Школа жён - Виткевич Магдалена
– Тетя Лина, но я никогда не оставляла их так надолго! Хотя нет, раз было, когда я родила Ленку, а потом попала в больницу с аппендицитом…
– Тогда, может быть, стоит попробовать? Отдохнуть? Соскучиться?
Марта испуганно смотрела на Эвелину. С одной стороны, отпуск без детей казался ей величайшей мечтой, но с другой – она не представляла, как сможет прожить без малышей хотя бы день.
– Ну, неделю – еще куда ни шло… Или на несколько дней…
– Мартуся… две недели…
– Хорошо, тетя. Но только если мама согласится посидеть с детьми.
Мама была, пожалуй, единственным человеком в мире, в котором у нее была уверенность, что та позаботится о детях. К мужу такого доверия она не испытывала. Наверное, если бы дети остались с Яцеком, она бы уже на следующий день вернулась в Варшаву.
Мама согласилась. После бурной беседы с Эвелиной о здоровье единственной дочери она заявила, что две недели с детьми – одно удовольствие. Вот так Марта оказалась в школе жён, где могла целый день предаваться гедонизму в виде пирожных и прочих вкусностей.
В первый день Эвелина просто наблюдала за этим. Но у нее уже был план. План, который должен был изменить девушку навсегда. А судьба, как это часто бывает, помогает в совершении добрых дел.
Наутро у Ядвиги немного болела голова. Может быть, выпила лишнего. Она надела очки и заглянула в распорядок дня.
Гимнастика. Только не это!
Из шкафа она достала платье с надписью «Четверг». Когда она была молодой девушкой, носила трусики с днями недели. И всегда четко соблюдала последовательность дней. Никогда такого не было, чтобы она понедельничное надела в субботу. А ведь если бы такое произошло, наверняка в ее жизни начались бы какие-то чудеса. Но чудес не происходило, может быть, потому, что во всем она старалась быть перфекционисткой. Всегда. В доме порядок, холодильник полный. Дочь и муж обстиранные и обглаженные. Рубашки Романа ровно висят в шкафу. Нa каждой – правильно подобранный по цвету и уже завязанный галстук. Потому что Роман, несмотря на свои пятьдесят пять лет, так и не овладел несложным искусством завязывания галстуков. Как, впрочем, и многие другие искусства он не освоил. Он не мог приготовить себе ужин, собрать вещи в командировку. По крайней мере, так он говорил. Их отношения были идеальным симбиозом. Он содержал дом, семью, она обеспечивала тыл. И действительно была счастлива. До появления сапфиров. Сапфиры ее огорчили. Ей так хотелось увидеть их. И она увидела: их небесный блеск в лифте едва не ослепил ее.
Сама так хотела.
Нет, Роман вовсе не был скупердяем и не жалел для нее денег. Если бы она сказала, что хочет на день рождения сапфиры, он бы наверняка купил. Мог себе позволить. Но дело было совсем не в том. Она хотела, чтобы он сам после тридцати лет брака знал, чего хочет его жена, и чтобы он сам, без напоминаний, вспомнил о ее дне рождения, именинах и обо всем том, что празднуется вместе и делает семью семьей… Хотя бы внешне.
У нее была одна знакомая пара с тем же супружеским стажем. И там муж подруги знал, какой пудрой пользуется его жена. На каждый день рождения или именины она регулярно получала среди прочих мелочей эту пудру. А Роман? Похоже, он ничего не знал о своей жене. А ведь как хорошо было им вначале…
Стук в дверь.
Михалина.
– Вот ты где! – радостно воскликнула девушка и завалилась в комнату. – Дорогая, но макияж смывается! Ты посмотри, как ты выглядишь, как зомби. Круги под глазами, нельзя так! Есть у тебя жидкость для снятия макияжа?
– Ну… кое-что есть. – Она подала Миське косметичку.
– Всему-то я должна учить тебя, – сказала с наигранной строгостью Михалина.
– Такая старая, а такая глупая? – спросила с улыбкой Ядвига.
Михалина посмотрела на нее.
– Не я это сказала, – коротко отрезала она и пошла в ванную за ватными дисками. Ядвига сидела на кровати. Миська, возвращаясь, споткнулась о бутылку, стоявшую рядом с тумбочкой. Немного оставшегося вина вылилось.
– Что это? – замерла она.
