М Автор неизвестен - Халиф на час
А окончив говорить, Ситт Будур села рядом с госпожой Хаят ан-Нуфус и поцеловала ее в уста, и затем, в тот же час и минуту, она поднялась, совершила омовение и до тех пор молилась, пока Ситт Хаят ан-Нуфус не заснула, и тогда Ситт Будур легла в ее постель и повернула к ней спину и лежала так до утра. Когда же настал день, царь и его жена вошли к своей дочери и спросили ее, каково ей, и она рассказала им о том, что видела и какие слышала стихи.
Вот что было с Хаят ан-Нуфус и ее родителями. Что же касается царицы Будур, то она вышла и села на престол своего царства. И поднялись к ней эмиры и все предводители и вельможи царства, и поздравляли ее с воцарением, и поцеловали землю меж ее рук и пожелали ей счастья. А Ситт Будур улыбнулась и проявила приветливость и наградила их, и оказала эмирам и вельможам царства уважение, увеличив их поместьями и свитой. Так все люди полюбили ее и пожелали ей вечной власти, и они думали, что она мужчина.
И стала она приказывать и запрещать, и творила суд, и выпустила тех, кто был в тюрьмах, и отменила пошлины, и она до тех пор сидела в месте суда, пока не настала ночь. И тогда она вошла в помещение, для нее приготовленное, и нашла Ситт Хаят ан-Нуфус сидящей, и, сев рядом с нею, потрепала ее по спине, и приласкала, и поцеловала ее меж глаз, и произнесла такие стихи:
Мои слезы всё ль объявили то, что таил я, —Изнурением обессилена моя плоть в любви.
Я любовь скрывал, но в разлуки день говорит о нейВсем доносчикам облик жалкий мой, и не скрыть ее.
О ушедшие, свой покинув стан, поклянусь я вам —Тело все мое изнурили вы, и погиб мой дух.
Поселились вы в глубине души, и глаза моиСлезы льют струей, и кровь капает из очей моих.
Кого нет со мной, тех душой своей я купить готов,Да, наверное, и любовь моя улетает к ним.
Вот глаза мои: из любви к любимым отверг зрачокСладкий отдых сна, и струит слезу непрерывно он.
Враги думали, что суров я буду в любви к нему, —Не бывать тому, и ушами я не внимаю им!
Обманулись все в том, что думали, и с одним я лишьКамар аз-Заманом желанного достичь могу.
Он собрал в себе все достоинства; не собрал никтоИз царей минувших достоинств всех, ему свойственных.
Так он щедр и добр, что забыли все, каким щедрым былМан ибн Заида и как кроток был сам Муавия.
Затянул я речь, и бессилен стих вашим прелестямОписанье дать, а не то бы рифм не оставил я.
Затем царица Будур поднялась на ноги и, вытерев слезы, совершила омовение и стала молиться, и молилась до тех пор, пока Ситт Хаят ан-Нуфус не одолел сон и она не заснула. И тогда Ситт Будур подошла и легла рядом с нею и пролежала до утра, а потом она поднялась, совершила утреннюю молитву и, сев на престол своего царства, стала приказывать и запрещать и творила справедливый суд.
Вот что было с нею. Что же касается до царя Армануса, то он вошел к своей дочери и спросил ее, каково ей, и она рассказала ему обо всем, что с ней случилось, и сказала те стихи, которые говорила царица Будур. «О батюшка, — сказала она, — я не видела никого умнее и стыдливее моего мужа, но только он плачет и вздыхает». — «О дочь моя, — отвечал ей царь, — потерпи с ним — осталась только эта третья ночь, и, если он не познает тебя и не уничтожит твою девственность, у нас найдется для него план и способ, и я сниму с него власть и изгоню его из нашей страны».
И он сговорился так со своей дочерью и задумал такой план. И подошла ночь, и царица Будур перешла с престола царства во дворец и вошла в то помещение, которое было ей приготовлено, и увидала она, что свечи зажжены и что госпожа Хаят ан-Нуфус сидит там. И ей вспомнился ее муж, и то, что с ним произошло со времени их разлуки за этот небольшой срок, и она заплакала, испуская непрерывные вздохи, и произнесла такие стихи:
Я клянусь, что весть о беде моей наполняет мир,Точно солнца луч, восходящего ночью мрачною.
Его знак вещает, но трудно нам понять его,Потому тоска перестать не может расти моя.
Ненавижу я прелесть стойкости, полюбив его,Но видал ли ты среди любящих ненавистников?
Взгляды томные поражают нас острием своим(А сильнее всех поражают нас взгляды томные).
Распустил он кудри и снял покров, и увидел яКрасоту его и черною и белою.
И болезнь моя и лечение — все в руке его,Ведь недуг любви только тот излечит, кто хворь нагнал.
Поясок его полюбил за нежность бока его,И из зависти бедра грузные отказались встать.
Его локоны на блестящем лбу уподобим мыНочи сумрачной, что задержана засиявшим днем.
А окончив говорить, она хотела встать на молитву, по вдруг Хаят ан-Нуфус схватила ее за подол и, уцепившись за нее, воскликнула: «О господин, не стыдно ли тебе перед моим отцом — он сделал тебе столько добра, а ты пренебрегаешь мною до этого времени».
И, услышав это, Ситт Будур села на своем месте прямо и сказала: «О моя любимая, что это ты говоришь?» — и Хаят ан-Нуфус ответила: «Я говорю, что никогда не видела такого чванного, как ты. Разве все, кто красив, гак чванятся? Но я сказала это не для того, чтобы ты пожелал меня, а потому, что боюсь для тебя зла от царя Армануса: он задумал, если ты не познаешь меня сегодня ночью и не уничтожишь мою девственность, отнять у тебя утром власть и прогнать тебя из нашей страны. А может быть, его гнев увеличится, и он убьет тебя. И я, о господин мой, пожалела тебя и предупредила, а решение принадлежит тебе».
И, услышав от нее эти речи, царица Будур склонила голову к земле и не знала, что делать, а потом она подумала: «Если я не послушаюсь царя, то погибну, а если послушаюсь — опозорюсь. Но я сейчас царица всех Эбеновых островов, и они под моей властью, и мне не встретиться с Камар аз-Заманом ни в каком другом месте, так как ему нет дороги в его страну иначе, как через Эбеновы острова. Я не знаю, что делать, и вручаю свою судьбу Аллаху (прекрасный он промыслитель!). Я же не мужчина, чтобы подняться и открыть ему невинную девушку!»
А затем царица Будур сказала Хаят ан-Нуфус: «О любимая, все мое пренебрежение тобою и воздержание от тебя — против моей воли». И она рассказала ей обо всем, что с нею случилось, от начала до конца, и показалась ей и молвила: «Ради Аллаха прошу тебя, защити ты меня и скрой мою тайну, пока Аллах не сведет меня с моим возлюбленным Камар аз-Заманом, а после этого будет что будет…»