Деспот
Пока я гипнотизирую хмурым взглядом пакет под столом, откинувшись на спинку кресла, в приемную влетает высокая брюнетка. Первое, что бросается в глаза — губы: пухлые, сочные и ярко-красные. Потом я обращаю внимание на ее длинные шелковистые волосы цвета вороньего крыла. Шикарная шевелюра. Всегда мечтала о такой густой гриве.
— Он там?! — громко взвизгивает и указывает на дверь.
Широкие легкие брюки со стрелками и высокой посадкой подчеркивают узкую талию, а сквозь тонкую ткань белой маечки можно увидеть очертания сосков. Очень вызывающе и бесстыдно. Раздраженно откидывает волосы за плечи и сердито стучит высоченными каблуками к двери кабинета. Неужели моя предшественница? Красивая, стервозная и что важно — грудастая. Я со своей двоечкой — плоскодонка по сравнению с гостьей.
— Простите! — запоздало вскакиваю. — Но у Мирона Львовича посетитель.
Оборачивается и кривится, презрительно меня оглядывая. Как я рада, что стою перед ней не в пижаме и тапочках: я бы не смогла тогда с хладнокровным достоинством выдержать этот злобный взор. Девица на секунду зависает, хлопая нарощенными ресницами, а затем неуверенно фыркает, сморщив точеный острый и врывается в кабинет под мои робкие протесты:
— Мирон! Прекрати игнорировать звонки! Поговори со мной! Мирон!
Вбегаю за девушкой и растерянно смотрю на угрюмого Мирона Львовича, который замер над бумагами с ручкой. Он явно не рад видеть пышногрудую красавицу.
— Я пыталась…
— Мирон! — девица капризно топает по паркету. — Почему ты не отвечаешь на мои звонки?
Посетитель с блеском заинтересованности в глазах взирает на нее, шумно отхлебывая кофе из чашки. Точно стервятник в человечьем обличии.
— Анжела, выйди, — с неприязнью цедит Мирон Львович. От его тона внутри все сжимается и покрывается коркой льда. — Я занят.
— Я так больше не могу, — девица всхлипывает. — Не могу… не могу без тебя…
Медленно пячусь. Посетитель Мирона Львовича встает и с чашкой в руках тоже ретируется:
— Я подожду в приемной. Если вы не против.
Закрываю дверь и переглядываюсь с посетителем, который делает глоток и усаживается на диван:
— Кто это?
— Не знаю, — нарочито вежливо и сухо отвечаю я.
Какой любопытный товарищ. Вздрагиваю от приглушенных женских криков и возвращаюсь за стол. Я удивлена и уязвлена. Что это еще за Анжела? Откуда она взялась?
— Нет! Ты не можешь, Мирон! Это подло! — вопли сменяются рыданиями. — Не бросай меня. Я ошиблась! Я просто выпила тогда лишнего!
Я не слышу ответа Мирона Львовича, но судя по крикам Анжелы, ее окончательно и бесповоротно кинули. Не люблю быть свидетелем чужих страстей. Это всегда грустно.
— Что между ними произошло? — продолжает бессовестно любопытствовать посетитель.
— Я думаю, это не наше дело, — утыкаюсь взглядом в монитор ноутбука.
— Вы правы, но ведь очень интересно. Такой накал страстей.
— Вовсе нет, — хмурюсь и замолкаю.
А затем не выдержав новых криков, встаю и скрываюсь на кухоньке. Сил нет слушать чужие рыдания. Зачем она так унижается? Мирона Львовича не проймешь слезами и истериками.
— Ты с ним трахалась? — заплаканная Анжела распахивает дверь и разъяренной медведицей смотрит на меня. — Отвечай, гадина! Спала?! Да?!
— Нет… — прижимаю чашку с капучино к груди.
И я не лгу ведь. Поцелуи и ласки пальцами не считаются за секс, верно? Это же ни к чему не обязывающий петтинг, так?
— Анжела, я тебя прошу, — слышу злой голос Мирона Львовича, — уходи.
— Как низко ты пал, — Анжела вытирает слезы с щек и обиженно бубнит. — Позарился на… на…
Приподнимаю брови. Ну, говори уже. Какое оскорбление ты мне придумаешь?
— На беспородную шавку, — не твердо заявляет она и опять смеривает меня снисходительным взором.
Она сама себе не верит. Я выгляжу хорошо, дорого и стильно, и ее словесный плевок летит мимо, не причинив мне морального ущерба.
— Слабые мужчины боятся королев, — вскидывает подбородок и дефилирует прочь.
Надеюсь ей стало легче на душе за счет унижения чужого достоинства. Входит Мирон Львович и запирает дверь на защелку. Почему бы ему меня не оставить в покое? Я не настроена сейчас на разговоры и заигрывания.
— Софушка.
— Да, Мирон Львович? — поднимаю глаза.
— Ты видела мой подарок?
— Видела.
— И ты сейчас в нем?
Делаю глоток остывшего кофе. Как удержать себя в режиме невозмутимости, когда Мирон Львович пристально смотрит мне в лицо?
— Мне показалось это неуместным, — наконец отвечаю я. — Вы мой начальник, Мирон Львович. Ваш подарок выходит за рамки деловой субординации. Вы так не думаете?
Если костюм и туфли я со скрипом могу принять, так как меня выкрали из квартиры в пижаме, то сексуальное белье — точка невозврата. Надену его, и официально перейду в статус секретарши-любовницы.
— Софушка, — подходит вплотную и забирает из моих рук чашку с кофе, — на собеседовании я дал тебе четко понять, чего конкретно жду от тебя. Не надо со мной сейчас юлить.
Со стуком ставит чашку рядом с кофеваркой. Нависает надо мной грозной скалой.
— Пока я не получу от тебя того, чего хочу, на увольнение можешь не рассчитывать. Поздно играть в недотрогу.
— Я закричу.
— Твое право, но я человек мстительный. Я не люблю, когда мне отказывают, — шепот вибрирует злобой. — Меня нельзя дразнить.
Вряд ли у Мирона Львовича есть мои интимные фотографии или видео, ведь я девушка приличная, но существует много других способов испортить жизнь. Мне страшно смотреть в черные от злости и возбуждения глаза.
И не я Мирона Львовича завела, а Анжела, ведь тонкая маечка на ее упругой и впечатляющей груди особо ничего не скрывала. Вот бы ее и тиранил у себя в кабинете, а не меня на кухне. Замечаю во взгляде кроме злости, похоти что-то еще. Гневную горечь и желание забыться, и если я сейчас отвергну Мирона Львовича, то он расвирепеет.