– Вино, – ответила Ядвига, меланхолично пожав плечами.
– Ты чё, пьешь?
– Все иногда пьют, – сказала Ядвига и как-то нервно засмеялась.
– Иногда? – Михалина так сжала кулак, словно выпитый Ядвигой алкоголь отравил ее саму. – И как часто это твое иногда? Раз в неделю? Два раза? Каждый день? Что такое иногда?
– Ну… иногда – это и значит иногда… – попыталась объяснить Ядвига.
– В принципе, плевать: твоя жизнь, тебе жить, и делай что хочешь. Но сначала смой макияж. Все, бегу, иначе опоздаю. – Она развернулась и, уходя, хлопнула дверью.
Ядвига недоуменно пожала плечами. Что это нашло на девочку? Она смыла вчерашний макияж, выпила два стакана минералки и вышла из комнаты.
* * *Занятие уже началось. Оно больше напоминало йогу, а не аэробику. Несмотря на это, Марте хватило и пяти минут. Раньше ей не приходилось так долго целенаправленно истязать себя. Любое напряжение мышц доставляло ей дискомфорт, и она думала только о том, как бы уклониться от дальнейших упражнений. Ей спорт не нравился как таковой – мучить себя тренировками, чтобы доказать кому-то, что ты лучше него. Зачем? Нет, конечно, в жизни человека может быть и велосипед, и плавание, и еще что-нибудь, но всё в меру, без фанатизма… Она всегда говорила со смехом:
– Из всех видов спорта меня больше всего привлекают шахматы и бридж.
Марту действительно никакой другой вид спорта не привлекал. И если бы ей на самом деле пришлось выбирать, то в сто раз больше она предпочла бы сидеть за карточным столом или за шахматной доской с кофейком в чашке и пирожным на тарелке. Так было и на этот раз. У нее уже все болело. Пот лился в три ручья, и она, понимая, как выглядит на фоне таких как, например, тощая Юлька, хотела спрятаться, как мышка в норку. Но где та норка, в которую она могла бы пролезть…
Привычная к физическим нагрузкам «тощая Юлька» регулярно выжимала из себя пот в тренажерном зале рядом с работой. Она часто рассекала окружающие леса и парки на велосипеде, много бегала. У нее даже был любимый маршрут вдоль Вислы. Она старалась поддерживать свое тело в хорошей форме, и ей это даже удавалось. Пробовала она и йогой заниматься, но йога показалась ей слишком статичной. Спорт был для нее вызовом, экспрессией, а не сидением в тишине часами и блаженным постижением совершенства мироздания (ха-ха). Хорошо, что хотя бы медитировать их не заставляют. Впрочем, всё впереди.
Юлия заняла единственный свободный коврик. Рядом с молодой девушкой, которая сотворила парикмахерское чудо для Ядвиги.
– Черт, какая скука, – пробормотала та. – Меня зовут Михалина.
– Юлия.
– Тсс, – зашипела тощая сорокалетняя йогиня, старательно упражнявшаяся рядом.
Михалина поморщилась, а когда усердная соседка снова уставилась на тренера, она показала ей язык, на котором блеснул пирсинг. Заметив на себе взгляд Юлии, она улыбнулась, еще раз высунула язык и подвигала им, точно змея жалом.
– Клево, да? У меня и в пупке тоже есть.
– Тсс, – снова зашипела соседка.
– Женщина-змея. Шипит и шипит, да? – спросила Михалина. – Ладно, приступаю к работе, в конце концов, Мишка платит. Может быть, найдется какая-нибудь йоговская асана, которая сделает из меня королеву секса.
Юлия рассмеялась, но, в очередной раз почувствовав на себе взгляд женщины-змеи, потупила глаза и включилась в упражнения.
Марта изо всех сил старалась не отставать от других, тяжело дышала, но все равно не могла поспеть за инструктором. Махи ногами граничили с чудом, а уж что говорить о животе. Она чувствовала себя китом в море, полном мелких, изящных рыбешек, и упорно изобретала отмазку, чтобы завтра пропустить эти чертовы упражнения. И добрая (а может, и превратная) судьба помогла ей в этом. Во время одного из последних подскоков она почувствовала острую боль в пояснице, согнулась и не смогла выпрямиться.
– Всё в порядке? – спросила обеспокоенная инструкторша.
