Точно по расписанию (СИ) - Волкова Дарья

— Я не хочу спать.

— Ксюш… Пожалуйста… Я хочу тебя целовать там. Ты же… Ты же позволишь мне? — а потом, опережая слова, его рука ныряет в лабиринт влажных складок. — Это мое. Хочу целовать там.

Это больше не вопрос и не просьба. Ксюша закидывает руки за голову и раздвигает бедра в откровенном жесте.

— Я разучилась тебе отказывать.

Глава 8

Ксюша долго сладко потягивалась в постели, не открывая глаз. А потом их резко распахнула. Торопливо повернула голову вбок. Тимофея рядом нет. Она в постели одна.

Она в последний момент остановила крик: «Тим!». Ну, куда бы он мог деться, в самом деле? Ксюша резко села на кровати, притянув одеяло к груди, прислушалась. Кажется, Тимофей на кухне.

Так же резко она встала, достала из шкафа халатик, накинула и — почти бегом на кухню.

Тим оказался там, на кухне. Он даже не сразу заметил Ксюшино появление. Тимофей был занят тем, что жарил яичницу. Ксюша тихонько подошла сзади, заглянула.

— Ух ты… Я и не знала, что у нас такие есть.

На сковороде лежали две силиконовые формочки для яичницы в форме сердечек.

Тим вздрогнул. Не обернулся.

— Да это я… Купил как-то… Не помню, зачем.

— Тим…

Он все-таки обернулся. И они молча смотрели друг на друга. У него дернулся кадык.

— Слушай, Ксюш… Я все думаю… Это же… вот вчера… было на самом деле?..

— Я задаю себе тот же вопрос.

Она уткнулась лбом ему в плечо. Он с шумным выдохом прижал ее к себе. И они стояли так долго-долго. Обнявшись.

— Тим… У тебя там не горит?

Он, не оборачиваясь, выключил плиту. Сдвинул сковороду.

— Горит.

У них большая удобная кровать. Но это в спальне. А им надо здесь и сейчас. Жадно целоваться. Торопливо стаскивать друг с друга одежду. Снова целоваться.

Они начали стоя, но с непривычки не получилось. И Тим потащил Ксюшу на пол, распластался спиной на ярко освещенном утренним солнцем полу, потянул ее на себя.

— Иди ко мне… Иди ко мне, любимая моя девочка…

— Любимый мой… — выдохнула она, опускаясь сверху.

А потом она долго лежала на нем, прижавшись щекой к его груди. Вечность бы так лежала. Но Тимофей-то лежит на твердом полу, и ему, наверное, неудобно.

— Тим…

— Я твою ложечку нашел.

— Что? — Ксюша приподняла голову.

Тимофей нырнул рукой под шкаф.

— Вот. Твоя любимая ложка. Помнишь, ты потеряла?

Они молча вдвоем смотрели на эту ложку. А потом Ксюша крепко поцеловала мужа в губы.

— Это не ложка любимая, а ты.

***

Ксюша повернула запястье и посмотрела на часы. В офис ехать уже не имеет смысла. Но у Тимофея рабочий день еще не закончился. Ксюша переводила взгляд с дверей клиники на часы и обратно, задумчиво хмурила лоб. А потом решительно вытащила из кармана телефон.

— Ульяна Артемовна, здравствуйте.

— Здравствуй, Ксюшенька, — осторожно отозвалась свекровь.

— Вы уже дома?

— Да. У нас сегодня сокращенный рабочий день. А что? — запоздало спохватилась Ульяна Артемовна.

— В гости к вам хочу заехать. Вы не против?

— Я только рада буду, — в голосе свекрови теперь отчетливо слышалась растерянность. — Вы с Тимофеем вдвоем?

— Нет, я одна.

Из трубки послышался судорожный вздох.

— Конечно. Конечно, приезжай, Ксюшенька. Я как раз кекс испекла. А, ты же не ешь мучное. Ну тогда я… — свекровь окончательно растерялась.

Ксюша теперь все ест. Наверное. А кекса от Ульяны Артемовны захотелось вдруг просто смертельно.

— Я буду примерно минут через сорок.

***

У открывшей дверь Ульяны Артемовны был очень встревоженный вид. Кажется, она даже слегка всплакнула. И, хотя у свекрови легко текли слезы по поводу и без, сейчас Ксюша ощутила болезненный укол. Как же она испортила отношения с матерью мужа, если та за время, что Ксюша ехала к ней, успела так себя накрутить?

В квартире и в самом деле пахло выпечкой. Помыв руки, Ксюша прошла на кухню. Там уже суетилась Ульяна Артемовна, заваривала чай, расставляла чашки.

