Мое роковое влечение (СИ) - Кир Хелен
Блядь…
Сам не ожидал, что такое скажу. Но не жалею. Нисколько. Ради нее всю жизнь переосмыслю. Но мне все равно, что как слабый бульбенка (прим. Автора — свободное производное фамилии Андрия Бульбы (Бульбенки)) предаю все, что лелеял все эти годы.
Война манила всю жизнь. Именно в ней искал азарта, бешенства и авантюризма и денег, но всему приходит конец. Всему свое время. Пора прыгать на новые рубежи. Мне уже не двадцать пять, когда думаешь, что жизнь впереди и можно бездумно тратить время.
— Не могу.
Короткое слово бьет в позвоночник. Чувствую, как от поясницы продираются ломающиеся лучи холода. Когда лед доходит до головы поражает ядерная вспышка. Меня замыкает.
— Почему?
— Я не могу объяснить.
— Попытайся, — все хочу в ее глазах найти ответный отклик.
Ну хоть что-то она должна спроецировать. Ведь не просто так ждала меня. И дело тут не в сексе. Знаю это. Я много видел, чтобы делать такие выводы. Не ошибаюсь, уверен в этом. Антураж встреч давно в прошлом. Осталась голая правда нашего личного. Наша близость неизбежна. Это больше, чем плотское влечение. Больше.
— Я должна услышать версию Кира, — наконец, говорит правду. — Хочу понять почему он так поступил со мной.
— Зачем? — неоправданно громко повышаю голос. Ее желание убивает меня. Не справившись, бью кулаком в стену. Ника жалобно сжимается и закрывается руками. Идиот. — Прости. Не хотел пугать.
— Но ты пугаешь, — вдруг кричит и пытается вывернуться.
Удерживаю. Схватываю двумя руками, прижимаю к себе плотно. Давлю на затылок, зарываясь пятерней в рассыпанные волосы. Целую в макушку. Затягиваю запах, не могу справиться с желанием все время ее трогать. Внутри война разгорается. Рвутся снаряды, весь запас детонирует и взлетает одновременно. Вся моя ебаная разрушающая нас любовь выплескивается, рвется в воздух.
— Не уходи от меня, — заглядываю ей в глаза. Она смотрит с болью. Я же с кровью от себя отрываю. Не выдержав, прижимаюсь к лбу и почти касаюсь губами. — Я люблю тебя, Ника. Люблю, что просто пиздец. Больше никто не сможет так. Что ты хочешь? Я сделаю. Скажи мне. Одно только слово. Что угодно, только скажи. Убью ради тебя… Блядь… Я на колени готов встать…
Сука…
Переоценка ценностей меняется даже сейчас. Меня никто никогда не мог продавить. Месяцы на голодном пайке, без связи, почти без сна не оказывали такого пробивного разрыва, как сейчас. Даже получасовой сон в сутки не делал меня таким слабым. А теперь я в мясо.
— Макс, — обнимает крепко в ответ. — Посмотри на меня, — впиваюсь пристально. Я хочу увидеть этот ебучий шифр в ее глазах. Разгадать кодировку. Понять, что чувствует. Есть ли у меня возможность дальше. — Ты мне очень дорог.
Отворачиваюсь и усмехаюсь. Пытаюсь унять колотящуюся горечь, приправленную разочарованием. Дальше стоит ожидать только ересь об «останемся друзьями». В грудине треск стоит. Только потом догоняю, что телефон на вибро разрывается. Не отходя от Ники, принимаю звонок. На экран не смотрю. Если Кир, то сразу на хуй пошлю.
— Тайпанов, — раздается голос шефа. — Отпуск отменяется. На базу срочно. Замес с бармалеями. Твоя группа первая. Бери билет и бегом.
— Есть, — отбиваю звонок.
Волна приторной дрожи тащит по лицу. Нервы выкручивает. Они горят и плавятся. Она все слышала. Я же не думал, что Лысый вырвет так скоро.
— Ты уезжаешь? — с едва контролируемой дрожью в голосе спрашивает. — Макс, ты… Нет-нет-нет! Ты только приехал. Ты же только приехал! Почему? Скажи, что не сможешь. Ну скажи ему! Давай, доставай свой телефон. Говори!
Криво улыбаюсь. Не могу насмотреться, как Ника просит меня. Значит, она тоже чувствует это. Ведь если бы ничего не было, то просто выпроводила.
— Это приказ.
— И что? Да где ты работаешь? Бред. Возьми больничный. Скажи, что температура под сорок. Не уезжай. Я убью тебя, Макс. Не уезжай!
