Lina Mur - Fifty And One Step Bac
ли не бегом, спотыкаясь о собственные ноги, иду за
ним, он не выпускает мою руку, на ходу подхватывая
нашу одежду и вылетая за дверь.
— Быстро в машину, — рявкает он, бросая в меня
куртку.
Я знаю, что сейчас спорить или же что-то доказывать
слишком опасно. Он сейчас опасен, поэтому я юркаю в
бмв и пристёгиваюсь.
Он с визгом стартует, что я закрываю глаза от
адреналина внутри. Его слишком много. На
максимуме. Моё тело от этой дозы уже болит, даже
дышать больно. Я задыхаюсь, но пытаюсь взять себя в
руки.
Ник сильнее надавливает на газ, что мне приходится
ухватиться за ручку. Я замечаю, что едем мы не в
город, а, наоборот, из него. Я сглатываю от страха и
поворачиваюсь к нему.
— Сбавь скорость, — прошу я, на что не получаю
никакого ответа, а только стрелка спидометра ползёт к
150 км/ч.
— Ник, пожалуйста, сбавь скорость. Мы можем
разбиться, особенно, когда ты в таком состоянии, — уверенней говорю я.
— А в каком я состоянии, Мишель? Со мной все
хорошо, — насмешливо произносит он.
— Ник, ты пугаешь меня, — уже шепчу я, начиная
дышать глубже.
— Пугаю? — из его рта вырывается неприятный смех, и он резко сворачивает на обочину и тормозит.
Все происходит настолько быстро, что я не успеваю
собрать по кусочкам свои лёгкие и желудок, приросшие к сидению. Ник выскакивает из машины, и
я слышу громкий удар по стеклу с его стороны. Да
настолько сильный, что автомобиль качнулся.
— Господи! — вскрикиваю я и вылезаю из машины.
— А сейчас я тебя тоже пугаю, Мишель? — цедит он, поднимая на меня голову с налитыми кровью глазами.
Новый удар и стекло трескается, оставляя позади себя
осколки, летящие в салон.
— Ник, ничего страшного не произошло...я...так
получилось, — надрывисто произношу я.
— Получилось? Ты хотела знать, да? Я просил
тебя...чёрт возьми, несколько раз просил тебя не лезть
туда, где тебе нет места! Но ты решила все для себя, но огорчу, я решаю за тебя! Я решаю за себя! — орет
он и обходит машину, идя быстрым шагом в лесную
зону.
Я смотрю на его удаляющуюся спину и сглатываю, следуя за ним.
— Ник, остановись! Надо прошлое оставить там, как
это сделала твоя мама. Ты слишком эмоционально
воспринимаешь это! Она пережила это, и ты сможешь!
Он резко поворачивается, что я чуть ли не врезаюсь в
него.
В такие моменты, когда воздуха вокруг тебя так много, а внутри его не хватает, ты замечаешь какие-то
обрывки того, что окружает тебя. К примеру, что на
правой руке Ника сочится кровь от столкновения со
стеклом, можно разглядеть порезы и только молить
Бога, чтобы тебе хватило мужества успокоить его.
— Пережила? Слишком эмоционально? — смеётся он
и поднимает голову к небу. Сейчас он похож на
сумасшедшего, и мне страшно, тем самым животным
страхом, что он перестанет контролировать себя. Уже
перестал. А я тут одна. Мне некуда бежать.
— Да, она сама сказала, — тихо отвечаю я.
— Тогда я скажу тебе, что она пережила, и почему я не
смог. А ты уж реши, насколько я ещё держусь, чтобы
не разнести все тут к чертовой матери! Ты ведь этого
хотела, крошка? — ядовито шипит он, и я делаю шаг
назад.
— В шесть я узнал, что такое секс. К десяти я знал о
нём всё, буквально все: что такое минет, какие бывают
позы и как разрывать анальное отверстие. Меня
усаживали каждый вечер на стул, привязывая к нему, и показывали шоу, на котором мой отец трахал мою
мать в разных позах и требовал, чтобы я смотрел, не
отводя глаз. Иначе, он приведёт сестру, а ей было
всего пять. И мне приходилось это делать, мама была
под чем-то, он вкалывал ей какой-то наркотик, потому
что она напоминала стеклянную куклу. А вот я был
только под тем самым отвращением и ненавистью к
этому ублюдку. А потом он бросал её, оттраханную и
отключённую в меня. Развязывал меня и шёл за новой
бутылкой, чтобы продолжить уже со мной. А я
ухаживал за ней, приводя в порядок. Да, многое она не
помнила, но я запомнил каждую секунду, каждый его
вздох и кряхтение на ней. Каждый выброс спермы в
неё. А потом он возвращался, сажал меня напротив и
долго смотрел на меня, ожидая хоть каких-то слов. Но
их не было, у меня не было той силы, чтобы
противостоять ему. И он наслаждался этим, пытаясь
вырвать из меня хотя бы крик, когда прижигал каждый
сантиметр моего рта. Я был его рабом, а мать секс-
игрушкой, только вот до сестры он не добрался. Я
даже сейчас помню этот запах, который царил в этом
доме...лачуге, где не было отопления, да ничего там
не было, кроме извращений. Пот, зловоние дешёвой
водки и спирта, и его гнилое дыхание. И да, конечно, моя мать все забыла и пережила, потому что она
смогла убежать. А я остался там с девятилетней
сестрой! В этом аду, моем личном аду, и у меня не
было выхода! Его просто не было! Теперь моя мама
живёт новой жизнью, перечеркнув старую. А вот я...как
мне было жить с этим? Как мне было не вспоминать
это? Ну что, удовлетворена, Мишель? Ты это хотела
услышать?
Мои глаза враз затуманились. Боль...я чувствовала
такую боль и ужас внутри, что с моих губ сорвался
судорожный вздох, а по щеке скатилась слеза, затем
ещё одна и ещё. Я так красочно все представляла у
себя в голове, что словно сама была в то время, видела маленького мальчика, терпящего
издевательства над собой, защищающего сестру и
мать, как он мог. Как умел.
— Достаточно для тебя? Я могу ещё рассказать, как он
трахал её в зад, что потом у неё шла кровь, он
разрывал её, продавал таким же, как и он, пьяницам и
наркоманам, а ей было все равно, она была под
кайфом. А я нет! Я, чёрт возьми, нет! — орал Ник, поглощая всю мою душу, затапливая её эмоциями.
— А теперь беги от меня, крошка! Беги от такого
монстра, как я, ведь я совершенно не отличаюсь от
своего папочки! Я не изменюсь! Я наслаждаюсь
садизмом, как и он. Это у меня в крови, это течёт по
моим гребаным венам и стучит в сердце, которое
потухло двадцать лет назад. Ты права и тебе точно не
нужен такой урод, как я! Ты же любишь меня осуждать, так пожалуйся, начинай, а я послушаю и посмеюсь, — он добивает меня, увеличивает внутренний острый
