Саския Уокер - Блудница
Собирая складки своих юбок, чтобы добраться наконец к заветному месту, что так жаждало прикосновений, она представила, как может неожиданно заметить, что она не одна и он наблюдает за ней сквозь приоткрытую дверь или, быть может, притаившись в тени. Ах да, ведь сейчас именно к мистеру Рэмзи она хотела подобраться как можно ближе, и у нее это получалось. Джесси прикусила губу, стараясь преодолеть искушение взглянуть прямо ему в глаза. И в конце концов, она бы сделала это, чтобы узнать, какой эффект произвел на него ее спектакль, но сейчас время еще не настало.
Ее фантазии разжигали в ней все больший пыл желания. Поставив одну ногу на стул, она подтянула свои юбки к талии и прижала их локтями. Два ее пальца скользнули вниз, между ног, и, коснувшись своих гениталий, она обнаружила, что они уже сочились влагой. Это не удивило ее, но тем не менее, ощутив это прикосновение, она сладострастно вздохнула, и пальцы словно запорхали, и скоро этой вязкой влагой были покрыты ее самые чувствительные места. Уже через мгновение бедра ее плавно двигались вперед и назад, словно помимо ее воли, лишь подчиняясь желаниям ее тела и создавая фрикции, на которые оно не могло не откликнуться. Все ее существо вожделело его, жаждало проникновения его твердого набухшего члена. И снова дрожь пробежала по телу от одного лишь воспоминания об этом, и ее вагина сжалась от желания снова ощутить внутри его горячий член.
Проходили секунды, минуты, и она уже не помнила себя от дикого желания кончить — его присутствие лишь распаляло ее, но она отчаянно сопротивлялась искушению довести себя до оргазма. Напряжение, исходившее от того места, где стоял он, нарастало все больше, заставляя ее дрожать от возбуждения. Она была уверена, что он уже готов наброситься на нее, готов приказать ей склониться к стулу, так чтобы он мог беспрепятственно вонзить в нее свой член. Она хотела того же, но запретила себе смотреть в его сторону, намеренно разжигать в нем страсть, так как должна была непременно доказать, что он не сможет устоять.
Глава 4
Грегор Рэмзи не мог понять, какого черта он сам себя загнал в эти нелепые рамки, которые вынуждали его заботиться о далекой большой цели, оставляя без внимания ту, что занимала его сейчас, а это было для него настоящим вызовом и стоило немалых усилий.
Его клятва и твердое намерение противостоять ее чарам пошатнулось в тот же миг, как только она встала спиной к солнцу и он увидел очертания ее соблазнительного тела, проступавшие сквозь тонкую материю разорванной сорочки. У нее была прекрасная, женственная фигура, и искушение исследовать, ощутить ее заставило его забыть о своей прежней цели на несколько долгих минут.
На его счастье, в тот момент зашла служанка, и Джесси вышла из комнаты. Сначала он действительно старался не следить за ней и не подглядывать, когда она была обнажена, но надолго его не хватило. Да и почему он должен был себя сдерживать?
Когда же она предложила ему из укрытия в тени наблюдать ее представление, все его внимание принадлежало только ей. Взгляд его был прикован к ней, ибо сцена ее обнажения была самым соблазнительным зрелищем из всех, что он когда-либо видел. Несколько раз ему приходилось напоминать себе о своей цели и тех неимоверных усилиях, что он уже вложил в ее достижение, чтобы не позволить своим инстинктам взять над ним верх.
Джессика была воплощением чувственности и сексуальности, а с тех пор как отмылась и переоделась в относительно чистую одежду, стала просто непреодолимым искушением. Однако противостоять ему было необходимо, так как он не мог растрачивать драгоценное время, предаваясь с нею любовным утехам. Он провел эти недели вдали от своего корабля, чтобы разделаться с горьким наследием прошлого, а не для того, чтобы идти на поводу у своих желаний.
Однако было крайне непросто держать в голове свою основную задачу, когда она освободила груди из корсета и стала гладить и сжимать их в ладонях. Тогда он впервые увидел их при свете. Ее светлая кожа просто светилась, соски насыщенного розового цвета вздымались, становились темнее и тверже по мере того, как ее охватывало возбуждение. Пальцы Джесси бродили по ее телу, и вот она потянула за соски, пока они не вытянулись, и грубо, с силой сдавила их.
Одно только это заставило бы его член подняться в полной боевой готовности, если бы этого не случилось раньше. Затем она собрала юбки и поставила ногу на стул, который подвинула ближе к свету, обнажив свои гениталии. В этот момент он вспомнил ощущения, когда был внутри ее, отчего его член стал еще тверже. Разрываясь между потребностью удовлетворить свое желание овладеть ею и необходимостью помнить о цели, он предпочел не выходить из своего укрытия в тени.
Когда ее пальцы проникли между губ, приоткрывая их, и на них заблестела обильная влага, ладони его отчаянно сжались в кулаки. Он жаждал схватить ее ягодицы, поднять ее и впиться, распробовать ее.
Румянец на ее щеках говорил о том, что ее уже наполняли желание и страсть. Он заметил, как ее пальцы утопали в этой райской влаге; и как она скользила ими назад и вперед, погружая в свое лоно, сначала медленно, затем все быстрее. Спиной она прижалась к стене, и все ее тело извивалось, а бедра в возбуждении вторили движениям рук.
Но неожиданно Джесси сменила положение, и он больше ничего не видел. Он подвинулся, но она сомкнула ноги, сжав между ними свою ладонь. Грегор был в ярости. Взгляд ее был устремлен вдаль, и, если бы не был уверен в обратном, он бы решил, что она пытается его спровоцировать. Своенравная чертовка!
Словно читая его мысли, она подняла голову, и их взгляды встретились. О да, она была своенравна и строптива! Снова и снова она делала все по воле собственных желаний, не подчиняясь его указаниям, даже когда он пытался подготовить ее к предстоящему делу.
Грегор встряхнул головой.
Вдруг на лице ее появился испуг, и она сжала ладонь между бедер.
— О, сэр, простите мое недостойное поведение. Я не видела, что вы стоите здесь.
Она бросилась поправлять юбки, но глаза ее горели непокорностью, и у него не осталось ни малейшего сомнения в том, что Джесси играет с ним, дразнит его, а это значило, что она забыла об их задаче. Эта мысль привела его в чувство и помогла вновь сосредоточиться на цели, которой он уже отдал последние одиннадцать лет своей жизни.
Он приблизился к ней буквально в три шага.
— Не останавливайся. Продолжай ласкать себя так, как ты делала бы это перед ним. И я должен все видеть.
— Но, сэр… — Она отвернулась, и веки ее томно опустились. — Мне очень стыдно.
