Гнёт Луны
Фериил затих, и Ил зарылась в его волосы носом. Мальчик пах мхом, сухими еловыми иголочками и немного детским шампунем. Она любила его, но вот того самого сакрального и какого-то болезненного материнства, о котором говорят в стихах, поют в песнях, она не чувствовала. Нет, она бы ни за что сейчас не бросила Фериила и не задумываясь отдала бы за него жизнь, но, елки палки, где та возвышенность и трепещущее сердечко? Где ощущение того, что она мать? И ко второму сыну, который плавал в ее животе сердитой фасолиной, она тоже не испытывала какой-то магической привязанности, что смогла бы определить ее как хорошую мать. Она чувствовала лишь решительность, что будет рядом во что бы то ни стало. И однажды женит сыновей или выдаст замуж — тут уж как повезет — у старого трухлявого пенька и будет также мирно и спокойно любить внуков, а потом правнуков, а затем пра-правнуков. С хвостами, без хвостов, мальчиков и девочек. Всех будет любить.
— Я люблю тебя, — шепнула Ил.
Фериил неуклюже повернулся к ней и положил руку на морду, вглядываясь в ее глаза.
— Когда я был очень маленький и сильно плакал, — он погладил шерстистую щеку Илоны, — ты пришла ко мне. Но ты была странной, как огонек. И ты сказала, что я не Рык Ночи, а Рёв Ночи. Мне было обидно.
— Прости меня, пожалуйста, — обескураженно шепнула Илона.
— Ты бы правда назвала бы меня Смехом в Ночи? — Фериил нахмурился.
— Я до сих пор считаю, что детский смех в лесу пугает, — Ил облизнулась. — И недетский тоже, но Рык Ночи мне больше нравится. Я, кстати, никогда не слышала, как ты рычишь.
Фериил насупился.
— Ну, давай, — девушка подняла голову и прищурилась. — Порычи для мамы. Пожалуйста.
Мальчик спрятался под одеялом. Ил мордой откинула плед со смущенного волчонка и ожидающе уставилась на него. Фериил глухо зарычал, оскалившись на нее. Низкий, утробный рокот завибрировал в матрасе, подушках и густой смолой наполнил комнату. Ил удивленно моргнула. Совсем не детский и не щенячий рык.
— Ух ты, — восторженно пискнула девушка.
— Это еще понарошку, — Фериил смущенно прижал ушки.
— Невероятно, — она лизнула его в нос. — Я в полном восторге.
Волчонок распластался на матрасе кровати довольным мальчиком и лениво натянул пижамные штанишки. Он сладко зевнул, и Илона укрыла его одеялом, подцепив плотный и мягкий уголок зубами.
— Я тоже тебя люблю, мама.
Ил замерла. Вот оно. Сердце затопило теплой нежностью к сонному мальчику, и когда Фериил обнял ее и уткнулся лицом в ее шерсть, она была готова умереть от умиления. Не мама Илона, а мама! Просто мама. Хорошо, что волки не умеют плакать, иначе бы Илона затопила всю комнату слезами.
— Спокойной ночи, — она лизнула мальчика в лоб и шепнула. — Сыночек мой ненаглядный.
В щель между дверью и косяком проскользнула маленькая Тигра. Она тихо пискнула у кровати, и Илона неуклюже сползла на пол, осторожно сцапала резцами ее за шкирку и положила на одеяло.
— Как же неудобно без рук, — печально вздохнула девушка.
Кошечка свернулась клубочком у шеи Фериила, и Илона тихо покинула комнату. Она прошла по коридору и остановилась у двери спальни, внимательно прислушиваясь к недвусмысленной возне и приглушенным охам и вздохам Ричарда и Феликса. Значит, пока она рассказывала сказку о лягушонке-принце и смелой принцессе-воительнице, которая расколдовала пупырчатого красавца поцелуем, оборотни-шалуны улучили момент и предались утехам.
Сдавленный рык Ричарда, тихий едва уловимый стон Феликса, и Илона оскалилась в хитрой улыбке. Сама она была не в том состоянии и облике, чтобы наслаждаться плотскими играми. Лестер в ее утробе капризной виноградиной терзал ее чрево неожиданными вспышками боли и слабостью. Когда интимная суета затихла, Илона требовательно ударилась лбом о дверь.
— Искорка, — дверь распахнул Феликс в халате на голое тело.
— Какое бесстыдство, — Ил мельком глянула на его член влажными пятнами и подняла морду. — Прикройся. Твое хозяйство прямо перед моим лицом.
— Надо было повременить с полнолунием, — Феликс запахнул халат. — Обратилась бы на второе, а то я вроде и женат, а женой-то не успел насладиться. Хотя, — он окинул уставшую Ил взглядом, — почему бы…
— Нет, — рыкнула Илона. — Ты попридержи свои нездоровые наклонности в любви к шерстяным суками.
— Если волк с волчицей, — мужчина скрестил руки на груди, — то тут ничего зазорного. Мы же оборотни, в конце концов. Ты так вообще чистокровная волчица, чего тебе стесняться?
— Нет, Феликс. Я могу в запале и в момент помутнения рассудка прыгнуть в волчье тело, но в здравом уме и памяти я не соглашусь на звериные эксперименты, — Ил передернулась. — Нет. И не смотри на меня так. У тебя есть Ричард и его сладкая попка. И очень умелый рот. Я могу рядышком посидеть и посмотреть. Да, давайте я буду просто смотреть и давать ценные советы, — она облизалась. — Я кушать хочу. Отнеси меня вниз и накорми. Я не справлюсь с лестницей.
— Я принесу тебе ужин в постель, — мурлыкнул Феликс.
— Тоже вариант, — Ил проковыляла к кровати, неуклюже забралась на нее и охваченная приступом слабости развалилась на смятом одеяле, от которого несло сексом и семенем Ричарда. — Все, королева готова к трапезе.
Феликс хохотнул и скрылся за дверью. Через минуту из ванной комнаты вынырнул довольный и благоухающий Ричард и плюхнулся рядом с Илоной. Он почесал ее за ухом, чмокнул в нос и разлегся на подушках. Голый и бессовестный.
— Мне в этот раз полегче, — он потянулся к банке огурцов, среди которых плавали кусочки древесного угля.
— А мне вот нет, — фыркнула Ил.
— И запахи с тошнотой не мучают, — парень задумчиво разгрыз уголек. — А тебя?
— Нет. Мне просто больно, плохо и муторно, — девушка закрыла глаза. — И еще Феликс пристает.
— Хочешь? — Ричард сунул пупырчатый корнишон под нос Илоны. — Идеальные огурчики. В меру кислые и остренькие.
— Я хочу мяса, хрящей и кровавой требухи, — простонала девушка. — Ри, я не люблю маринованные огурчики. Я волчица, если ты не заметил.
