Маркиз де Сад - Жюльетта. Том II
— Какой чудесный спектакль! — восторгалась Шарлотта, которая смачно мастурбировала перед нами и время от времени наклонялась поцеловать меня. — О Господи! Какая ты счастливая, Жюльетта!
Я кончила почти в бессознательном состоянии, все расплывалось перед моими глазами, я ничего не слышала, все мои чувства сконцентрировались на эрогенных местах, и блаженная радость накрыла меня своим теплым покрывалом. Оба мужчины напряглись и одновременно совершили последний, чудовищной силы толчок; когда я высвободилась, сперма сочилась изо всех моих пор.
— Теперь твоя очередь, сука, — сказала я Шарлотте, — повтори то, что сделала я, если хочешь узнать, что такое удовольствие.
Она не заставила просить себя дважды; ее тотчас взяли в оборот с обеих сторон, и эта итальянская шлюха доказала, что не совсем неправ был ее муж, который не баловал ее плотскими утехами, желая сдержать и умиротворить ее похоть, ибо она могла сделаться угрозой для его безопасности. Королева была так же, как и мы, жестока в моменты сладострастия и велела мне истязать нашу беременную жертву в продолжение этого удивительного акта. Несчастная бросилась мне в ноги, моля о пощаде, а я не повела даже бровью. Возбужденная до предела, я ногой отшвырнула ее на пол и принялась пинать изо всех сил, целя в самые уязвимые места; Шарлотта расширенными от похоти глазами смотрела на эту сцену и подсказывала мне, как сделать пытки еще мучительнее и изощреннее. Она отпустила своих наездников только после того, как они два раза удовлетворили ее. Потом мы опустошили две бутылки шампанского и вернулись в салон, где уже собралась вся компания. Присутствующие похвастались своими подвигами, и я заключила, что не только в нашем будуаре истязали беременных: ни одна из них не могла держаться на ногах, а Гравинес засек свою до полусмерти.
Тем временем был подан поистине королевский обед; нам прислуживали наши недавние помощницы, а полуживые вдовы лежали на полу у наших ног и служили мишенями для всевозможных гнусных прихотей обедающих. Сидя рядом с Клервиль, я улучила момент и коротко сообщила ей о том, какую шутку собираюсь сыграть с королевой. Я успела сказать ей только одну-две детали, но она прекрасно поняла меня, поздравила и заявила, что я — самая умная и самая отчаянная женщина из всех, кого она знает.
Подогретые изысканнейшими блюдами и тончайшими винами, мы в самом прекрасном расположении духа перешли в роскошный зал, где должна была происходить общая оргия. Участниками были: Фердинанд, Гравинес, Ла Ричча, Клервиль, Шарлотта, Олимпия и я. Жертвами — четыре беременных женщины, четверо девушек, которые прислуживали за столом, и восемь премиленьких детей обоего пола, в чьи задницы мы впрыснули коньяк, который был подан после кофе, и потом смаковали его. Позже с копьями наперевес вошли четырнадцать здоровенных воителей с членами не менее впечатляющими, нежели те, которых мы уже выжали до последней капли; они стали поодаль с почтительным видом, затаив дыхание, ожидая наших распоряжений. Час был поздний, сцена требовала освещения, и в зале загорелись несколько сот свечей, прикрытых зелеными абажурами.
— Больше никаких интимных бесед и уединений, — заявил король, — начиная с этой минуты будем развлекаться на виду друг у друга.
По этому сигналу мы самым беспорядочным образом бросились к тем, кто находился под рукой, и смешались в кучу; мы сношались самозабвенно и неистово, но в подобных, непристойных сверх всякой меры, оргиях всегда властвует жестокость, и вот кто-то уже начал щипать и выкручивать женские груди, кто-то терзал ягодицы, слева кому-то раздирали влагалище, справа истязали беременную; с одной стороны слышались жалобные всхлипы вперемежку со стонами боли, а быть может, удовольствия, с другой — доносились ужасные проклятия. Но вот раздались первые энергичные звуки, венчающие извержение; первым исторг победоносный вопль Гравинес. И не успело стихнуть его ликование, как мы увидели, что к его ногам рухнула женщина с перерезанным горлом, а из вспоротого ее живота вывалился окровавленный плод.
— Я предпочитаю действовать иначе, — заявил Ла Ричча и приказал крепко привязать к стене одну из этих тварей с распухшими животами. — Теперь прошу внимания.
Он обул подкованные железом тяжелые сапоги, оперся руками о плечи двух мужчин и, выбросив ноги наподобие , катапульты, протаранил живот той, что готовилась стать матерью; она смогла только охнуть, осела на пол, будто подкошенная, обливаясь кровью, и вытолкнула из своего чрева безжизненный плод, на который тут же сбросил свое пенившееся семя развратный аристократ. Я принимала два члена одновременно в оба отверстия, каждой рукой массировала чьи-то влагалища, а третий орган держала во рту, и вот именно он сбросил свой заряд в тот самый момент, когда я, следуя примеру князя, испытала похожий на шквал оргазм. В это время мой блуждающий взор остановился на Клервиль; кто-то содомировал ее, юная дева лизала ей влагалище, сама же фурия порола бичом мальчика; ее извержение произошло в следующее мгновение. Шарлотту сношали спереди, она сосала детский пенис, руками ласкала двух девочек и во все глаза смотрела, как перед ней истязают беременную женщину. Фердинанд сосредоточенно занимался девушкой, у которой уже не было сил кричать; он терзал ее тело раскаленными докрасна щипцами, вставив член в чей-то рот; когда злодей почувствовал извержение, он взял скальпель, одним взмахом отсек соски своей жертвы и бросил их на пол. Вот приблизительно таким образом завершилась первая сцена, после которой король пригласил нас в соседнюю комнату, где, по его словам, находилась хитроумная машина, способная сделать смерть наших полумертвых женщин пикантной и возбуждающей. Обеих — ибо их оставалось только двое — привязали к тяжелым железным плитам, расположенным одна над другой так, чтобы их тела соприкасались друг с другом.
— Вот теперь все готово, — удовлетворенно сказал король. Мы сгрудились вокруг агрегата; Фердинанд, встав в картинную позу, обвел нас взглядом и нажал на рычаг: плиты , медленно двинулись навстречу друг другу, и минуту спустя оба несчастных создания вместе со своими, так и не увидевшими свет отпрысками превратились в лепешку. Надеюсь, не стоит добавлять, что никто из присутствующих не удержался от того, чтобы не выразить восторг новыми излияниями.
— Может быть, перейдем еще в одно место? — с загадочным видом осведомился наш любезный хозяин. — Вдруг и там нас ожидает что-нибудь интересное?
Следующий зал напоминал громадный театр, где мы увидели семь различной формы приспособлений, служивших для умервщления людей семью различными способами. Первое предназначалось для сжигания заживо, второе — для порки, третье — для повешения, четвертое представляло собой адское колесо, пятое — кол, на который усаживали жертву, шестое служило для усекновения головы, седьмое — для разрубания на куски. Возле них стояли четверо палачей, обнаженных, прекрасных как боги войны. Каждому гостю была отведена отдельная ложа, украшенная десятками портретов детей неземной красоты. Мы заняли свои места, и каждый захватил с собой копьеносца, маленькую девочку и такого же возраста мальчика, которым предстояло ублажать нас во время спектакля.
