Правительница Д'Хары (СИ) - "Sister of darkness"

— Ты тоже не чувствуешь узы? — она подняла на него свои холодные голубые глаза, в которых царило вселенское неверие и той же мощи боль, такая, которую не могла вынести даже морд-сит.

— Уже несколько часов, — резко и с досадой ответил он, обрубая все ее надежды. Правильно, что он не стал медлить — это все равно что отпиливать конечность тупым ножом.

И все же, Кара бы с радостью поверила в свою собственную ущербность и неспособность владеть тем, что было дано ей по праву рождения д’харианкой и по праву служения морд-сит, но не в то, что значили его слова. Однажды она уже чувствовала эту пустоту после смерти лорда Рала — это было в тот день, когда Ричард убил своего отца, и тогда она приносила ощущение свободы и вызывала благодарность к тому, кто был готов пожертвовать своей жизнью ради них. Сейчас она не испытывала от нее облегчения, не испытывала радости — это была просто пустота. Пустота на том месте, где раньше был смысл ее жизни.

Она почувствовала, как из ее глаз полились обжигающие слезы.

— Как я могла позволить ему пойти туда без меня? — просипела она, чувствуя себя так, словно она опять была маленькой девочкой, совершившей фатальную ошибку — промедление, стоившее ей годов потерянной свободы — и попавшей в лапы морд-сит. Она испытывала то же отчаяние, то же бессилие, к которым теперь примешалось презрение к самой себе.

Ее плечи содрогнулись, и Бен обнял бесстрашного лидера морд-сит, крепко прижимая ее к себе. Он, человек, потерявший лучшего друга и не выполнивший свою главную задачу как его защитник, понимал ее чувства как никто другой.

Ей потребовалось несколько минут, чтобы немного восстановить порядок в голове, вспомнить те цепочки мыслей, что протягивались в ней ранее, но теперь одна-единственная мысль, мысль о Ричарде, вытеснила все остальные. Она не могла поверить, что он мог погибнуть там, в Долине Заблудших, оставив ее в одиночестве.

Теперь, когда она смотрела на сына, ее взгляд казался потухшим. Последние слова Ричарда отпечатались в ее сознании: он сказал, что сделает все, чтобы защитить их сына, но не торжественно-клятвенным тоном, а более привычным ей, решительным и твердым. Он констатировал факт, выражая естественную и самую глубокую потребность своей души, и он хотел бы, чтобы она сделала то же самое — чтобы она была рядом с ним.

Она тряхнула головой, чувствуя, как ее сознание начала заполонять злость. Она хотела выбросить из головы эти слова, хотела притвориться, что он не был готов на подобную жертву, что он нашел способ избежать ее. Это было в его силах, она знала. И она не поверит, что он просто распростился со своей жизнью, пусть даже и ради благой цели, пока не увидит тому одно единственное доказательство — доказательство его смерти.

Кэлен отчаянно нуждалась в истине, но впервые не знала, была ли она готова к ней.

— Надеюсь, ты простишь меня, — прошептала она, глядя в серые глаза, столь похожие на глаза его отца. Ребенок был на удивление тих и спокоен в своем незнании, в своей неспособности осознать потерю. И все же, в какой-то момент Кэлен показалось, что она прочитала в его взгляде нечто сродни интересу и удивлению, как будто он спрашивал, за что она извинялась, не имея возможности озвучить это.

Она не представляла, как может оставить своего сына сейчас, когда он так нуждался в ней, точно так же, как не представляла, что сможет поверить в то, что Ричард был мертв, не узнав, что именно случилось. И все же, решение было принято.

Глядя на то, как пальцы ее сына, успокоенного столь знакомым сердцебиением своей матери, сжимались в крошечный кулак и медленно разжимались, она чувствовала себя худшим человеком среди всех ныне живущих; худшей матерью из всех, кто только мог называть себя ею. Это чувство лишь окрепло в ней, когда она, перед тем как подойти к шкафу, положила новорожденного на центр кровати, вынужденная сделать это в отсутствие колыбели.

