Жесткий рок (СИ) - Летова Мария

– Где ты? – спокойно интересуется Наумов.

– Нна…на работе…

– Не пи*ди. Где ты?

– Я…

- Алёна! Где ты, твою мать?!

– Вссе-е нормально. Я ссама пприеду к ттебе…

- Ты слышала, что я спросил?! – рычит он.

Судорожно всхлипываю, и слезы опять текут по щекам.

– В Ппарке…Ггорь...

– Включи локацию и, бл*ть, никуда не уходи.

На этом он обрывает звонок. Мне требуется не менее пятнадцати минут, чтобы придти в себя. Нахожу в сумке зеркальце и вскрикиваю. Меня как будто покусали пчелы. Он не должен видеть меня такой! Он не захочет больше секса со мной! Кусаю губу и массирую лицо, пытаясь убрать отек. Это кошмар.

Чувствую, что замерзла, потому что солнце спряталось уже давно. Очень замерзла. Встаю и иду вдоль набережной, понуро глядя под ноги. Подношу ладони к губам и пытаюсь согреть их дыханием. Мимо проходят разные люди, и никому до меня нет дела. Я такая одинокая… У меня совершенно точно ПМС.

Обнимаю себя руками и ёжусь.

Добираюсь почти до самого конца набережной, когда поднимаю глаза и вижу Антона.

Стремительно шагает навстречу, переставляя длинные ноги. Вместо толстовки на нем расстегнутая спортивная парка поверх футболки. Он нереальный. И очень хмурый. И он смотрит прямо на меня. Замираю на мгновение, следя за ним, как олень, попавший в свет фар.

Мой мужчина ускоряется, и вот он уже здесь, на расстоянии вдоха. Кладет руки мне на плечи и осматривает с ног до головы.

– Что случилось? – спрашивает резко.

Поджимаю губы и закрываю глаза. Не хочу говорить об этом. Я уже настолько запуталась, что и сама не знаю, что произошло. Просовываю руки под его парку и прижимаюсь к теплой каменной груди. Он тут же укрывает меня ею и заключает в объятия.

– Холодная, как лягушка, – возмущается Бес, кладя мне на голову свой подбородок.

Молчу, наслаждаясь его запахом и теплом. Самое лучшее место на свете. Расслабляюсь. У меня так гудит голова. Очень хочется спать.

– Хочу домой… – шепчу ему.

– Сейчас поедем, – отвечает, поглаживая мою спину ладонью. – Ты меня, писец, напугала. Права к хренам заберут.

Вскидываю голову, виновато глядя в любимые раскосые глаза.

– Ох… Не нужно было спешить, я сама… – бормочу, чувствуя, как глаза опять наполняются слезами.

– Я пошутил, успокойся ты, – перебивает он.

У меня подбородок трясется. Мне не до шуток!

– Я… мне… – блею, шмыгая носом.

Антон обнимает мое лицо ладонями и стирает большими пальцами слезы. Мне так стыдно. Что он обо мне подумает? Что я психически неуравновешенная?

– Кто тебя обидел, Алёнушка? – мягко спрашивает Наумов.

Почему он сегодня такой нежный? Решил расплавить мои внутренности? Теперь, когда знаю, что он может быть таким, хочу, чтобы он был таким всегда.

– Я… уволилась, – сообщаю, чертя пальцем кружочки на его груди.

– Из-за опоздания? – хмурится мой герой.

– И да… и нет… – пожимаю плечом.

– Бл*ть, – вздыхает он, гладя меня по голове. – Я не хотел, чтобы тебя уволили. Извини.

Я верю, что он раскаивается.

– Я сама уволилась. Моя начальница настоящая сука. Я даже рада… правда…

– Тогда чего ревешь? – спрашивает Антон.

– Она сказала, что я тупа-а-а-ая! – мычу ему в грудь.

Чувствую, как она начинает ходить ходуном. Он что, смеется?!

Возмущенно отстраняюсь и пытаюсь вырваться. Но Бес сжимает меня сильнее и сквозь смех говорит мне в волосы:

– Я угораю над тобой. Ты хоть посоветовала ей идти на х*р?

– Посоветовала… – обиженно бормочу я.

То есть Антон уверен в том, что я никак не могу быть тупой? Мое настроение немного улучшилось.

Он отстраняется и обнимает меня за плечо, ведя к выходу.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает расслабленно. – Чего-нить вкусненького?

– Я не больна, – ворчу, пряча улыбку.

Он наклоняется и целует мою макушку. Жмурюсь от удовольствия.

