Джулия Кеннер - За час до рассвета. Время сорвать маски
Перед нами Мюнхен, постепенно расцветающий вечерними огнями.
Дэмиен медленно расстегивает мой бюстгальтер, снимает бретельки с плеч и бросает его на пол, и я инстинктивно пытаюсь прикрыться.
– Нет, – коротко приказывает он, крепко удерживая мои запястья.
– Но ведь мы у окна.
– Никто не смотрит. Стекло тонированное, свет выключен. Нас не увидят. А хоть бы и видели…
Дэмиен отпускает мои запястья и начинает меня гладить. Его рука доходит до груди, ласкает мгновенно затвердевшие соски, и я ахаю от мощной вспышки блаженства. Другая рука Дэмиена скользит вниз, пальцы проникают под тонкую ткань трусиков, гладят короткостриженые волоски. Он дразнит меня, его пальцы подбираются невыносимо близко к клитору, и мне хочется кричать и умолять его продолжать эти ласки.
– Может, я именно это и хочу? – шепчет Дэмиен, целуя меня в шею. Затем спускается губами ниже, и мое тело дрожит от его прикосновений.
Солнце уже зашло за горизонт, небо темнеет, превращая окно в зеркало. Я вижу в нем собственное отражение, вижу, как исказилось мое лицо от желания.
– Может, я хочу, чтобы весь мир увидел тебя голой, твои раздвинутые ноги, твои торчащие соски?
Дэмиен по-прежнему сзади меня и гладит мои бедра. Его дыхание щекочет затылок, слова будоражат воображение. В моих фантазиях никогда не было эксгибиционизма, но сейчас я не могу думать ни о чем, кроме Дэмиена, который ласкает меня. И плевать на окно, тонированное оно или нет. Мне все равно, кто нас видит, – я лишь хочу сдаться в плен Дэмиену. Во власть его рук и языка, во власть его члена внутри меня.
– Дэмиен… – еле слышно шепчу я, будто кто-то вырывает из меня это слово.
– Тебя это возбуждает? – спрашивает он, выпрямляясь и прижимаясь всем телом ко мне. – То, что я хочу трахнуть тебя вот так? Чтобы вся чертова вселенная смотрела на нас и знала: что бы ни случилось, ты моя?
Его левая рука снова проникает мне под трусики. Другой рукой он гладит мой живот, потом тоже запускает ее под шелковый треугольник. Я вся теку, я почти до боли возбуждена и тихонько умоляю его о ласке.
– Я хочу услышать твой ответ, Ники. Тебя это заводит?
О боже, конечно! Я через силу выдавливаю:
– Продолжай. Потрогай меня – и сам поймешь.
Дэмиен ухмыляется. Его пальцы ласкают мой лобок, но не спускаются ниже.
– Только если ты сама скажешь.
– Да, – выдыхаю я.
Он дотрагивается губами до моих волос. Я закрываю глаза, ожидая его прикосновений, жаждая их всем телом. Но их все нет. Вместо этого я чувствую, как кончиками пальцев Дэмиен пробегается по новеньким трусикам – а затем резко разрывает их. Я вскрикиваю – от удивления и от возбуждения.
– Что ты?..
– Ш-ш. Наклонись вперед, руки на подоконник, – приказывает он.
Я повинуюсь, и он слегка шлепает меня по голой попе.
– Теперь раздвинь ноги. О боже, Ники, – рычит он. – Ты хоть представляешь, как я хочу тебя?
– Я твоя.
Дэмиен проводит руками по моим бедрам, снизу вверх, до талии. Потом прижимается всем телом ко мне, сжимая пальцами грудь.
– Да, – соглашается он. – Но пока я тебя не буду трахать.
По моему телу пробегает дрожь – одновременно от отчаяния и предвкушения. Я раскалена до предела и не знаю, чего ждать и к чему он ведет. Знаю лишь, что хочу это выяснить.
