Маркиз де Сад - Жюстина, или Несчастья добродетели
— Что ты здесь делаешь? — свирепо спросил антропофаг.
— О сударь, накажите меня, я виновата, мне нечего ответить…
Несчастная… На свою беду она забыла порвать письмо госпожи. Жернанд сразу заподозрил неладное, заметил злосчастную записку, достал ее, пробежал глазами и коротко приказал Жюстине следовать за ним.
Они вошли в замок через потайную лестницу, расположенную под сводами, там царила гробовая тишина. После нескольких поворотов граф открыл темницу и швырнул туда Жюстину.
— Глупая девчонка, — сказал он, — я ведь предупреждал, что такой проступок карается смертью, так что готовься к этому справедливому возмездию: завтра после трапезы я займусь тобой.
Бедное создание упало к ногам варвара, но жестокосердный, схватив ее за волосы, бросил на пол и два или три раза протащил по каземату, а в довершение едва не расплющил о стену.
— Тебе стоило бы немедленно вскрыть все четыре вены, — злобно проговорил он перед тем, как уйти, — и если я откладываю твою казнь, будь уверена, что только для того, чтобы сделать ее еще более долгой и ужасной.
Не поддается описанию ночь, которую провела Жюстина; мучительные видения, теснившиеся у нее в голове, в сочетании с многочисленными ушибами — следами гнева Жернанда — сделали ее самой ужасной в жизни нашей героини.
Надо самому испытать несчастье, чтобы представить себе жуткое состояние обреченного, который в любую минуту ожидает казни, у которого отобрана всякая надежда и который не знает, не будет ли очередной вздох последним в его жизни. Теряясь в догадках относительно истязаний, ему уготованных, он рисует их в своем воображении в тысячах форм, одна ужаснее другой. Самый слабый шум кажется ему шагами палачей: его кровь застывает, сердце его останавливается, и меч, — который разрушит нить его существования, не так страшен для него, как переживаемый момент.
Очевидно, граф начал расправу со своей жены. Словом, о событии, которое спасло Жюстину, нам остается только догадываться. Тридцать шесть часов наша героиня пребывала в ужасном состоянии, описанном выше, наконец дверь отворилась, и вошел Жернанд. Он был один, глаза его гневно сверкали.
— Вам известно, какая смерть вас ожидает, — начал он. — Ваша ядовитая кровь будет сочиться по капле, я буду пускать ее три раза в день, как уже говорилось, я давно ждал этого случая и благодарен вам за предоставленную возможность.
Монстр, не в силах больше сдерживать свою страсть, взял Жюстину за руку, надрезал ее и, когда набежало три чашки крови, перевязал рану. Не успел он закончить, как раздались громкие крики.
— Господин! Господин! — сказала запыхавшаяся служанка. — Идите скорее, мадам умирает… Она хочет поговорить с вами, пока не отдала Богу душу.
И посланница тут же повернулась и поспешила к госпоже. Как бы ни был привычен человек к злодейству, редко случается, чтобы известие о его результатах не заставило дрогнуть злодейскую душу. При этом на какой-то миг добродетель входит в свои права, которые тут же вновь уступает пороку. Жернанд выскочил следом и забыл запереть двери. Жюстина воспользовалась случаем; несмотря на почти трехдневную диету и на обильное кровопускание, она бросилась вон из темницы, пробежала через двор и оказалась на дороге, никем не замеченная… Надо идти, твердила она про себя, идти во что бы то ни стало; если неправый презирает слабого, все равно существует Бог, который защищает несчастных и никогда их не покидает[62].
Вдохновленная такими утешительными и химерическими мыслями, она храбро двинулась вперед и к ночи добралась до какой-то хижины, расположенной в шести лье от замка.
Считая свою госпожу мертвой, не имея при себе письма, где был написан адрес ее матери, она отказалась от всякой надежды быть полезной для несчастной Вольмир и утром пошла дальше, отбросив также мысль жаловаться кому-либо и намереваясь лишь добраться до Лиона, куда и пришла на восьмой день, ослабевшая, еле державшаяся на ногах, зато никем не преследуемая. Отдохнув немного, она приняла решение идти в Гренобль, где ее наверняка должно ждать счастье (так ей казалось по крайней мере). А мы проследуем за ней, узнаем, что будет дальше, и поведаем о том читателю, который пожелает снова взять в руки нашу книгу.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Странная встреча. — Отвергнутое предложение. — Какую награду получила Жюстина за доброе дело. — Убежище нищих. — Нравы и обычаи этих людей
Ничто так не способствует размышлениям, как несчастье: постоянно мрачный, замкнутый в себе, тот, кого преследует фортуна, с горечью обвиняет всех и вся, не давая себе труда задуматься о том, что, поскольку на земле милости и превратности судьбы распределены приблизительно поровну, каждому должна достаться толика тех и других .
Повинуясь порыву, естественному для всех людей в подобных обстоятельствах, Жюстина была погружена в тягостные мысли, когда на глаза ей попала газета, где она прочитала, что Роден, тот самый негодяй из Сен-Марселя, который так жестоко покарал ее за попытку помешать задуманному им детоубийству, назначен придворным хирургом русской императрицы с очень высоким жалованьем. «Великий Боже, — с изумлением покачала она головой, — стало быть, мне суждено небом видеть порок торжествующим, а добродетель в оковах! Ну что ж, пусть он радуется, этот злодей, раз так угодно провидению, пусть торжествует! А ты, страдай, несчастная, но страдай молча, без жалоб: таков приговор судьбы, покорись ему, и пусть твой путь тернист, —сумей достойно пройти его; награду ты найдешь в своем сердце, а чистые радости стоят большего, нежели угрызения совести, которые терзают твоих палачей…» Ах, бедное создание, ей было невдомек, что угрызения не посещают души людей, составлявших несчастье ее жизни, и что существует эпоха злобности, когда человек не только не тяготится злом, которое он творит, но напротив, приходит в отчаяние от скудости своих возможностей творить его еще больше.
Кроткая девушка еще не познала все примеры торжества зла, примеры, столь печальные для добродетели и столь милые пороку, который не перестает им радоваться, и развращенность персонажа, которого ей предстояло встретить, должна была, разумеется, потрясти и удручить ее более, чем все прежние события, ибо этот человек подверг ее самым кровавым истязаниям.
Она готовилась в дорогу, когда одетый в зеленое лакей однажды вечером принес ей записку следующего содержания, попросив ускорить ответ:
«Некое лицо, которое когда-то поступило несправедливо по отношению к вам, горит желанием увидеться с вами; если вы поспешите, вы узнаете нечто очень важное, что, возможно, заставит вас изменить о нем мнение».