– Так хочешь?

– Хочу!

Наумов улыбается, глядя прямо перед собой.

– Тогда заедем в магаз, а потом домой.

Мы так и делаем, и раз уж платит мой панк, отрываюсь по полной. Тащу его в продуктовый сетевик с пометкой «здоровое питание». Беру крабовые фаланги, немного сыра (просто из жадности), мясные чипсы и пару салатов. Я прямо-таки свечусь от удовольствия, предвкушая праздник живота. Антон не комментирует мою невоздержанность. Себе он берет вегетарианский салат и свекольный суп. Кассир и две посетительницы пускают на него слюни. Я видела, как одна из них рассматривала его задницу. Я их понимаю - он великолепен. Я и сама от него глаз оторвать не могу, поэтому прощаю этим бедняжкам их бестактность.

По возвращении домой, усаживаюсь на колени возле холодильника и изучаю блевотину Палкаши и прихожу к выводу, что это просто стресс. Вадик действительно убрал все продукты.

– Прости… – печально говорю Антону, подняв на него глаза. – Я сейчас все уберу.

Сам виновник сидит на большом подоконнике и смотрит на город, демонстрируя нам свою спину. Антон старается на него не смотреть, его как будто передергивает от вида выпирающих из-под серой шкурки позвонков.

– Почему не позвонила сразу? – вдруг спрашивает Бес, выкладывая продукты на барную стойку.

– Не знаю… не хотела тебя напрягать… – неуверенно говорю я.

Я не думала, что ему будут интересны мои проблемы. На самом деле мне снова хочется плакать от того, какой заботой он меня окружил. Это все так опасно. Я ведь уже влюблена, но еще остается перспектива влюбиться без памяти, а это уже совсем другое дело. Оттуда рукой подать до полной зависимости и вечных страданий.

– В следующий раз звони мне и не страдай ху*ей. Если я занят, есть Вадик.

Смотрю на него и хлопаю глазами. Он что, хочет поделиться со мной Вадиком? Ведь мы… мы же не…

– Мы встречаемся? – хрипло спрашиваю я.

Бес смотрит на меня в непонимании.

– Ну, мы типа парень и девушка? – коряво поясняю я.

– Типа я мужик, а ты моя женщина. Мы трахаемся, и ты в данный момент живешь у меня, – говорит мой сухарь и достает из шкафа паровую швабру.

Отползаю в сторону, чтобы он мог прибрать за Палкашей. Предоставленная им формулировка не дает исчерпывающего ответа на все мои вопросы. Но, очевидно, ответы на них мне даст лишь время.

Оставшуюся часть дня мы посвящаем ничегонеделанию. Валяемся на диване и смотрим сериалы. Два раза занимаемся сексом, не покидая дивана. Один раз Антон даже позволяет мне быть сверху, но заканчиваю я все равно снизу. Он такой доминант. Обожаю, обожаю!

Я наслаждаюсь компанией Беса. В этом и заключается секрет притягательности «сволочей». Они непосредственны, и с ними весело. Хотя я все больше укрепляюсь во мнении, что мой Наумов совсем не сволочь.

Он просто очень сложный человек.

Самый сложный из всех, кого я встречала. Но он нравится мне таким, какой есть. И еще я люблю смотреть на то, как он кончает. В этот момент он принадлежит только мне одной. Он сжимает пальцами мои бедра, используя мое тело как ему хочется. Наверное, во мне говорят какие-то древние инстинкты, но я безумно возбуждаюсь, подчиняясь ему. Я никогда не имела потребности подчиняться раньше. Скорее, меня бы это даже покоробило.

Но с Антоном все по-другому.

Ему нравится мое тело. Во время секса он гладит его и целует, сжимает мою грудь в ладонях и кусает шею. Я просто выворачиваюсь наизнанку от этих похабных прикосновений, и сама кладу его руки себе на грудь, прося еще. 

За окном быстро темнеет, и я не замечаю, как засыпаю, лежа на Антоне под тихое бубнение телевизора. Антон укрыл наши полуголые тела пледом, а за окном снова идет дождь. Мне так тепло и уютно.

Что за чудесный день?

Я будто впервые за много лет очутилась дома и больше никуда не хочу уходить. На душе спокойствие и умиротворенность.

– Антон?.. – тихо зову я.

– М-м-м?.. – отзывается он, лениво перебирая пальцами мои волосы, отчего у меня по затылку бегут мурашки.

– Я не истеричка. Просто день был сложный, – решаю на всякий случай объясниться.