Порабощенная
Диана
К чему все эти вопросы? Почему он не мог просто сделать свое дело и оставить в покое? И почему, собственно говоря, мне было так стыдно? Да, я не имела никакого сексуального опыта, да и откуда ему взяться? Нет, я вовсе не недотрога и не монашка. Не хранила себя для кого-то особенного, не считала девственность чем-то очень драгоценным, необходимым для брака или еще какие глупости. Просто не успела с нею расстаться. Скажем так, не подвернулся подходящий случай.
Вернее нет, даже не так. С последним парнем решилась идти до конца. Несколько раз, во время поцелуев, его пальцы пробирались мне под юбочку и жадно шарили там, словно силясь отыскать неведомое сокровище. Терзали клитор, ощупывали половые губки. Но тогда во мне эти действия не вызывали ничего, кроме отвращения. Я отстранялась и всячески пыталась избежать подобных ласк. Целоваться мне нравилось гораздо больше, да и внутрь меня пальцы парня не проникали — так что вряд ли это можно считать петтингом. Да и удовольствия было ноль — что мне, что ему. Он обещал, что после первого раза моя сексуальность пробудится. Типа, когда я перестану быть девственницей, то сумею оценить его талант соблазнителя.
Хрена с два!
Несмотря на отсутствие опыта, каким-то врожденным шестым чувством, я понимала: что-то идет не так. Несмотря на все усилия парня, так и не могла расслабиться. Даже притвориться, будто получила оргазм, не могла — получалось как-то глупо, слишком наигранно. Даже новичку понятно: симулирую.
А потом узнала, что у парня (теперь уже бывшего) я такая не одна.
Не в смысле, что он специализировался на девственницах, вовсе нет. Наоборот, другие его девушки были более опытны и на все согласны. Меня же, как я потом узнала, он хотел во что-бы-то ни стало соблазнить. Для него это стало делом чести.
Тьфу, даже звучит противно.
Что за честь такая, затащить девушку в постель? За глаза он называл меня холодной селедкой. Говорил друзьям, будто в постели я холодна и неподвижна, как дохлая рыбина. Но, несмотря ни на его, не на мои собственные усилия, побороть смущение и внутренние страхи не получалось. Только потом я поняла, почему мое тело не реагировало на его прикосновения. Наверное, подсознательно мне было понятно, что он совсем не тот мужчина, с которым хочу сделать это. Или потому, что он попросту не умел и не мог довести меня до той черты, перейдя которую, я смогла бы полностью раскрепоститься.
И хорошо, что у нас с тем парнем ничего не вышло.
— Даже не верится, — выдохнул Дав.
Отвлеченная раздумьями, я не сразу поняла, о чем он. Во что ему не верилось? В то, что на земле есть девушки, которые в свои двадцать один остались совершенными невеждами по части секса? Или в то, что он сам так бурно реагирует на меня?
Он хотел осень сильно — не знаю почему, но я была в этом уверенна. Его зрачки сузились, дыхание стало частым, а голос хриплым. Выражение стало совсем другим: словно пропал властный похититель, насильник и похититель девушек. Остался просто мужчина, опьяненный чувствами, не меньше, чем я сама.
От одного его напряженного взгляда меня всю бросало в жар. Его широкие, слегка мозолистые, шероховатые ладони с длинными пальцами пианиста путешествовали по моим ногам вверх-вниз, оглаживали бедра, касаясь особенно чувствительной кожи на внутренний стороне. Несмотря на весь ужас ситуации, я поддавалась на эту провокацию. Там, между ног, стало так влажно, что я устыдилась собственного поведения. Как можно быть скованной с собственным парнем, но течь от одного прикосновения чужака? Того, кого я должна ненавидеть всем сердцем? Разве такое возможно?
И все же…
Наверное, все дело в его опытности, неторопливости движений. Бывший парень ласкал меня слишком резко, напористо. Прикасался к совершенно сухому клитору без предварительной подготовки. Я не была готова к такому вторжению.
А сейчас жаждала его.
Твою ж мать, я мечтала, чтобы Дав прикоснулся ко мне там. И даже приподняла бедра, бесстыдно предлагая себя.
— Тебе хочется большего, да, девочка?
Его мягкий баритон обволакивал меня, подобно магическому покрывалу. Заставлял забыть, кто я, где и с кем нахожусь. Меня словно подменили, превратив в тугой сгусток из желания и похоти. Я не могла думать ни о чем другом, сосредоточившись на массирующих, поглаживающих прикосновениях Дава.
— Да-а-а… — мое признание прозвучало как стон. Стон удовольствия.
Дав ненадолго отстранился. Но только для того чтобы взять подушку и подложить ее мне под попу. Теперь я лежала перед ним, как какое-то диковинное блюдо, поданное на шелковой тарелке. И он собирался есть меня руками, как недавно макбус. Руками, губами и языком.
Только подумав об этом, я вспыхнула, как факел. Напряжение между бедрами стало невыносимым. С губ сорвался еще один тихий стон. Никогда не думала, что буду практически умолять насильника, взять меня.
Нет, не отыметь, грубо и жестоко. Но доставить удовольствие. Я знала, чувствовала: Дав это может.
— Что у нас здесь? Да ты же вся мокрая, девочка.
Он был явно доволен моим откликом. Сложил вместе средний и указательный палец, смочил в моей же влаге и распределил по всей вульве. Его пальцы осторожно, ласково прикоснулись к клитору, а после принялись плавными круговыми движениями выводить на нем тайные знаки. Ослепляющая молния экстаза прошибла мое сознание. Такого дикого восторга и наслаждения никогда не испытывала. Даже не знала, что так бывает.
