Первая любовь - Мария Зайцева
Катька ей много чего рассказала про первый раз. И приятного в этом, по словам приятельницы, было очень мало. Да и во второй раз тоже.
Кристина, наслушавшись, вспоминала, как Митяй трогал ее, что делал в их последнюю встречу своими пальцами, что она при этом чувствовала, и не верила рассказам.
И жалела, так жалела о неслучившемся! Пусть ей было бы больно! Главное, что она была бы его полностью, без остатка.
Хотя бы раз.
Хотя бы раз узнала бы, каково это – быть его. Отдать себя полностью любимому человеку.
И, быть может, если бы ей повезло, то от него осталась бы в ее жизни часть. Маленькая. Постоянное напоминание о том, что ее любили, ее хотели.
Девочка с его глазами, синими до безумия.
Катька кривила губы и крутила пальцем у виска. Дура, дескать. Тебе восемнадцать. Какие дети? От кого? Точно дура.
Но Кристина, вспоминая всю эту страшную томительную неделю Митяя, была уверена, в том, что хотела бы от него ребенка.
Если бы все сложилось тогда…
И вот теперь, когда, похоже, все складывалось, вернулись не те воспоминания, где она жалеет о нем, жалеет, того, что не случилось с ним, а где Катька, блестя густо подведенными глазами, рассказывает о том, как это больно, как она орала в первый раз, и сколько крови из нее вытекло.
Кристина, неосознанно напрягаясь, попыталась чуть притормозить на пороге комнаты, но Митяй, похоже, особо не заметил заминки, полностью поглощенный поцелуями.
Он мягко, но очень настойчиво продвигал ее к кровати, попутно снимая через голову футболку, выдыхая, восхищенно и счастливо, от одного только вида нежной небольшой груди, прикасаясь горячими сухими ладонями к острым соскам.
– Бляяя… Не верится даже, малышка, не верится просто… – Он развернул ее, притянул к себе, поцеловал жадно и нетерпеливо.
Он не видел ее страха, не хотел замечать, слишком занятой своими ощущениями.
А Кристина не успевала ему ничего сказать, как-то притормозить его.
Его ласки с одной стороны заставляли голову дурнеть и кружиться, а тело выгибаться, послушное его рукам, а с другой стороны, сердце биться в грудной клетке пойманной птичкой, сильно и бестолково.
Тонкие руки уперлись в грудь, сжались в кулачки, захватывая в горсти ткань рубашки. Митяй понял это по своему, оторвался на секунду, рванул ворот, срывая ее с себя, пуговицы брызнули в разные стороны.
Через мгновение Кристина оказалась на кровати, Митяй накрыл ее своим телом, выбивая последнее прерывистое дыхание невероятными ощущениями горячего тела на ней.
Руки скользили жадно по тонкому телу, без устали гладили, сжимали, ласкали.
Кристина, сквозь дурман, в который все больше погружал ее Митяй, внезапно почувствовала очень остро собственную беспомощность. Осознание того, что она ничего не решает, и, начни она сейчас сопротивляться, то, скорее всего, ничего бы не получилось, ударило больно и обидно.
Словно она оказалась в лапах зверя, сильного и беспощадного. Даже звуки, которые издавал Митяй, властными движениями заставляя ее выгибаться в своих руках, больше подходили для хищника.
Почувствовав, как он расстегивает на ней джинсы, добираясь до трусиков, Кристина судорожно, жалобно вздохнула и напряглась неосознанно.
Митяй отбросил в сторону ее одежду, опять обрушился на нее мощной горячей волной, потянулся к губам, откинув волосы с лица.
Внезапно замер.
Всмотрелся в подрагивающий подбородок, крепко зажмуренные глаза. Мягко и даже нерешительно дотронулся до щеки:
– Мышка… Мышка, ты чего?
Кристина открыла глаза, полные неконтролируемых слез. Митяй смотрел жадно, возбужденно. И испуганно.
– Я… Я боюсь…
Она отвернулась, губы задрожали сильнее, сдерживая рыдания.
– Чего?
Он не понимал. Он в самом деле не понимал!
– Вдруг… Вдруг будет… Больно…
Последнее слово вышло вместе с рыданием.
Кристине было безумно стыдно. Она боялась, что он сейчас рассмеется. И уйдет. Поймет, какая она бестолковая дура, и уйдет.
И страшно. Что рассмеется и продолжит. Ничего не поймет, решит, что это глупость девчоночья и продолжит с тем же пылом. И будет больно.
– Мышка…
Митяй повернул ее за подбородок, так, чтоб опять посмотреть в глаза.
Кристина, привычно попав в синий льдистый омут, моментально перестала плакать и затихла.
Митяй облизнул губы, с видимым напряжением оглядывая ее лицо.
– Ты – самое лучшее, что было в моей жизни, слышишь? Ты – моя девочка. Я не обижу тебя никогда. Ты мне веришь?
Кристина кивнула, завороженная. Каа и бандерлоги. Вот ты и попалась, глупая бандерложка.
Митяй поцеловал, мягко и нежно, ее щеки, спустился к шее, обхватил губами по очереди один и другой сосок, облизнул дрогнувшую впадинку пупка, задержался, вскинул голову, внимательно отслеживая состояние девушки.
Кристина лежала, закрыв глаза, прихватив в горсти обеих рук покрывало. Слова Митяя, синий гипноз его глаз, его аккуратные нежные движения, то, что он прислушался к ней, настолько ее успокоили, что страх ушел.
Она поняла, что Митяй ничего не будет делать против ее воли, что он постарается не сделать ей больно намеренно, что он всегда защитит и поддержит ее. Что она больше не одна.
Это невероятное ощущение доверия настолько возбуждало, что Кристина уже сама еле сдерживалась, чтоб не поторопить, чтоб не наброситься на него.
Митяй, поняв, что девушка расслабилась окончательно, продолжил движение вниз, снимая с нее трусики, подтягивая к себе поближе, раздвигая тонкие белые ножки.
Он положил пальцы на клитор, мягко надавливая, и девушка задрожала. Митяю даже не требовалось проверять, он уже и так видел, что она вся мокрая. Он опять втянул ее аромат, хищно дрогнул ноздрями.
Кристина пахла невинностью. Чистый, тонкий запах, нежная кожа. Невероятный подарок для него, непонятно за какие заслуги.
Он повел себя как скот. Как эгоистичная тварь. Забыл совсем в своей жажде, что для нее это впервые. Как еще остановиться-то смог? Чудо просто какое-то, блядь.
Ну ничего, ничего… Сейчас все будет хорошо.
Он наклонился ниже и сделал то, что так хотел сделать еще тогда в квартире. Попробовал ее на вкус.
Она опять вздрогнула, словно током прошибло. Попыталась сжать ножки, но он не позволил, опять наклоняясь к ней.
– Митя, Митя что ты… – она задыхалась, комкая покрывало, выгибаясь в спинке, как кошечка. Чудесное зрелище.
И отзывчивая, такая отзывчивая. Много не потребуется, только пара движений.
И потом ей будет легче.
Девочка опять крупно дрогнула и уже дрожала, не переставая. Скоро, совсем скоро… Еще чуть-чуть…
Резкий, на редкость мерзкий звук разрезал тишину ночи, заставил подпрыгнуть на месте, рвануть за стволом.
Кристина вскинулась на кровати, села, испуганно глядя на него. Выглядела она в этот момент настолько соблазнительно и горячо с рассыпавшимися по плечам
