Люби меня
– Саша… – выдыхаю с дрожью сожаления.
Он отталкивает меня. И отворачивается. Пока я замираю в нерешительности, с яростным криком растирает ладонями лицо. А потом… Так же стремительно оборачивается, подхватывает меня на руки и впивается в губы свирепым поцелуем.
Не знаю, как физически друг друга не калечим, так бешено любим этой ночью. По ощущениям под конец едва живые. Дышим с огромным трудом, пока волшебная, но, несомненно, ядовитая пыльца нашей одержимости оседает на истерзанных страстью телах.
Когда все стихает, обнимаемся и шепчем друг другу важные слова. Саша как-то так подгадывает и прорывается сквозь выставленную мной броню. Допытывается ласково, и я сдаюсь. Впервые осмеливаюсь выразить то, что сжигает душу.
– Я ревную тебя к твоей маме… Я ревную к этой чертовой Владе… Я ревную к той жизни, что ты ведешь без меня… Прости-прости… Я не могу иначе!.. Я обижаюсь, да… Прости… Обижаюсь, что я для тебя ниже них… Мне очень больно!
– Ты не ниже! С ума сошла? Ты выше всех! – выпаливает Саша, жарко дыша мне в ухо. И, скручивая, прижимает к себе так крепко, что у меня кости трещат. – Как ты не понимаешь, а? Как не видишь? Я повернут исключительно на тебе! Просто представь… – сипло вздыхает. Громко сглатывает и, наконец, выдает: – Сонь, ну не могу же я угробить свою мать? Как мы будем жить, если я поставлю вопрос ребром, и у нее случится приступ, который она, вполне вероятно, не переживет?
Я вздрагиваю и зажмуриваюсь. Страшно такое даже слышать, не то что представлять.
– Я понимаю… Понимаю, Саш… Просто высказалась… Обида все равно есть, и будет, Саш… Это сильнее меня… Умом я с тобой согласна. Полностью согласна, Саш! Не дай Бог, чтобы с мамой что-нибудь случилось! Не дай Бог! – искренне возлагаю молитвы, чтобы с ней все было в порядке. И, не сдержавшись, шепчу: – Ты же не видишься с этой Владой?
– Издеваешься? – вроде как охреневает Сашка. Приподнимаясь, смотрит на меня широко распахнутыми глазами. – Ты серьезно можешь допустить подобное? Нет! Никаких контактов я с ней не поддерживаю.
Я вдруг чувствую себя такой дурой… Очень счастливой дурой!
– Любишь только меня? Только меня? – тарабаню задушенно. И в панике посягаю на то, что нельзя трогать: – Больше мамы?
Он качает головой и усмехается.
– Больше, Соня. Клянусь. Ты – мое все.
На следующий день, на свадьбе Лизы и Артема, наша любовь пылает особенно ярко. Мы отпускаем скопившиеся обиды. Взамен им генерируем сумасшедшие потоки положительных эмоций. Мы счастливы как никогда сильно. И ничего, даже присутствие высокомерных и хмурых родителей Саши, не способно пошатнуть эти ощущения. Мы зажигаем едва ли не круче жениха с невестой. Благо, сестра с мужем только рады. Она у меня скромная, лишнего внимания не выносит, а Артему попросту не до гостей.
Не омрачает настроения даже потерянное до ужаса дорогое колье. А ведь Сашка мне его только утром подарил.
– Плюнь, Сонь, – успокаивает он меня.
– Может, еще найдется… Где-то в зале…
– Даже если не найдется – похуй. Расслабься. Вернись обратно.
Целует, и я отвечаю. Не могу таить страсть, которая бушует внутри с ночи.
Мы свидетели на свадьбе, и, естественно, едва кто-то замечает, что мы целуемся, сразу же начинают кричать «Горько!» и вести счет на длительность. Нам только в кайф такое внимание. Я, признаюсь, чувствую себя настоящей невестой. Это заставляет парить.
Когда мы танцуем, время, какой бы ритмичной не была музыка, будто бы подвисает. Сашка подбрасывает меня вверх, и я словно бы там задерживаюсь. Не сразу падаю обратно ему в руки. Воздух в груди застревает, и восторг разлетается салютами. Проваливаюсь в любимые объятия и уже в них заливаюсь счастливым смехом. Откидываю голову, он целует меня в шею. Мое счастье пролонгируется. В глазах будто бы звезды сверкают. Когда прижимает крепко-крепко к груди, сама его обнимаю. Прикрывая глаза, касаюсь виском колючего подбородка. Раскачиваемся под музыку, и все вокруг исчезает.
Конкурсы в праздничной программе, конечно же, выпадают не только юморные, но и предельно пошлые. Как бы Саня не противился выставлять меня перед другими в каком бы то ни было сексуальном свете, долг свидетелей вынуждает нас не просто участвовать, а быть предводителями этого разврата.
– Я люблю только тебя, – шепчу ему на ухо периодически.
С вчерашней ночи это работает лучше, чем обычно. Он расслабился. И, кажется, подавил свою дикую ревность. Улыбается мне. По-настоящему веселится. Это заставляет меня чувствовать себя еще счастливее. Ведь я могу не дрожать, что он подумает, когда кто-то из парней невзначай меня коснется.
Самый крутой и запоминающийся момент на свадьбе случается неожиданно. Отец Артема просит включить старый хит, их с женой любимый трек из молодости. Говорит прекрасные слова, посылая нам всем безумные флюиды любви и страсти, которые можно пронести через годы. Есть же такие пары! Смотрю на Чарушиных-старших, когда они начинают танцевать, и восхищаюсь.
А потом Тёмыч приглашает Лизу, присоединяется к родителям под покров этой стариной мелодии, и я уже едва не плачу от умиления. Сашка не дает раскиснуть. Хватает меня за руку, вытягивает аркой над нашими головами и увлекает на танцпол, чтобы со смехом закружить в импульсах любви, которая становится в этот момент общей – неразрывной магической силой.