Дэмиен снова выпрямляется и встает справа от меня. Я все еще стою, опершись руками о подоконник.
– Мне это нравится, – говорит он, пробегая пальцами по жемчужному ожерелью – единственному, что на мне осталось. – Говорят, устрицы – мощный афродизиак, но думаю, жемчужины возбуждают не меньше. По преданию, Клеопатра растворяла их в вине и пила, чтобы быть неотразимой для Марка Антония. Но мне они больше нравятся в виде украшений. Кстати, об украшениях – мне бы хотелось добавить еще парочку.
– Дэмиен… – Я умолкаю, потому что не знаю, что еще сказать. Сейчас я могу лишь умолять.
– Не шевелись, – приказывает он. – И не трогай себя. Не сдвигай ноги. Ты кончишь, когда я скажу, Ники, но не раньше. Нарушишь мои правила – наказание тебе не понравится, обещаю.
Я покорно киваю.
– Куда ты? – восклицаю я, когда Дэмиен исчезает в ванной.
Ответа нет, и я в отчаянии закрываю глаза, ощущая каждый миллиметр своего тела, каждый вставший дыбом, будто наэлектризованный, волосок на коже. Но самое главное – ощущаю, как ноет моя вагина, как сжимаются от вожделения мышцы.
Мое вожделение имеет имя, и зовут его Дэмиен. Его нет всего пару минут, но кажется, будто я жду уже несколько часов, уставившись в свое отражение. Обнаженная женщина на фоне огней ночного города. Я – как героиня картин Блейна, навечно погруженная в это состояние возбуждения, которое ей не суждено удовлетворить.
Пожалуйста, Дэмиен, перестань меня мучить!
Наконец он возвращается и кладет что-то на стол за моей спиной – я не вижу, что это, лишь слышу позвякивание металла.
– Дэмиен? – обеспокоенно спрашиваю я. – Что ты делаешь?
Он становится рядом со мной, мягко берет меня за плечи, чтобы я встала прямо. Губы его медленно изгибаются в улыбке, и я вижу в его невероятных глазах смесь веселья и возбуждения. Наконец он отвечает:
– То, что я хочу, Ники. Всегда – только то, что я хочу.
Я облизываю губы.
– И что же?
– Доставить тебе удовольствие.
Дэмиен подходит к столу, затем возвращается.
– Помнишь, что это?
В его ладони – серебряная витая цепочка, соединяющая два кольца. На каждом из колец – серебряный зажим для соска. И я поеживаюсь от воспоминаний об этой изысканной смеси боли и удовольствия.
Дэмиен проводит большим пальцем по моему болезненно напрягшемуся соску.
– О да, – усмехается он. – Думаю, ты их прекрасно помнишь.
Он медленно ласкает мою грудь, и я постанываю.
– Как они тут оказались?
Его смешок будто бы отзывается во всем моем теле.
– Я получил их где-то месяц назад, Ники. Попросил помощника прислать их, вместе с небольшим кожаным чемоданчиком, который храню у себя в кладовке.
– Ох… – Я снова облизываю губы. – Какой ты предусмотрительный!
– Мне нравится все планировать.
Дэмиен берет мой сосок большим и указательным пальцами и крепко сжимает. Я вскрикиваю от мощной волны удовольствия, граничащего с болью. Он катает затвердевший сосок в своих пальцах, и через меня будто пропускают электричество – от груди к пульсирующей вагине.
– Дэмиен… – Сама не знаю, о чем я хочу попросить. Мысли путаются, не говоря уже о словах. Я полностью состою из желания. Я хочу его. Черт возьми, я хочу его больше всего на свете.
Будто бы в ответ на мою невысказанную просьбу Дэмиен подносит цепочку к груди, и холодный серебряный зажим смыкается на моем соске. Я тихонько вскрикиваю: резкая боль застает меня врасплох. Но скоро она стихает, и я издаю стон блаженства. По телу разливается теплая волна, оно привыкает к сладостной пытке.
