Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II
— Сколько раз я сношал этот божественный зад, сколько неземных удовольствий он мне доставлял за эти четыре года! — воскликнул мерзавец.
После этого он отошел, задумчиво поглядел на недвижимое тело, два или три раза обошел вокруг него, повторяя как заклятие: «Прекрасный труп! Какой прекрасный труп!»
Когда эти слова стихли, его член ожил на наших глазах, разбух до невероятных размеров, из чего мы заключили, что некрофилия — главная страсть этого злодея. Он опустился на колени между широко раздвинутыми бедрами дочери, снова долго целовал ее обольстительный зад, щипал, кусал его, даже вырвал зубами кусок плоти, потом начал содомию. Скоро нам стало ясно, что его экстаз достиг кульминации: он скрипел зубами, в глотке его что-то булькало, а в момент оргазма он достал из кармана нож и ловко отделил голову от трупа. Только потом поднялся на ноги.
Теперь он выглядел спокойным и умиротворенным, человеком твердых убеждений, удовлетворившим главную свою страсть. Окажись на его месте любой другой в этой жуткой могильной тишине, он непременно трясся бы от ужаса. Наш злодей спокойно и деловито собрал останки дочери, сложил их в гроб, опустил его в склеп, спустился туда сам и даже оставался там какое-то время. Вот тогда Дюран, не перестававшая мастурбировать и умудряясь ласкать меня в продолжение жуткого спектакля, предложила мне задвинуть тяжелую каменную плиту и похоронить отца вместе со своей жертвой.
— Нет, — твердо сказала я. — Он — злодей, а всем злодеям мы должны оказывать уважение и оберегать их.
— Ты права, конечно, — согласилась она, — но давай хотя бы напугаем его. Сделаем так: ты ляжешь на то место, где только что лежала его дочь, поглядим, что он будет делать, когда вылезет и увидит тебя. Представляю, как это будет весело.
Развратник выбрался из склепа, и первое, что бросилось ему в глаза, был мой роскошный голый зад. Бедняга был так потрясен, что пошатнулся и едва не рухнул обратно в черную яму, и спасла его только моя подруга, которая протянула ему руку; но ощутив ее прикосновение, он лишился чувств.
— Корделли, — успокоила Дюран дрожавшего всем телом развратника, — не пугайтесь, мы — ваши друзья; это я продала вам яд, которым вы столь удачно воспользовались, а эта прелестная девушка готова усладить вас всевозможными способами, если только вы не будете творить ужасов, которые мы сейчас наблюдали.
— Как вы меня напугали, сударыня, — с облегчением вздохнул торговец.
— Успокойтесь, друг мой, и поглядите на этот роскошный зад, который ждет вас: пятьдесят цехинов, и он — ваш. Имейте в виду, что его обладательница — необыкновенная женщина.
— В самом деле, эта попка весьма соблазнительна, — признал Корделли, поглаживая мне ягодицы, — но, увы, вы же видите, в каком я состоянии после недавнего оргазма.
— Это поправимо, — утешила его Дюран, — поверьте, что через минуту вы снова будете в форме. У меня с собой есть одна вещица, которая творит чудеса. Где вы хотите заняться утехами?
— В склепе; мы все трое спустимся туда, вы не представляете себе, как меня возбуждают останки моей жертвы.
Мы спустились в усыпальницу, зажгли свечи, и не успел Корделли приподнять покрывало, закрывавшее то, что осталось от его несчастной дочери, как член его зашевелился, Дюран натерла его мошонку какой-то мазью, помассировала орган, я подставила ему свой зад, он пощекотал пальцем отверстие, поцеловал меня в губы, и эрекция завершилась.
— Пусть эта юная синьора соблаговолит лечь в гроб, — неожиданно сказал он, — и позволит завернуть себя в саван, а мы поднимемся в часовню и ненадолго прикроем склеп плитой. Только таким образом я смогу испытать извержение,
Дюран вопросительно взглянула на меня; мой ответ не заставил себя ждать.
— Мы неразлучны, синьор, — заявила я, — поэтому вам придется ненадолго закрыть нас здесь обеих.
— Неужели ты до сих пор не веришь мне, Жюльетта, — покачала головой Дюран. — Тогда поднимайся наверх вместе с синьором Корделли, а я останусь здесь. И учти, только в твои руки и вверяю себя.
Меня охватила настоящая паника. Я боготворила Дюран и понимала, что даже малейшее недоверие с моей стороны обратится В клин, вбитый между нами. Насколько велика опасность, что они похоронят меня заживо? Правда, можно рассчитывать на возвращение могильщика. А если ничего не случится, если все обойдется… Как безгранична будет тогда вера в мою новую подругу! Как мне будет с ней спокойно и надежно!
— Чепуха, — небрежно бросила я, — и чтобы доказать тебе, любовь моя, что у меня нет никаких сомнений на твой счет, я остаюсь здесь. Делайте свое дело, Корделли, но за это я потребую тысячу цехинов.
— Вы их получите, — пообещал торговец, — я щедро вознаграждаю послушание.
Из гроба вытащили останки, я забралась туда, и Корделли завернул меня в саван.
— Ах, какой прекрасный труп, — опять произнес он свое жуткое заклинание, потом несколько раз поцеловал мне задний проход, несколько раз обошел вокруг гроба, после чего вместе с Дюран поднялся по крутым каменным ступеням, ведущим в часовню.
Не скрою, что смертельный озноб пронзил меня до мозга костей, когда я услышала, как с глухим стуком опустилась на свое место тяжелая плита. Что же будет? Такая мысль билась у меня в висках, когда я, совершенно беспомощная, лежала в полной темноте, оказавшись во власти двух отъявленных злодеев. Куда же ты завело меня, безоглядное мое распутство!
Но очевидно, судьбе было угодно устроить мне это тяжкое испытание.
Моя тревога превратилась в безнадежное отчаяние, когда шум наверху возвестил о том, что Корделли разбирает баррикады в часовне, и когда после этого наступила жуткая тишина.
Теперь все кончено, подумала я и перестала чувствовать свое сердце. Коварная Дюран предала меня. Все мое тело, от затылка до лодыжек, покрылось холодным потом. Собрав остатки мужества, я начала рассуждать так: успокойся и не поддавайся панике, ведь ты не совершила никакого добродетельного поступка, за который судьба может покарать тебя; ты была и осталась порочной, поэтому у тебя нет причин бояться.
Мои тягостные мысли прервал стон, возвестивший об оргазме Корделли, потом подняли камень, и через мгновение надо мной склонилась Дюран.
— Все в порядке, мой ангел. Ты свободна и можешь получить свою тысячу цехинов. Надеюсь, больше ты не будешь подозревать меня?
— Никогда! — искренне воскликнула я. — Никогда в жизни! Прости меня за этот безрассудный порыв, причиной которого скорее был Корделли, а не ты. Только поскорее уйдем отсюда, я едва не задохнулась в этой могиле.
На плите темнела лужица спермы, оставленная Корделли, а он сам, смертельно уставший, сидел на ступенях алтаря. В эту минуту появился могильщик, Корделли расплатился с ним, и мы вышли из храма. Остаток ночи Дюран пожелала провести в моей постели.
