Лимб (СИ) - "Ремаркова дочь"

Почти такая же, как та, в которой она лежала, восстанавливаясь после пыток Беллатриссы.

У окна стояла небольшая кровать, рядом — кресло, у двери — еще один стул, а в дальнем углу — небольшая тумбочка с пустой одинокой вазой. Как будто кому-то в здравом уме могло прийти в голову принести Малфою цветы. Разве что Венерину мухоловку. А лучше две.

Гермиона сделала еще один шаг влево и наконец увидела его.

На Малфое было что-то вроде серой мантии непривычного покроя. Что это за фасон? Где такое носят? Они переодели его в это? Или он в этом прибыл?

Гермиона обвела взглядом его фигуру, ощутимо раздавшуюся в плечах. Лицо Малфоя также потеряло юношеские черты и стало еще более точеным и бледным. Плотно сжатые губы свидетельствовали о том, что и он был не в восторге от встречи — это выражалось в остром взгляде и напряженной позе. Гермиона усмехнулась. Можно подумать, это она вынудила его прийти сюда и плясать вокруг себя ради нужной информации.

Мальчик превратился в мужчину. С виду, весьма опасного.

— Ты просил меня, Малфой, и вот я здесь. Выкладывай.

— Какой радушный прием, Грейнджер. Родная Великобритания так по мне скучала.

— Хватит паясничать, за радушным приемом тебе не сюда. Зачем тебе нужна была именно я?

— А кто? Поттер или Уизел, что ли?

— Гарри и Рон отличные авроры! Я же вообще не работаю в Аврорате, — Гермиона почувствовала, как в её душе поднимается волна негодования. Мерлин, просто поразительно, что даже спустя столько лет этот хорек умудряется выводить её из себя буквально по щелчку пальцев!

— Вероятно, не такие уж и отличные, раз им всё ещё нужен я, — сказал Малфой и вальяжно растянулся на кресле у кровати. — Ты присядь, Грейнджер, это будет небыстрый разговор.

— Упаси Мерлин застрять с тобой здесь на всю ночь, — пробормотала она, но всё же покорно опустилась на стул близ двери. Решив, что, чем меньше времени она проведет с ним наедине, тем лучше для её морального здоровья, она приступила непосредственно к «разговору».

— Нам нужна информация, Малфой. Информация об одном странном артефакте, который Волдеморт просил Рабастана Лестрейнджа поберечь у себя. Мы знаем, что это темный артефакт, возможно, он был как-то связан с Азией. Это единственное, что мы выловили в мыслях Яксли, прежде чем он и Рабастан каким-то образом умертвили себя в камерах Азкабана. Тебе известно что-то об этом? — Гермиона говорила на одном дыхании, словно пытаясь побыстрее отделаться от обязательства и уйти.

Малфой молчал и пристально смотрел на неё.

В первое мгновение она даже не осознала, что он её разглядывает. Ей стало неуютно в своих рубашке и брюках, словно сам ее вид делал её еще более нуждающейся в его ответах.

Малфой как-то криво усмехнулся.

— Грейнджер, ты сказала, что не работаешь в Аврорате, так?

— Т-так, — она слегка запнулась от неожиданности.

— А где работаешь? — спросил Малфой и наклонил голову, внимательно ее изучая.

— В Отделе магического правопорядка, я работаю с законами.

— Почему? — от его вопроса Гермиона растерялась и одновременно с этим ощутила раздражение.

— Что значит «почему», Малфой? Какое тебе дело до того, где я работаю? Ты знаешь что-то об артефакте? — она не намерена была играть в его игры хотя бы потому, что чувствовала опасность, исходившую от него даже с другого конца комнаты.

Возможно, это чувство подогревалось отсутствием волшебной палочки, а, возможно, было нечто такое в его глазах, что заставляло все внутренности сжиматься в ужасе. Словно красный транспарант, в её голове мигала табличка: «Беги, беги, беги!»

Но Гермиона не двигалась.

Как та самая муха, она попалась на крючок Венериной мухоловки и не могла сдвинуться с места под пристальным взглядом серых глаз.

— Возможно, я и знаю кое-что, но всё не так просто, Грейнджер. Я ведь могу и не делиться этой информацией, я свободный человек, и сыворотку правды ко мне применить нельзя, легилименцию тоже. А значит, если я делюсь чем-то столь важным, то получаю что-то взамен.

