Мужья и жены Одиночества - Вера Авалиани
Стул в торце стола пустовал и Миша-Толя направился прямо к нему. Хотя Эмма планировала посадить туда главного бухгалтера — Марию Семеновну, когда та придет.
Но лже-Антатолий уселся на стул как на трон, и тут же принялся наполнять бокал шампанским. До этого все ждали, когда соберутся все, чтобы начать. Но обрадовались, что можно начать есть — ведь все пришли с работы.
Взяв бокал в руки, Миш-Толя поднялся, посмотрел на Эмму игривым взглядом и вошел в образ:
— Ну что, вздогнем! Выпьем за ту, занудство которой я терпел так долго, что решил ей сделать сегодня подарок — я с ней развожусь! — Бросаю к ядреной матери. — И опрокинул в себя бокал с шампанским, как будто рюмку водки — одним махом. Один из всех — остальные- то обалдели, зависли, откинулись на спинку стула, будто в обморок упали.
А лже-муж снова налил себе шампанского, так и не присев, и «схустев» ломтик огурчика. И снова поднял бокал для тоста:
— Эмка всегда была на меня зла, кляла почем зря. Так выпьем же за ее отравление собственным ядом. А я буду жить в покое и лени!
Он опять опрокинул в себя бокал и отодвинул стул, собираясь уйти. Но тут вскочила с места Эмма, поправляя платье и натягивая упавшее с плеча платье:
— Это он так мстит за то, что я его отругала за то, что дала ему денег на подарок мне, а он купил костюм для себя.
— Гости все еще пребывали в шоке.
А Эмма подняла свой бокал со стола и, посмотрев на группу подруг из бухгалтерии, произнесла тост
— За избавление от вредной привычки выходить замуж!
Все засмеялись. И Миша-Толя тоже улыбался, покидая зал. И только Эмме было грустно. Она поняла, что в тайне надеялась Михаила прибрать к рукам. Но шампанское подействовало. И она пришла в себя. То, что она увидела своего «бывшего» другим, чем представлял, еще не значит, что оказавшись в ее квартире он не будет вести себя так, как она «накаркала»…
Праздник продолжался. И на ее новый образ «клюнул» коллега из декораторского цеха. Вот тот был как раз по характеру таким, как раньше она представляла Анатолия. И Эмма с вечеринки привела его домой. Они занялись пьяным сексом, от которого она удовольствия не получила, еле перенесла запах чеснока и разбросанную по полу одежду нового любовника. Единственное, чего ей хотелось — это плакать. По несбывшемуся роману с тем, кого она ругала и хаяла за глаза столько лет.
И еще — она лишний раз убедилась, что муж, которого она может иметь в своем возрасте и «не денежном» положении, ей не подойдет. А тот, которого хотела бы иметь — на нее не «западет». Так что жить одной — лучший выход. И так будет всегда. Только теперь можно не придумывать истории об Анатолии.
Ромео Грегорин решил, что не стоит просто идти по следам Тани: в конце-то концов, не только матери одиночки живут без пары. Но и модели, например. Для них роды — конец карьеры. Не всегда, но часто. И он захотел напроситься на отбор моделей для показа, чтобы Зоя познакомила его с одинокими девушками.
Он пришел к Тане и Зое с этой целью. Открыла ему дверь слегка округлившая Зоя. Она почему-то спала днем. Пеньюар был помят, как и лицо. Но вот такую ее он сильно захотел, и начал шутливо теснить девушка в спальню. Но та при его напоре ощутила на своем выпирающий «хобот» — так она именовала член. И… искра пробежала. Как пишут в романах. А на деле ее будто разморозили до мурашек по телу.
Зарывшись в ее волосы и целуя шею под ними Ромео подхватил девушку на руки, и сразу бросил на кровать. Но не на ту! На ней спала Таня. Спасла она и сейчас. Таня возмущенно вскрикнула. И спросила зло, когда поняла ситуацию:
— Я что, сливаюсь в простыней?
Ромео тут же нашелся, не хотелось оскорбить даму невниманием:
— Я просто собираюсь заняться любовью с вами двумя. Так что подвинься. — правда, на самом деле Таню он просто не заметил, а говоря это лишь хотел, чтобы блеклая и фригидная Таня фыркнула и ушла из спальни. Но та… отодвинулась от края кровати вглубь ее, пропуская Ромео в зазор между телами — своим и Зоиным. И парень принял вызов.
Решил начать с Тани, потому что уже был возбужден Зоей. А та почему-то его не ласкала, а вот «скромница» просто набросилась на него, как голодный на хлеб. И Ромео вцепился ей в волосы и повернул к себе задом, приподнял ногу девушки и вошел в нее резко, даже больно. Она вскрикнула и продолжала ойкать как-то некрасиво, пока он ее удовлетворял. А Зоя те временем сориентировалась, и нагло вынула его член из подруги и, перевернув мужчину на спину, уселась на него сверху. Таня, наконец, обиделась и вышла из комнаты, а парочка этого даже не заметила. И Таня тихонько расплакалась.
— Сколько можно! Куплю вибратор — всхлипывала она в туалет. Он будет мой и только мой. Но когда она умылась — решила вернуться в постель, где Зоя подскакивала на Ромео и хлестала его по груди и лицу своей ладошкой, отвергая его попытки притянуть ее лицо к своему.
— Я не хочу слюней, — прошипела она зло. И молча «прикончила» Ромео, тот с воплем вынул свой член из нее и пустил фонтан кита.
Таня посмотрела на его лицо и поняла, что он хочет еще. Он так же бесцеремонно столкнула Зою с мужчины и принялась целовать и мять его простату. Вскоре Ромео оторвал ее от своей промежности и буквально натянул ее вагину на «хобот» в самой классической позе: уложил на лопатки, закрыл глаза и представлял себе лицо Зои. Но когда глаза открыл, то раскрасневшееся лицо Тани показалось ему неожиданно прекрасным.
«Вот уж точно: Мы любим не женщину, а свое счастье рядом с ней» — мелькнула мысль у него в голове. Но он тут же о ней забыл. Выпуская струю на этот раз внутрь Тани. Ей ведь ни к чему беречь фигуру. Пусть рожает для себя. Таня закатила глаза и потом от первого в жизни оргазма практически провалилась в небытие — потеряла сознание. Это было так больно и так хорошо! Не то что, когда ее мучал