— У меня этого… вашего… Ну, что вы кушаете… полезного… нет. Раз что вот, орешки. А шоколад только молочный и…

— Ульяна Артемовна, можно мне кекса вашего вкусного?

Свекровь споткнулась на полуслове, замолчала. А потом принялась выставлять блюдо с кексом на стол, резать его. Ксюша смотрела, как слегка дрожит нож в руке Ульяны Артемовны. Нет, все Ксюша делает правильно. Тимофей ее поймет.

— Ульяна Артемовна, мне вам надо сказать кое-что важное. Очень важное. Это касается нас с Тимофеем.

Нож со звоном упал на пол. Ульяна Артемовна осела на стул, стукнула локтями о поверхность стола, уткнулась лицом в ладони и разрыдалась.

— Ох, Ксюша… Все-таки да… Решилась, да? — рыдала свекровь. Голос ее звучал глухо. А Ксюша давила в себе нарастающую панику. Не такой реакции она ждала от Ульяны Артемовны, не такой. — А я так надеялась… Все думала… Я так хотела, чтобы вы были вместе. Я слова о тебе дурного не сказала Тимоше. Ах, как же так, Ксюшенька…

Правда доходила до Ксюши с большим запозданием. Ульяна Артемовна уже начала потихоньку успокаиваться, икая и прерывиста вздыхая. А до Ксюши только-только дошло.

— Ульяна Артемовна… Да вы что… — Ксюша, не отдавая себе отчета, схватила свекровь за руку. — Да вы не так все поняли! Ой, ну не плачьте, пожалуйста. У нас с Тимофеем все в порядке!

Ульяна Артемовна прерывисто вздохнула, громко икнула и уставилась на Ксюшу покрасневшими глазами.

— А что тогда, Ксюшенька? Что такое важное ты хотела мне сказать?

Ксюшу вдруг охватили внезапные смущение и робость, так ей несвойственные. Она опустила взгляд, колупнула ткань джинсов.

— А я… я спросить хотела, Ульяна Артемовна. Вы к роли бабушки готовы?

— Так конечно. Давно готова.

Свекровь смотрела на Ксюшу заплаканными и явно ничего не понимающими глазами. Да, не складывается сегодня у Ксюши говорить внятно, чтобы ее сразу понимали.

— Ульяна Артемовна, мы с Тимофеем ждем ребенка.

А дальше стало очень шумно. Ульяна Артемовна одновременно плакала и смеялась, обнимала Ксюшу, и та обнимала ее в ответ, потом свекровь что-то причитала, что-то спрашивала, не слушая ответов, переспрашивала снова, достала из шкафа ликер и отхлебнула прямо из горлышка, приговаривая: «Пьющая бабушка — горе в семье».

Наконец, успокоилась и села за стол, глядя на Ксюшу сияющими глазами.

— Ой, какой Тимофей, наверное, счастливый…

— А он еще не знает.

Ульяна Артемовна ахнула. Прижала ладонь к лицу.

— Так это что же… Это как же… Это… Это ты что, мне первой, сказала, что ли?!

Ксюша кивнула. Вот сейчас она точно и безоговорочно была уверена, что все делает правильно. Наконец-то правильно.

Ульяна Артемовна снова подскочила, крепко обняла Ксюшу.

— Ой, спасибо, девочка моя. Ксюша… — Ульяна Артемовна говорила почему-то шепотом. — А можно… можно… можно, я…

— Можно.

Ульяна Артемовна схватилась за телефон, будто боялась, что Ксюша передумает. А Ксюша ела вкусный, ароматный, свежеиспеченный кекс, прихлебывала чай и слушала разговор матери и сына.

— Тимочка, а ты не хочешь ко мне заехать после работы? Мне надо сказать тебе кое-что важное, — раньше Ксюша на такие слова свекрови отреагировала бы недовольством — явным или скрытым. Теперь же она просто улыбалась. Какой кекс вкусный, невероятно просто. — Надо, обязательно надо, сынок. Это очень важно. А Ксюша уже здесь! Да, представь себе. Ничего не скажу по телефону. Приезжай.

Но следующим человеком, который узнал новость, оказался не Тим, а будущий дедушка. Свекр, пришедший с работы, стоически вынес шквал эмоций от жены, потом неловко обнял Ксюшу, отвернувшись. Но Ксюша успела заметить заблестевшие глаза. Это и ее чуть не заставило расплакаться. Свекр казался ей всегда таким сдержанным, даже холодным, особенно на фоне импульсивной и эмоциональной Ульяны Артемовны. И тут вдруг…