От ее слов за ребрами окатывает крутым кипятком. Меня перехватывает нахлынувшими волнами отдаленного счастья. Вместо разговора прижимаю к себе и впиваюсь в губы. Любимые горячие сладкие. Жадно накусываю и нализываю. Просто не удержаться. Все оковы сбрасываю. Ника так отчаянно отвечает, что подсаживаю ее на стену, закидываю ноги себе на спину.
Она обвивается, держится крепко. Наш поцелуй уже на звериное смахивает. Поцелуй-смерть, поцелуй-борьба, поцелуй-отчаяние.
— Так нужно, — рвано вырываю слова, дико насасываю ее. — Я вернусь. Ты… Да ебаный в рот… Ник… Сук… М-м-м…
Она извивается. Тянет руки к поясу и выворачивается из одежды. Принимаю прощальный подарок и насаживаю на дымящийся член малышку. Клялся себе, что никогда больше не буду трахать ее, а только нежно заниматься любовью. Не про нас это, видимо. То, что сейчас творим не поддается описанию.
Рык. Стон. Шлепок. Толчок.
Руки над головой. Оцарапанная кожа. Кровь. Слизывает.
Целую. Целует. Толчок-толчок-толчок.
Взрываемся. Падаем. Поднимаемся. Любим.
— Ник, я хочу, чтобы ты приняла правильное решение, — глажу ее влажный висок.
Скольжу горячими губами по коже. Нежно ласкаю малышку. В последнее время очень хочу это делать чаще. Ника крепко прижимается и ответно присасывается.
— Макс, я умная девочка. Ты же сам говорил. Просто все так навалилось и я растерялась. Но и ты меня пойми. Мне очень нужно с Киром все выяснить. Не могу же я просто отвернуться. А вдруг у него сложности, трудности. Ну не по-человечески как-то выйдет. А ты это ты, Макс. Ты сильный. Крепкий. Надежный, — ведет по груди пальцем. — Дай мне время.
Молча киваю. Даже если сейчас запретить и что дальше? Разве послушает? Да и права она, как ни крути.
— Скоро приедешь?
— Не знаю, — честно говорю.
— Надеюсь, что скоро.
— Я буду ждать.
17
— Он просто подставил меня, Вероника, — неспеша рассказывает Кир о прошлом. — Я не мог выбраться из ситуации.
Окаменеваю от рассказа бывшего мужа. Все, что он говорит страшно. По всем статьям выходит, что не виновен в исчезновении. Он был вынужден со мной развестись. Вынужден. Сжимаю горячую кружку, не понимая, что стенки жгут ладони. Мне все равно.
— Тайпанов мог меня вытащить, но не стал этого делать. Понимаю почему теперь, — мрачно усмехается, помешивая сахар в чае. — Постарался здесь, я смотрю на славу. Мой бывший друг, его мать. Пока я парился на задании, пригрел себе место рядом с тобой. Я не виню тебя, Вероника. Не виню, — гладит по тыльной стороне ладони. Стыдно, потому что все, что хочу сейчас, отдернуть руку. — Он слил меня, Вероник. Не передал вовремя сведения в контору. Меня загребли и посадили. Пока разбирались. Пока суть да дело. Короче выпустили.
Все рушится. Валится мой тщательно выстроенный карточный дом. Эфемерное счастье испаряется с бешеной скоростью. Макс оказался предателем по словам Кира. И что делать теперь? Поддаваться эмоциям сразу и окончательно? Так не могу. Надо поразмыслить.
Но никто не запретит мне плакать. Хотя бы этим традиционным способом могу облегчить себе долю. Никогда не думала, что попаду в дурацкий любовный треугольник. С одной стороны некогда горячо любимый муж, с другой стороны мой Макс, который освещается уже в ином свете.
Кому верить? Куда податься со своими мыслями? Что же делать?
Кирилл ходит ко мне уже неделю. Долгие разговоры на кухне вошли в традицию. Они меня выматывают и обескровливают. Едва живой потом на работе остаюсь. Как функционирую не знаю. Таблетки стали неотъемлемой частью моей жизни. Закинулась с утра успокоительными и вперед.
На ночь я прошу уйти Кира, хотя он и не пытается оставаться. Ведет себя более чем корректно, просто идеально я бы сказала. Мне нужно разобраться в себе. Понять, как быть.
Горький укол от Макса получаю каждый день. Он молчит. Ни слова. Ни сообщения. Ни звонка. Будто канул в бездну, и она его поглотила безвозвратно. Господи, ну мог бы хоть слово прислать. Мог бы, но нет ничего.
— Уверен, что Тайпанов поспособствовал?
