Криптонит (СИ) - "Лебрин С."

Я обтёрла спотевшие ладони о юбку и, улыбнувшись, встала. Краем глаза я заметила, как Александр Ильич похлопал мне — впервые за весь этот вечер.

У меня был ядерный раздел. И заметила, как комиссия заинтересовалась сразу после объявления темы — по крайней мере, они слушали очень внимательно и не отвлекались на свои пометки.

В презентации я осветила одну из наиболее мне интересных тем — ядерных реакторов. Как из обычных реакторов на АЭС можно получить топливо для ядерных бомб.

Это действительно был взрыв. Комиссия кивала и, улыбаясь, хлопала со всеми.

В тот момент я была уверена в своей победе.

*

Результаты должны были объявить через два часа, а пока для нас подготовили банкет в другом зале, со сдвинутыми партами и дурацкой музыкой из колонок. Для учителей там, конечно же, был подготовлен алкоголь. Для детей — сок. Я напряжённо пила свой. Все оживлённо поздравляли друг друга, ко мне тоже пару раз подошли и сказали, что им очень понравилось моё исследование. Похвалили Александра Ильича — он лишь лениво покивал, с его обыкновенной слегка презрительной маской.

Я неосознанно подражала ему. Действительно хорошая ученица.

— Я несколько раз запнулась. Это был позор, — глядя вдаль, процедила я, сидя вся как на иголках. Александр Ильич хмыкнул.

— Определённо. Они должны были выгнать тебя после первого же твоего слова.

— А ещё на видео было плохое качество. Думаю, им это не понравилось.

— Они были в ужасе, — вторил он мне.

— Мы готовы объявить результаты! — вошла та ведущая и тут же замахала руками. — Сидите, сидите, мы сделаем это здесь же, а призы раздадим завтра. Итак. 3 место — Илья Сидоров. Великолепное выступление, — это был тот мальчик с квантами. Я скрестила пальцы, забывая дышать. — 2 место — Юдина Юлия.

Я замерла.

Неужели я ослышалась?

Второе место? Только второе? Второе, чёрт подери?

Мне показалось, мир вокруг меня разлетелся на осколки после взрывной волны.

— Наверное, из-за плохого качества видео, — буркнул Александр Ильич. Я даже не обратила внимания. В глазах у меня помутилось.

— Это было очень актуальное, очень интересное, несомненно, великолепно проработанное исследование. Комиссия вас отметила, Юлия, у вас большое будущее. Мы опубликуем вашу статью.

Большое будущее? Какого чёрта они несут?

— И наконец, первое место — Валентин Юсупов!

Мальчик со спутником подпрыгнул.

Серьёзно, механика? Механика против ядерной физики?

Я ещё не в полной мере осознала, но уже чувствовала, что для меня всё разрушено. Этого варианта событий даже не предполагалось в моей голове — я его вообще не рассматривала.

В рёбрах сдавило.

— А теперь танцуйте и веселитесь! Комиссия к вам присоединится через несколько минут.

Включилась музыка, под которую нужно было танцевать, но даже она показалась мне погребальным маршем. Я не слышала её и всё ещё сидела, оглушённая.

— Расстроилась? — поинтересовался Александр Ильич. Я не ответила, глядя в одну точку. — А не стоит. Юсупов — сын одного из членов комиссии. Я навёл справки.

— Что? — я ожила в один момент и перевела на него замутнённый слезами взгляд. Всхлипнула. — Что? Это правда?

Это многое объясняло. В конце концов, мне ли не знать?

Во мне нарастал гнев как снежная лавина. Я была как медленно закипающий вулкан, который вот-вот взорвётся.

Не успев ничего обдумать, я подскочила с места. Комиссия уже оказалась в прицеле моих глаз, внутри я уже заряжала ружьё.

— Куда ты? — обронил Александр Ильич, но я не ответила. У меня настолько сильно билось сердце и настолько громко шумела кровь в ушах, что я его почти не слышала. Я видела только довольные, раскрасневшиеся лица членов комиссии. Как у свиней. Скоро я сделаю из них шашлык.

Вдруг непредвиденное прикосновение. Снова. Только на этот раз кожа к коже.

