Девственница для босса
Я лежала в бархатном халате на дорогом диване, который купил мой босс. Собственно, как и все, что находилось внутри его квартиры. Его рука медленно гладила мое бедро, а я, еле столбенея, пыталась отстраняться. Он говорил о нашем ребенке, черт возьми.
О ребенке! Я должна была родить ему наследника. Но раньше он даже не говорил об этом! Черт, ведь Антон — самый богатый человек, которого я знала. Он мог бы обеспечить мне такую жизнь, какой бы я никогда не знала. Лишь бы я родила для него.
— Антон...гребаный мажор, псих и нарцисс. Неужели ты решил, что я буду играть под твою дудку, лишь бы иметь твои деньги? — Антон обернулся и посмотрел на меня. В его глазах плясали огоньки.
— Ты всегда хотела, чтобы я был с тобой откровенен, — с таинственной улыбкой сказал он. — Я не хочу тебя обманывать. Мои истинные цели для тебя будут открыты.
Босс продолжал свою игру, загоняя свои длинные пальцы под полы халата. Моя работа заключалась лишь в том, чтобы ублажать его и рожать ему детей. Да это безумие.
Но он не останавливался. Его пальцы скользнули дальше. Черт!
— Поверить не могу! — в ярости сбросила его теплую руку с моего бедра, бросив злобный взгляд. На дьявольски красивом лице Антона заиграла усмешка, смешанная с сарказмом. — Катись прочь, Загребин. Я не собираюсь рожать на заказ.
Он рассмеялся, что заставило меня задрожать от злости. Господи, мерзкий тип.
Антон встал с кровати, и я увидела, как его член снова оказался в боевой готовности. Он был чертовски красив, мой босс. Определенно, один из самых красивых людей, которых я когда-либо видела. И я не собиралась останавливаться.
У меня была своя жизнь, а у него была собственная. И я собиралась жить своей жизнью. Загребин подошел ко мне, я заметила, что он был возбужден и улыбался.
— Меня возбуждает то, как ты злишься, — его хриплый голос обволакивал, точно парное молоко. Набухший, вставший член выпирал из ткани дорогих брюк. — Как кричишь на меня, говоришь о ненависти. Но ведь мы оба понимаем, что это не так.
— Какого черта ты прицепился ко мне? — я оттолкнула его. Антон отошел поодаль от меня. — Ты можешь купить себе другого ребенка, и я не стану тебе помогать в этом. Раз деньги не проблема, вырасти ребенка в пробирке! Никто не обязан рожать тебе ребенка, и я не исключение, — я сжала кулаки.
Антон молчал. Я видела, как у него дергается веко, а губы кривятся в усмешке. Он стоял, не двигаясь, словно в ожидании чего-то. Я же начала закипать. Мне хотелось закричать, ударить его, накричать на него.
Мне не нравилось то, что он говорил. Мое сердце стучало, будто молот, а дыхание сбилось. Словно я попала в зону поражения, где не действуют законы физики. В этой зоне все подчинялось ему. Все, кроме меня.
— Ты ведь знаешь, что я могу действовать и по-плохому. Неужели тебе так не нравится соглашаться на мои условия с первого раза? Или ты забыла наш первый раз?
Горло пересохло. Мозг вспомнил картинки того, как это было. Антон силой взял меня в своем кабинете, драл, бил и целовал очень грубо и больно. На моей коже до сих пор синели пораженные участки кожи.
Я не давала своего согласия на секс. Более того, он даже не спрашивал меня, хочу ли я этого. Он просто взял и трахнул меня, как бессознательное животное. А я и была животным. Диким зверем, который сам шел на корм. И я не могла сопротивляться. Я была в его власти.
Потому что в процессе воссоединения наших тел я действительно получала удовольствие. Кричала от оргазма, от его прикосновений, от химии наших тел, от безысходности моего положения.
— Что же ты желаешь делать дальше?
— Я не буду тебе подчиняться. Умру, буду страдать, но ты не дождешься момента, когда я покорюсь тебе. Гори в Аду, — злоба кипела в крови. Антон стоял передо мной, внимая мой ответ. И он ему явно не понравился.
— Ну, так что, — повторил он, не дождавшись ответа, и с силой ударил меня по лицу. — Согласна или нет?
Кровь потекла по губам. Мое лицо было разбито. Губы распухли. Но я молчала, глядя ему в глаза.
Его действия были беспорядочными. Мне становилось страшно от того, что я могла лишиться и своей гордости, и своего лица. Я отвернулась. Почувствовала, что не могу терпеть боль. В глазах потемнело. Было ощущение, будто кто-то медленно и неотвратимо рвет мою кожу, оставляя на ней уродливые шрамы. Я упала на колени. Антон подошел ко мне и, схватив за волосы, поднял на ноги.
— В который раз убеждаюсь, что ты бестолковая, — он выплевывал слова с отвращением, почти с презрением, поднимая меня за волосы с колен. — Единственный твой гребаный шанс вырваться в люди — быть со мной. И мне плевать, хочешь ли ты этого или нет. Ты моя. По договору, судьбе и крови. И наш ребенок тоже. Пора бы уже смириться с этим.
