Жесткий рок (СИ) - Летова Мария

Бросаю Антону прощальный взгляд и выбираюсь из машины. Он спокойно смотрит мне вслед, положа руку на руль. Как только отъезжает, окунаюсь в жестокую реальность, потому что опоздала на сорок минут.

Моя начальница требует меня к себе.

Я предупредила ее о том, что опоздаю, но ей плевать. Она высокомерная расфуфыренная сука, которая самоутверждается за счет других. Наверное, это основная причина того, почему я так ненавижу свою работу. Мне омерзительна эта женщина, и она об этом знает. Однажды она уже пыталась опустить меня в моих же глазах, но столкнулась с моими навыками «психологического айкидо». Но это не значит, что та стычка легко мне далась. Я была выжата как лимон, и моя самооценка слегка усохла.

Что ж. Ради утреннего секса с Бесом Наумовым я готова пройти через это снова.

– Присаживайся, – говорит она.

Ее облик можно описать следующим образом: костлявая блондинка за сорок с отличной кожей, в брендовых шмотках и дизайнерских украшениях.  Она, не стесняясь, оценивает мой внешний вид, в особенности то, как платье облегает мою фигуру. Однажды я подкрутила волосы, и получилось очень здорово. Она тоже это заметила и сделала мне комплимент. С тех пор ни одного долбаного раза я не смогла повторить тот эффект.

Присаживаюсь, грациозно закинув ногу за ногу, и принимаю независимый вид. Общаясь с Бесом, я научилась кое-каким приемчиками. Правда, он для этого не прикладывает никаких усилий, это его натура. Сердце окутало тепло при мысли об Антоне. Что бы сейчас ни произошло, он будет ждать меня вечером у выхода.

– Алёна, ты сегодня была нужна мне в девять пятнадцать, – говорит она псевдобезразлично, откинувшись на спинку кожаного кресла. – У нас было совещание с коммерческим отделом по «СитиСтрой», а все материалы у тебя. Ты мой сотрудник, ты знаешь, как звучит твоя должность?

– Разумеется, – отвечаю, интонацией давая понять, насколько глуп ее вопрос.

Сегодня во мне сидит какой-то черт. Она тоже это поняла.

– И как?

Не уверена, что смогу вытерпеть это во второй раз.

– Главный юрисконсульт департамента правового обеспечения, – говорю спокойно.

– Вот именно. Твоя задача заключается в том, чтобы брать на себя то, чем я заниматься не успеваю. Зачем ты мне, если тебя нет, когда ты нужна?

Я могла бы назвать множество причин. Все это подробно изложено в моей должностной инструкции. Тем не менее, кое в чем я с ней согласна. Я знала, что буду нужна ей именно сегодня, поэтому так переживала по поводу своего опоздания. Но я скорее сдохну, чем стану оправдываться перед ней. За всю свою карьеру в этой фирме я ни разу не опаздывала на работу. Ни разу!

– Это недоразумение, – говорю ей. – Я первый раз опоздала, и мне жаль, что так неудачно.

Не кривлю душой, мне действительно жаль. Не из-за этой жабы, а потому что я люблю все делать на совесть.

– Почему мне кажется, что тебе совсем не жаль?

Пошла ты…

– По-моему, у вас галлюцинации, – спокойно отвечаю я.

Она крайне удивлена, ведь я себя никогда так не вела. Но мне в самом деле нестерпимо слушать все это дерьмо. Не хочу и не буду.

– Я еще месяц назад хотела с тобой поговорить, – заявляет мерзавка, наконец-то ухватившись за повод ко мне придраться. – Меня твоя работа не устраивает. Ты хамка, и долго соображаешь. Последнее заключение ты писала почти три дня. Предлагаю тебе написать по собственному желанию…

– Я уже написала, – обрываю ее и встаю.

Не хочу тратить драгоценные минуты своей жизни на то, чтобы выслушивать ее угрозы. У меня есть накопления, и мне хватит месяца на три скромной жизни. Я должна была избавиться от этого энергетического вампира давным-давно и не насиловать себя.

Встаю и выхожу за дверь.

Сажусь за рабочий компьютер и пишу заявление. Параллельно пишу заявление на предоставление мне выходных дней за свой счет на сегодня и завтра. Распечатываю оба и снова иду в воняющий дерьмом кабинет.