Он поймал мою руку, и я — сама не знаю, как, видимо, подчиняясь его неуловимой грации — оказалась прижата к нему, будто в танце. Он двинулся в такт музыке и склонился к моему уху:

— Успокойся. У тебя отберут и твоё второе место.

— Мне уже плевать, мне плевать, как вы не понимаете! — вскрикнула я, но из-за музыки это не прозвучало громко. Я подняла на него заплаканный взгляд. — Деду будет плевать, каким образом и почему я… я не первая. Я сделала всё! Но ему будет плевать! Я едва ли не ядерную бомбу создала, что им ещё надо?

— Во-первых, не создала, — хмыкнул он, и по его губам пролетела усмешка. Он пристально следил за моими эмоциями, впитывал их, изучал, будто видел что-то настолько интересное впервые. — Во-вторых, в таком мире мы живём. Думаешь, почему я в этом не участвовал?

Сердце пропустило толчок. Он впервые что-то рассказывает о себе. Я прислушалась.

— Вы никогда не участвовали в конференциях? — я чувствовала, как успокаиваюсь. Чувствовала, как дыхание возвращается в норму. Он вёл меня в танце легко и непринуждённо, и это выглядело так ненормально со стороны. Так неподобающе. Но впервые мне было на это плевать. Как и ему. Всегда. Мы изначально тут не были самыми нормальными.

— Участвовал. Когда мне что-то нужно было. Например, выиграть грант.

Как всегда — кратко и конкретно. Так похоже на него. Так и работал его мозг — словно прямая линия. Вижу цель, не вижу препятствий.

— И вы выигрывали?

По его губам пролетела мимолётная усмешка, когда он, до этого глядевший куда-то поверх, снова опустил взгляд на меня. Тёмные глаза. Вблизи казалось, что в них нет лезвий, словно что-то менялось, сам воздух вокруг нас. Снова эти упавшие на лоб прядки, которые не давали мне покоя. Мой мозг неосознанно, непонятно почему заострял на них внимание, и я думала, думала, думала. Как это было бы - прикоснуться к ним.

Он был другим вблизи. И я пыталась разгадать это ощущение, но оно было таким смутным, что мне надо было смотреть, смотреть — и одновременно я не могла.

Я чувствовала себя рассыпающимся хрусталём в его руках. И он смотрел так, будто хотел, чтобы я рассыпалась. Ждал этого.

Впервые его глаза были такими вгрызающимися — может быть, это от приглушённого света?

— Да, — только лишь и сказал он.

Я вообще не дышала, и так мне было нормально.

— В следующий раз я создам бомбу, которая уничтожит всю планету разом, — с уже почти угаснувшей злостью, но никогда не угасающим упрямством, процедила я.

Он не переставал улыбаться. Так невесомо. Но это для него это было уже слишком.

В тот момент, чувствуя, как он сжимает мои пальцы - еле-еле, как мои пальцы подрагивают, как он смотрит на меня, а я постоянно отвожу взгляд, панически убегая, я и поняла, насколько для меня всё было плохо. Ужасно, катастрофически плохо.

Я осознала всё в полной мере и едва не остановилась от этого осознания, которое было словно удар по голове.

Так чувствуется, когда тебе сообщают о смерти родственника?

— Хочешь прославиться как Роберт Оппенгеймер?

Он улыбался, видя во мне нечто забавное. Наверное, в его глазах я действительно была смешной.

А во мне гудели сирены, как в домах города, который бомбила другая страна. Я не изобрела бомбу — я от неё пострадала сама.

Вокруг нас гудела музыка, танец ещё не закончился, а я выдернула руку.

И убежала.

*

Я раньше не задумывалась о любви. А это было зря — так я хотя бы примерно могла представить, что мне делать в этой ситуации. А когда я не знала, что делать, я всегда выбирала неправильный путь. Самый болезненный.

Наверное, в таких ситуациях мало кто понимает, что делать.

Но я не была той, кто бежит от пуль. Я всегда встречала их лицом и грудью. Если и бежать — то только вперёд, навстречу войскам.

Я решила всë в одну секунду и тут же зажмурилась, чтобы не видеть последствий. Потому что впервые мне было страшно.

Но всë равно прыгнула в эту пропасть, потому что спасения уже не было.

Я постучалась в дверь его номера.

Наверное, я должна была стушеваться, встретив его лицом к лицу.