.
– Хорошо. Родился он в этом же городе в тысяча девятьсот…
– Не надо настолько издалека. Давай события последних лет. Скажем, с того времени, как отец оказался полностью на твоём попечении.
– С того самого времени? Или можно начать чуть раньше и описать случай, который всему этому предшествовал?
– Описывай, – Саша снова погрузился в папку и одновременно был готов выслушать всё, что я захочу ему сказать.
Как же мне хотелось хоть кому-то открыть душу, выложить всё, что накопилось за всё это время. Да просто поплакаться. И вроде бы вот она – жилетка, сидит прямо передо мной и ждёт полной честности и откровенности, только вот я уже настроилась на другую интонацию.
– Хорошо. Началось всё одним прекрасным днём. День действительно был прекрасным – светило солнышко, очень ярко светило, даже слишком ярко для одного из водителей. Мы с папой решили прогуляться в магазин, купить чего-нибудь к столу, отметить мой выпускной. Так получилось, что он не смог попасть в школу в день бала и мы решили отметить его второй раз. Так вот, после того, как мы скупились, то как и положено, стали выходить на улицу. Я вернулась назад, потому что вспомнила, что забыла свою скидочную карточку, а папа остался стоять на тротуаре.
Пауза, которую я сделала, не была драматической. Она нужна была для того, чтобы перевести дыхание. К горлу подступал ком, и теперь я точно знала, как это выглядит на самом деле. Это было непередаваемое ощущение, и очень неприятное. Но чем быстрее я закончу, тем легче мне станет.
– Парнишка выпил перед тем, как сесть за руль. Банально, правда? А до этого вообще четыре дня не просыхал, ещё банальнее. А если учесть, что он был сыном какой-то очень важной шишки, то это просто шаблонная картина. Не так ли?
Я дождалась, пока он вынырнет из своей папки и только потом продолжила.
– Разумеется, моему отцу никто ничего не возместил, даже до суда дело не дошло. Не дошло, потому что судить было некого. Парнишка погиб на месте. Экспертиза показала, что мажор якобы был ослеплён каким-то отблеском. Даже якобы нашли тот самый лучик солнца, который мог его ослепить. Представляешь? Проводили даже целый эксперимент, чтобы это доказать. Максимум, на что я могла рассчитывать, это на пару сотен тысяч, которых мне не хватило бы даже на самую минимальную медицинскую поддержку, не говоря уже о нормальной операции на позвоночник. Именно поэтому я решилась на эту авантюру. Обо всем остальном ты уже знаешь, – сделала небольшую паузу, прежде чем продолжить. – Я ответила достаточно исчерпывающе? Ещё вопросы будут?
Он смотрел на меня долгих несколько минут. От его взгляда мне стало неловко, и чем дольше он молчал, тем больше во мне просыпалось чувство стыда. Я была слишком резкой с человеком, который хотел предоставить мне работу. А он этого хотел, учитывая то, сколько времени и внимания он тратил на мою скромную персону. И совсем неважно, что этот мужчина может хотеть от меня чего-то большего.
– Этого достаточно, – наконец он пошевелился. – Я должен был знать, насколько сильно тебе нужна эта работа. И я это узнал, поэтому вопросов у меня больше нет. Хотя нет, один вопрос всё же остался.
Саша снова сделал паузу, даже слишком театральную. Наверное, просто давал мне возможность переварить услышанное, хоть это было не так уж и просто.