— Чего ты хочешь? — она задала вопрос и уже знала, что ей не понравится его ответ. Знала, что он будет как-то связан с ней.

— Тебя.

Черт. Её глаза округлились, и она почти услышала щелчок собственного ужаса.

— В каком смысле? — сдавленно произнесла Гермиона.

Сейчас. Вот сейчас она услышит ответ и сразу же соберется. Вот сейчас он ответит, и она снова вернет силу своему голосу.

Только пусть ответит.

— О, расслабься, Грейнджер, я не практикую секс по принуждению, и даже если бы было так, вряд ли эта информация — равноценный обмен на твое худощавое тельце.

Гермиона вскочила и сама не заметила, как взвилась к нему:

— Ты — эгоистичный высокомерный придурок! Да я бы скорее содрала с себя кожу, чем позволила тебе прикоснуться ко мне хоть пальцем!

— Ни в чем себе не отказывайте, маленькая мисс Грейнджер, — Малфой ухмыльнулся. Казалось, его только лишь забавляла данная ситуация, но… Гермиона увидела в его глазах некий блеск, который отчего-то была не в силах распознать.

— Однако я согласен предоставлять информацию тебе порционно. Завтра ты придешь ко мне, а взамен на наш с тобой интересный и честный разговор я дам тебе долю той информации, за которую так радеет Поттер. Ты согласна? — Малфой приподнял одну бровь, словно и не сомневался в её ответе, но Гермиона медлила.

Всего лишь разговор? Просто разговор? О чем? Что-то конфиденциальное или личное? Малфой хочет узнать у нее какие-то интимные подробности, чтобы шантажировать её после?

— Ничего предосудительного я не спрошу, всего лишь пару философских вопросов. Конечно, всё останется между нами. Я не заставлю тебя делать ничего, чего бы ты сама не захотела, я же всё-таки джентльмен, — Малфой хитро ухмыльнулся и шутливо кивнул, однако Гермиона почувствовала какое-то странное безумие, кажется, сочившееся из самых глубин его зрачков.

Но эта информация и правда была важна, а Гарри уже почти пять лет впустую бился в надежде найти и откопать хоть что-то. Если у этого дьявола была хотя бы крупица данных, Гермиона должна была помочь её выловить.

— Ладно, — чересчур поспешно, словно боясь передумать, ответила она, — я приду завтра. Надеюсь, информация будет того стоить, Малфой.

— О, не сомневайся, Грейнджер. Она просто перевернет твой мир.

========== Глава 2 ==========

Гермиона презирала ложь. В особенности ложь самой себе.

Ей казалось, что в честности, пусть и жестокой, гораздо больше пользы, чем в любой сладкой лжи. А Гермиона Грейнджер ценила пользу.

Возможно, в этом скрывался корень её проблем в общении с людьми. Было непросто наладить контакт с кем-то: почти всех она рассматривала с рационально-логической точки зрения, что так или иначе приводило к неловким ситуациям.

Люди не любили рациональный подход. Им не нравилось, когда все их поступки и реакции можно было объяснить элементарными законами логики.

Но она все равно делала так всегда.

Этой ночью она анализировала Драко Малфоя. Всего лишь набор человеческих реакций, но Гермиона чувствовала, что он опасен.

Почему? Чем он мог быть опасен для нее? У него отняли палочку, он не мог причинить ей физический вред, а его издевки она уже давно научилась пропускать мимо ушей… но что-то внутри неё тревожилось и сопротивлялось взаимодействию с ним.

Возможно, дело было в помутнении его рассудка? Она не заметила каких-то особенных изменений, но, вероятно, не могла всерьёз об этом судить хотя бы потому, что совершенно его не знала.

Безумцы всегда опасны. Все боялись Беллатрису не меньше Волдеморта, потому что в её поведении сквозило безумие. Она была подобна йодистому азоту: противоестественная в своем сумасшествии, чрезвычайно опасная своими садистки больными хобби. Малейшее колебание воздуха рядом с ней — и ты не знал, взорвется ли она и похоронит тебя под обломками собственного безумия, или тебя всё-таки пронесет.

Никогда не знаешь, чего ждать от сумасшедшего. Он словно хаос, полное отсутствие контроля, невозможность подготовиться и защититься.