Больше, чем друзья (СИ) - Эклер Натали
— Неа. Я ничего не боюсь!
Хорохорюсь, а сердце в груди бешено колотится. Костя тот еще жук, провести его непросто. Сканирует меня взглядом.
— Где твой телефон?
На автомате показываю зажатый в руке смартфон. Костя вынимает из кармана свой, набирает меня и, услышав пиликающий звук, сбрасывает звонок.
— … Даже не сомневался, — кивает. — Что ты делала у беседки? Опять подглядывала?
Улыбка у него красивая, но сейчас она бесит. Он весь такой взрослый и умный, а я глупышка, которую поймали за непристойным занятием.
— Пфф! Больно надо! — фыркаю, закатив глаза. — Я сначала там сидела и случайно оставила телефон. Обратно шла — забрала, — придумываю на ходу.
Неожиданно получается складно. Я не могу скрыть радость, и Костя ее замечает, но придраться не к чему. Они с Линой ушли в дом, а я в этот момент поднялась с пляжа и забрала телефон. Отныне у меня есть легенда. Под дулом пистолета не признаюсь, что сидела под тем гадским столом!
— А это что у тебя? — хмурится Баринов, глядя чуть ниже моей груди.
Опускаю глаза и вижу на шелковой майке пятно крови.
— Вы там что-то разбили. Я искала телефон и порезалась, — продолжаю врать в рамках случайно созданной легенды.
Он берет меня за предплечье и подтягивает к себе.
— Показывай, — командует.
Достаю из-за спины руку и чувствую, как к горлу подступает тошнота. Ладонь и пальцы в крови, на запястье подсохшие потеки. Выглядит безобразно, еще и болит.
Костя открывает кран, сам промывает рану и еще раз внимательно осматривает.
— У тебя там крошечный осколок остался, надо достать. Лучше отвернись, — советует.
Я слушаюсь, доверяюсь ему. Он делает все быстро и четко. Не успеваю айкнуть от резкой режущей боли, как она пропадает. Сразу становится легче.
— Спасибо, — лепечу.
— Не за что, — бурчит. — Порез глубокий, я принесу антисептик. Зажми пока и побудь здесь.
Он выходит и вскоре возвращается с аптечкой. Заливает рану бесцветной жидкостью и дует, чтобы подсушить, после чего аккуратно заклеивает широким пластырем. Такой внимательный, заботливый и возится со мной, а я ему нервы делаю и вру постоянно. Стыдно за себя и как-то обидно.
— Спасибо, Коть, — повторяю.
Мы коротко переглядываемся, и я туплю взгляд, потому что по щекам уже текут слезы — стресс отпускает.
Костя сразу обнимает. Двумя руками, крепко-крепко. И я совсем расклеиваюсь. Меня сто лет не обнимали так. Макс не умеет проявлять чувства, его бывшая жена относилась ко мне хорошо, но мы не сблизились по-настоящему. Друзья, подружки — тоже не то. Наверное, последний раз так обнимал меня Котя, когда мы в аэропорту прощались.
Мы с ним как родные. Мне нужно почаще напоминать себе о об этом. Не пялиться при каждой возможности на его член, не плыть от его улыбок и не растекаться от прикосновений.
И ни в коем случае не нюхать его кожу, как делаю сейчас.
Вот зачем он пахнет так вкусно? И это не туалетная вода, это его личный запах. Я его помню и ни с каким другим не спутаю. Жаль, что нет такого парфюма, за любые деньги бы купила и на подушку брызгала перед сном.
— Ну что ты, Мах? — шепчет обалденно пахнущий Костик, поглаживая меня по спинке. — Не нужно так расстраиваться. Все позади, все хорошо…
В ответ я тихо всхлипываю. Все плохо. Просто ужасно! Меня к нему тянет. Умом понимаю, как это глупо, но остановиться воли не хватает. Обнимаю, прижимаюсь, тычусь носом в теплое плечо…
Успокаиваюсь так же внезапно, как разревелась. Внимание переключается. Я вдруг остро ощущаю твердость и жар мужского тела и неоднозначность поглаживаний. Костя в одних брюках, а на мне атласный комплект из шортиков и маечки. Ткань тонкая и невесомая, а контактируем мы тесно. Я чувствую его дыхание на волосах, слышу гулкие удары его сердца. Они не такие частые, как мои, но мощные настолько, что грудная клетка содрогается. А еще… Это ужасно неловко, и я запретила себе думать, но у Баринова, кажется, эрекция.
