Кристен Эшли - Для тебя
Я не рассмеялась вместе с Джо-Бобом, поставила перед Джесси выпивку и приступила к работе. Всё это время я, как и прошлой ночью, но ещё больше сегодня, старалась не думать об Энджи, о записке, об Алеке, о том, станет ли чихать муж Джессики, Джимбо, от присутствия моего кота Уилсона, или о чём-либо вообще.
Примерно час спустя открылась дверь, и в бар вошли Алек и его напарник Салли.
Не в состоянии, а может и не желая, остановить это, я почувствовала, как мой подбородок дернулся в молчаливом приветствии, как было всегда, когда я видела Алека. Раньше и всегда. Сколько я себя помню.
Когда-то я делала так, потому что это заставляло его улыбаться мне. Той улыбкой, которую я не видела уже много лет, той улыбкой, которую видели все остальные. Она была прекрасна, и я уверена, что нравилась всем, по крайней мере девушкам. Но они не понимали. Не понимали, какой драгоценной была эта улыбка. Они не понимали, что может сделать эта улыбка, потому что она была направлена не им. Они не понимали её власти. Как будто каждый раз, когда он улыбался, он открывал сундук с сокровищами и говорил: «Это все твоё».
Теперь я делала так, потому что это заставляло его лицо неуловимо меняться. Он не улыбался, но в его лице появлялось что-то, не сокровище, но всё равно драгоценное. Выражение его лица становилось ностальгическим — тем болезненным образом, какой может быть ностальгия, — но всё равно драгоценным и вызывало привыкание, как наркотик. В его отсутствие я забывала об этом, но, когда он входил, меня охватывала такая жажда, которой я не могла противостоять, как будто ломка. Так что я искала его, поднимала подбородок, и тогда его лицо менялось, и я позволяла себе полсекунды упиваться им, прежде чем отвернуться.
Даже после всего случившегося, сегодня не стало исключением.
Быстро, как могла, я получила свою дозу Алека, потом посмотрела на Салли и поняла, почему его не было вчера.
Он выглядел чертовски плохо. Слезящиеся глаза, красный нос. В руке он держал скомканный бумажный носовой платок, который слишком много использовали.
— Тебе нужна горячая вода с мёдом, — сказал я Салли, когда он подошёл к стойке. Горячую воду с мёдом делала нам мама, когда мы с Морри простужались.
Возможно, она не имела никакого медицинского эффекта, кроме того чудесного эффекта, который производят только мамы. Мамы, которым не наплевать на своих детей и которые заботятся о них, когда те болеют, как будто они самые любимые на земле и мир не будет прежним, пока у детей не пройдет простуда. Такие мамы, как моя.
— Мне нужен горячий виски с мёдом, — улыбаясь, сказал Салли.
Это я могу. Мне придётся сбегать за мёдом в магазинчик на углу, но он находится всего через шесть дверей.
— Ты на службе? — спросила я.
Салли посмотрел на меня, и в его взгляде не было вины или жалости, а лишь беспокойство и оттенок понимания.
— Похоже, что с этим делом и с такой простудой я буду на службе, пока не сдохну.
— Прости, Салли.
— Извинишься ещё раз — и я приглашу тебя в гости на ужин.
Это заставило меня рассмеяться, впервые за последние двадцать четыре часа, и мне показалось, будто моё горло заржавело.
Жена Салли, Лорейн, ужасно готовила. И была знаменита этим. С тех пор как принесла полдюжины запеканок на благотворительный ужин в честь школьного оркестра в первый год после их свадьбы. Половина оркестра получила пищевое отравление, и некоторые жители города тоже.
Из-за большого количества людей, заполнивших вечерний бар, из-за работы и, вполне вероятно, из-за присутствия Алека мне внезапно стало жарко.
Я принялась стягивать свой свитер, чтобы остаться в майке, и ответила:
— Клянусь, что больше не стану извиняться.
Свитер закрыл мои уши, поэтому смех Салли прозвучал приглушённо.
А вот Алека я расслышала очень хорошо, потому что в этот момент уже сняла свитер.
— Что у тебя с рукой?
Я уронила руки, всё ещё держа свитер, и посмотрела на руку. Сине-фиолетовые следы от пальцев Морри выделялись ясно как день.
Чёрт, у меня всегда легко появлялись синяки.
— Вот дерьмо, — пробормотал Морри, не отрывая глаз от моей руки.
— Что дерьмо? — спросил Алек, поворачиваясь к Морри, который выглядел виноватым, каковым и являлся.
— Алек, — позвала я.
— Колт, — сказал Салли.
— Что дерьмо? — повторил Алек, не слушая нас с Салли, выглядел он разозлённым.
Нет, он выглядел кровожадным.
Я видела его таким лишь однажды. Тогда я была почти без сознания, и его вид напугал меня до чёртиков. Сейчас я была полностью в сознании и боялась описаться от страха.
— Алек, не... — попыталась я.
Морри оторвал взгляд от моей руки и посмотрел на друга:
— Колт...
— Что дерьмо? — перебил его Алек, совершенно не обращая на меня внимания. — Это ты сделал?
Салли шагнул ближе к нему:
— Колт.
— Прошу тебя, успокойся. Это пустяки, — снова попыталась я.
Алек снова не послушал меня.
— Это след от твоей руки?
— Давай поговорим в кабинете, — предложил Морри.
— Из-за этого она переехала к Джесси и Джимбо? — спросил Алек.
О Господи.
Я никогда не жила в большом городе. Даже когда путешествовала, пытаясь отыскать путь обратно к себе, я выбирала маленькие городки. Я делала это потому, что там ты никогда не будешь безликим, не долго. Никогда не будешь одной из многих. Когда в маленьком городке что-то случается с одним жителем, это ощущает весь город. Даже если ты не знаешь кого-то, просто знаешь о них немного или что есть такие, ты всё равно ощущаешь, когда что-то случается. Посылаешь открытку. Улыбаешься, когда встречаешь их или кого-то, кому они не безразличны, той улыбкой, которая говорит больше, чем простое «привет». Люди присматривают друг за другом. Ты дружелюбен с людьми, даже с теми, которые могут тебе не нравиться, просто потому, что это правильно и ты, вероятнее всего, увидишь их снова, может быть, не на следующий день, но скоро. И их дети будут ходить в школу с твоими детьми. Или настанут времена, когда ты поймёшь, что тебе понадобится их доброта или им понадобится твоя.
Но иногда жить в маленьком городке ужасно.
Это как раз такой случай.
— И правда, парни, сейчас не время... — встряла в разговор Джесси, но с тем же успехом, что я и Салли.
— Твоим делом было беречь её, — сказал Алек Морри.
— Колт, поверь мне, мы оба не хотим об этом говорить, — ответил Морри.
— Джимбо не сможет её уберечь. Он понятия не имеет, что делать, — сказал Алек.
— Простите, — вставила Джесси.
Алек вперил в меня свой взгляд:
— Ты живёшь у Морри или живёшь у меня.
— Алек, — сказала я.