Стучу и захожу, после чего кладу на стол два заявления.

Она делает вид, будто увлечена телефонным разговором. Я не уйду отсюда, пока она их не подпишет. Я отработаю ровно две недели начиная с этого дня и ни днем больше.

Ее мерзкая наманикюренная рука дает мне знак испариться, но я не двигаюсь с места.

– Оставь, я посмотрю потом, – говорит она, не глядя на меня.

– Ваша подпись на этих документах условная, – сообщаю ей. – Для отдела кадров важна лишь подпись генерального директора.

Смотрит на меня и усмехается.

– Ты много о себе мнишь, – исполненная превосходства, говорит она. -– Я не подписываю документы не глядя.

– Серьезно? – вскидываю бровь. – Вам нужно три дня, чтобы заявление на увольнение изучить?

– Выйди из моего кабинета.

У меня пальцы покалывает от желания врезать ей по разукрашенной физиономии. Я знаю, что она родственница генерального, поэтому основания, на которых она занимает этот кабинет, вызывают большие сомнения. Не позволю уволить себя по какой-нибудь статье. Забираю оба заявления и ухожу. Снимаю копии и отношу секретарю, потребовав визу о принятии.

Затем забираю пальто и ухожу из этого ужасного места.

Куда?

Понятия не имею.

Я так давно не гуляла по Москве посреди рабочего дня. На самом деле я так вообще никогда не гуляла. Я работаю с восемнадцати лет, и зачем спрашивается? Чтобы подобные моей бывшей начальнице тыкали мне, хоть у меня стаж работы в гражданском праве больше десяти лет?

Иду в метро, решив отправится в парк. Всю дорогу прокручиваю в голове этот разговор и придумываю кучу альтернативных вариантов. Я всегда гордилась своими навыками делового общения, и меня очень задело обвинение в хамстве. Я нормально соображаю. Я сдаю все свои заключения вовремя. Три дня даются как раз на то, чтобы тщательно все проверить.

Пишу подруге и она забрасывает меня вопросами. Подробно передаю ситуацию, умолчав лишь о причине своего опоздания. Большой, сильной, крышесносной «причине».

Кажется, я все больше запутываюсь во лжи, и самое ужасное заключается в том, что у меня ком в горле и по щекам бегут слезы.

Я совершенно нестрессоустойчивая.

Глава 18

Сидя на скамейке, обращенной к Москва-Реке, рыдаю. Здесь не так много людей, и я не привлекаю много внимания.

Причина моих слез?

Если бы я знала. Просто, все как-то накопилось. А если начал реветь, тут уж сразу за все несправедливости жизни.

Как мне жить дальше? Мне нужно искать новую работу, но я так разочарована во всём, что с ужасом думаю о том, чтобы все начинать сначала. Ума не приложу куда двигаться дальше, ведь у меня профессиональное выгорание.

Не сразу понимаю, что мой телефон звонит. Утираю тыльной стороной ладони нос и достаю телефон из кармана.

Антон.

О, нет!

Икаю и судорожно всхлипываю. Я не могу разговаривать с ним сейчас. Возвращаю телефон на место, но он звонит снова спустя три минуты.

Вдруг, что-то важное? В конце концов, у него мой кот. Выжидаю очередной «ик» и отвечаю на звонок.

– Алло, – выпаливаю я.

– Твоя крыса блюет. Что мне делать? – переходит он к главному.

Икота мешает мне говорить. Давлю ее всеми силами.

– Наверное… сожжрал что-то. Я… ввсе уберу… иззвини…

Господи. Звучит жалко.

– Ты что, плачешь? – с подозрением спрашивает Бес.

Молчу. Черт! Черт! Черт!

– Я… ппотом… пперезвоню, – говорю и кладу трубку.

У меня такие холодные руки. И голова болит. Мне в самом деле нужно успокоиться. Телефон снова вибрирует.

Антон.

Сглатываю.

Я не могу с ним говорить. У меня истерика.

Не беру.

Вибрация телефона извещает о поступлении сообщения.

АНТОШКА: «Возьми, бл*ть, трубку!»

Через минуту он снова звонит.

Ох…

Нет, нет, нет…

АНТОШКА: «Возьми. Трубку.»

Усиленно дышу через нос. Может быть, он хочет скинуть Палкашу с балкона? Я должна ответить. Следующий звонок принимаю.

– Дда…