— Все, Коть, я в порядке, — решительно отстраняюсь. — Извини, не сдержалась. Чертовы эмоции. Весь день на них, сама не своя…
— Это я заметил, — улыбается он. — Давай в кроватку отведу, тебе давно пора баиньки…
Говорит как с маленькой, а у самого стоит на меня. Смотрю на его пупок и спускаюсь взглядом ниже, по дорожке из жестких волос к внушительному бугру. В памяти свежи картинки из беседки: пульсирующий член и то, как Лина одним махом его заглотнула. Я бы так не смогла.
Боже! О чем я опять думаю⁈
А он о чем думает? Почему так бурно среагировал на дружеские обнимашки? У меня, конечно, опыта немного, но на непроизвольную эрекцию это не похоже. И зачем он мою грудь на фотке рассматривает? Я же малая! На горшке при нем сидела, все такое.
Глава 16
Костя продолжает стоять и дышать мне в ухо. Вижу, как часто вздымается его грудная клетка, и у самой дыхание учащается. Внутри все напрягается, становится жарко. В ванной тесно, стоим мы близко, его рука на моей талии — горячая аж жжет.
— До кровати я сама дойти могу. Тебе лучше вернуться к своей девушке, она там заждалась. Узнает, где ты был — скандал устроит, — бубню, глядя за его плечо на дверь.
— Не устроит. Она уже спит.
Дурацкая ситуация, неудобная. Надо как-то из нее выруливать, и я решаю разрядить обстановку шуткой:
— А я бы на ее месте закатила. Знаешь как бывает? Дружат люди дружат, а потом раз — и переспали… Секс по дружбе называется.
Это я об Эмили и Нико, но Костя ничего о них не знает и шутку понимает по-своему.
— Что? — выдыхает пораженно. — Секс по дружбе?
— Случается иногда, — пожимаю плечами, еще не понимая, что свернула куда-то не туда.
— Какого только секса у меня не было, — произносит он просевшим голосом. — Но не по дружбе. С тобой такое случалось?
Вот я балда! Нашла о чем шутить. Интимных разговоров нам и не хватало.
— Нет. Я с парнями мало дружу. То есть дружу, но не близко. Не так как с тобой, но к нам все это не имеет отношения. Это вообще не про нас, — тараторю, пытаясь выкрутиться. — То есть… Я хочу сказать… — запинаюсь. — Все, забудь! Иди уже, — киваю на дверь. — И давай старайся там! А то твоя девушка такая нервная, как будто недотраханная…
Это тоже была шутка. У меня сегодня с юмором не задалось. Хотя Костя улыбается. И я тоже. Пока не слышу:
— Машенька, а ты меня ревнуешь.
Он произносит это тем снисходительным тоном всезнающего взрослого, который приводит меня в бешенство. В одну секунду, как по щелчку, во мне включается стерва,и я превращаюсь в кобру, которой он меня раньше дразнил.
— Ты меня тоже ревнуешь, Костенька, — шиплю. — Поэтому в отель не отпустил и с Кириллом мне все обломал.
— Это не ревность, Маш. Я пытаюсь уберечь тебя от ошибок. Не понимаю, куда тебе несет. Что с тобой происходит?
— Я тоже кое-что не понимаю! Как можно облизываться на сиськи одной, а трахаться с другой? — выпаливаю. — Я видела, как ты в беседке на мои фотки глазел. Я там была, под столом сидела. Все видела!
Ну вот, призналась. И пистолета не понадобилось.
Костя подвисает, переваривая услышанное. Отпихиваю его от двери, вылетаю из ванной. Воздух в ней так раскалился, что дышать невозможно.
Он выходит следом и берет за локоть. Не дает мне сбежать.
— Ты сидела под столом? Серьезно? Ну ты даешь, Мах! Чем дальше, тем больше меня удивляешь, — усмехается.
Бесит страшно!
— Ты меня тоже удивил. Как тебе не стыдно на мою грудь пялиться⁈
Вырываю руку, отворачиваюсь. Эмоции прут через край. Ненавижу его! И себя за то, что втрескалась в него! Он с другой живет и каждую ночь с ней спит, она ему горловые минеты делает. А я для него всегда буду малой сестрой Макса, которую нельзя трогать.
— Нравится мне твоя грудь. Смотрю и прям балдею, — признается Костя как ни в чем не бывало. — Тебе жалко, что ли?
— Мне для друга ничего не жалко! Вот — любуйся!
Задираю майку, поворачиваюсь. Он опускает взгляд и смотрит. Секунду, две, три… Почему я решила, что не станет? Каким местом думала? Думала ли? Похоже, я в аффекте. Или с ума сошла. В здравом уме я бы такое не вытворила.