Она наскоро переоделась в черный дорожный костюм, заботливо перенесенный в эту комнату из Дворца Исповедниц. Надеть брюки для верховой езды оказалось тяжелой задачей, которую она не смогла осуществить, балансируя на одной ноге, а потому села на самый край кровати. От резкой смены положения у нее закружилась голова, а мышцы ног болели от каждой секунды, что она провела стоя, и единственным утешением в этой ситуации был тот факт, что костюм, забытый ей на многие месяцы, все еще был ей в пору.

Кэлен обхватила голову руками, склоняясь к коленям. Ее пальцы зарылись в спутанные, грязные волосы, которые не могло спасти ничто, кроме ванны, и закрыла глаза, стараясь превозмочь отчаяние и слабость. Ее показная уверенность перед морд-сит стоила ей очень, очень многого, и сейчас она нуждалась в одной минуте, чтобы превозмочь рыдания, так и рвавшиеся из ее груди. Она боялась, что если снова увидит отчаяние в глазах Кары и Бердины, то оно разобьет ей сердце и сломит ее волю точно так же, как уже сломало их.

В конце концов, она поднялась и, все той же некрепкой походкой дойдя до туалетного столика, наскоро заплела волосы в косу, даже не глядя в свое отражение. Она не хотела знать, что сейчас было в ее собственных глазах.

Спустя неполные полчаса после того, как морд-сит покинули покои, Мать-Исповедница вышла в коридор с маленьким лордом Ралом на руках, этим немало удивив их. Они ожидали услышать любой вопрос из всех, что только могла задать женщина, только что пережившая десятичасовые роды, но точно не тот, что слетел с ее губ:

— Какой ближайший населенный пункт от того места, в котором сейчас находятся наши войска?

Морд-сит переглянулись, до конца не веря своим глазам. Они опешили настолько, что мысль о том, что следовало бы отправить ее обратно в комнату, проскользнула в их головах слишком быстро, чтобы осесть, и незаметно скрылась из поля зрения.

— Судя по всему, они в нескольких сутках пути от Касски, что в Глубокой Пустоте. Там есть несколько деревень и пара развалин, но ничего более, — изрекла Кара с явным скептицизмом.

— Как насчет колодца Сильфиды? Можно ли попасть туда с его помощью?

Обе морд-сит пожали плечами. Должно быть, эта местность была не слишком знакома им, и, скорее всего, даже Ричард не путешествовал туда таким образом.

Она вновь обратилась к ним:

— Тогда спросим об этом у нее. Если она может доставить нас туда, сообщите генералу Райбиху, что мне необходимо, чтобы он немедленно направил туда небольшой конный отряд с запасными лошадьми. Если нет — я буду ждать их прибытия в Народном Дворце.

— Это безумие! Ты ведь едва на ногах стоишь! — попыталась осадить ее Кара, когда Кэлен оперлась рукой о дверной косяк якобы без какой-либо причины, а на деле — чтобы не потерять равновесие. От морд-сит было невозможно скрыть, что ноги едва слушались ее.

Выход из ситуации был найден Кэлен довольно просто: она продолжила говорить, не обращая внимания на их слова, которые уже не могли остановить ее:

— Бердина, проследи, чтобы кормилица была найдена до моего отъезда. Как бы я ни отнекивалась от этого, в ближайшие несколько недель мне придется воспользоваться ее помощью. Я хочу, чтобы в мое отсутствие ты осталась с Эддардом вместе с Зеддом. Кара, ты поедешь со мной вместе с Никки.

— Нет! — в один голос принялись возражать морд-сит, причем Бердина — более громко в силу того, что ее хотели оставить в Замке, пусть и с новорожденным лордом Ралом.

— Это была не просьба, — жестко заявила Кэлен. Ее черты сделались острыми, так резко противоречащими той мягкости, которая была в них совсем недавно, когда она впервые взяла на руки своего сына.

Морд-сит оказались не слишком восприимчивыми даже к такому ее тону.

— Что ты рассчитываешь делать? Искать лорда Рала в одиночку, среди тысяч павших? — спросила темноволосая морд-сит, явно указывая на то, что идея звучала дико.

— Джегань — единственный, кто может знать, что произошло с Ричардом, раз об этом не знают д’харианцы. Мне все равно, что понадобится, чтобы разговорить его: исповедь, эйджилы Кары, пытки Рада-Ханом — это не имеет значения. Я должна узнать правду из первых уст.