Шахразада - Халиф на час
– Но я рад трудиться во сто крат больше…
– А я хотела уберечь своего сыночка и от этого… Но тебе виднее, мальчик мой.
О, как хорошо знал Абу-ль-Хасан это выражение лица матери! Таким оно становилось всегда, когда сын принимал решения, не посоветовавшись с умной матерью, или когда вовсе не слушал ее мудрых слов. Вот и сейчас, когда – Абу-ль-Хасан это ясно понимал – надо следовать советам матери беспрекословно, не стоило все же с ней спорить.
– Но, моя добрая матушка, я согласен и работать, и посвататься к той девушке, которую ты для меня выбрала. Как, ты говоришь, ее зовут?
Заира улыбнулась, без труда разгадав уловку сына. О да, иногда и его отцу тоже приходилось прибегать к разным хитростям, чтобы не вызывать гнева своей умной жены.
– Ее зовут Фатьма-ханым. Она вдова купца Джамала, который был славен на весь Багдад тем, что торговал лучшими камнями…
– Но я же его помню… Так, значит, он умер?
– Умер, мальчик. И Фатьма-ханым осталась совсем одна. Никто не утешает ее в ее горе, никто не в силах ей вернуть прежнюю радость жизни.
– Она же, наверное, старая, матушка…
– Глупенький, она старше тебя всего на два года. Хитрец Джамал знал толк не только в камнях, но и в молоденьких красавицах…
– Красавицах, матушка? Значит, она красива?
– Поверь, сынок, она очень красива. А богатство, оставленное ей мужем, делает ее в сто раз красивее. В доме Фатьмы-ханым перебывала уже, должно быть, целая сотня свах. Но ни разу еще умница Фатьма не сказала «да». И только мне она сделала исключение, только тебя готова она с поклоном встретить у себя дома.
– О Аллах, уже… Ты все решила за меня, матушка, – тусклым голосом проговорил Абу-ль-Хасан.
– Нет, мальчик, я просто предвидела, что ты не сможешь не согласиться со своей старой матушкой, которая желает тебе только добра.
– Да будет так, добрая моя матушка…
Достойная Заира не солгала ни словом. Ибо она всего лишь рассказала Фатьме о том, как умен и хорош собой ее сын, как томится он без женской ласки и участия, как одинок и как тяжело работает, чтобы вернуть громкому имени Хасанов былой блеск и славу. Умная Фатьма поняла будущую свекровь, как та надеялась, с полуслова.
Она лишь опустила глаза и смиренно проговорила:
– О добрая моя гостья, как я понимаю боль, которая терзает ваше материнское сердце. Аллах всесильный не наградил меня детьми, но я готова стать любящей сестрой, умной советчицей, нежной нянюшкой такому прекрасному юноше.
Проговорила и мило улыбнулась. Ничего больше не надо было говорить Заире – ибо она сразу увидела, что Фатьма полностью отвечает всем ее, матери, представлениям об идеальной невестке.
«Теперь осталось только уговорить упрямца Абу», – думала Заира по дороге домой. Она опасалась, что здесь ей придется потратить куда больше усилий, но, как видно, призрак бедности столь сильно напугал ее сына, что он готов был согласиться на любое предложение матери.
И вот сейчас, провожая Абу-ль-Хасана к порогу дома и поправляя самый нарядный из его кафтанов, она молила Аллаха всесильного только о том, чтобы сын повел себя перед невестой самым разумным образом.
Сам же Абу-ль-Хасан давно уже смирился с тем, что ему придется во всем слушаться матери. И потому шел к Фатьме без трепета и предвкушения радостей. Он ясно понимал, что это будет настоящий брак по расчету. И уже был готов к тому, что станет искать на стороне те радости, которые не сможет ему дать жена – старая и богатая.
Словно в тумане прошли первые минуты беседы Фатьмы и Абу-ль-Хасана. Чтобы сделать беседу более приятной, хозяйка дома усердно потчевала гостя и яствами и напитками.
Вино ударило в голову Абу-ль-Хасана, и он почувствовал себя совсем другим человеком. Не смиренным, послушным сыном, пришедшим к будущей невесте, а утонченным соблазнителем, что познакомился с молодой красавицей, которая не прочь порадоваться вместе с ним всему, что предлагает такая щедрая жизнь.
– О прекраснейшая, – проговорил он чуть заплетающимся языком. – Никогда я не встречал еще такой невероятной красы! Клянусь добрым своим именем, что ты не пожалеешь ни об одном миге, что проведем мы в тиши объятий… Поверь, нам будет хорошо вместе… Позволь мне дать тебе несколько мгновений истинного наслаждения!
Вино замутило и обычно холодный разум Фатьмы. Она позволила себе расслабиться, ненадолго забыть о том, что и этот молодой мужчина может не искать ее любви, а мечтать завладеть ее немалыми деньгами. «Ну и пусть, – подумала Фатьма. – Я устала… Я так устала быть одна… Пусть завтра все будет иначе. Но сегодня я буду не одна. И моя ночь больше не будет полна безмолвных кошмаров…» Она впервые за долгие дни наслаждалась сильными мужскими объятиями и не жалела ни об одном миге.
Ее ноги подкосились, и в этот момент она почувствовала, что ее поднимают. Абу-ль-Хасан осторожно положил Фатьму на ложе и опустился рядом. Несколько невероятно долгих минут он, внезапно отрезвев, пристально смотрел на Фатьму. Как она прекрасна! Ее кожа! О Аллах милосердный, она безупречна, совершенна! Более прекрасной кожи, должно быть, не найти ни у одной женщины! Абу-ль-Хасан нерешительно протянул руку и коснулся ее. Осмелев, он позволил себе провести пальцами по ее лицу, шее и плечу. Он благоговейно ласкал ее округлое плечо, восхищаясь его дивной формой. Казалось, рука двигалась сама собой. Она скользнула вниз, миновала вырез сиреневой шелковой рубахи Фатьмы и охватила теплую полную грудь.
Абу-ль-Хасан едва не вскрикнул во весь голос от той приятной муки, которую испытал при этом, и отдернул руку прочь, словно наткнулся на раскаленные угли.
Фатьма нежно улыбалась ему, и Абу-ль-Хасану показалось, что она едва ли понимает, что с ней происходит и кто он такой. Но сейчас для него это не имело значения. Ибо он был ее избранником. А кем была она? Возлюбленной? Или все же вдовой?
Неужели желание лишило его разума? Он закрыл лицо руками и застонал от стыда. Потом до его ушей донесся ее голос:
– Абу-ль-Хасан, что все это значит?
Он медленно поднял голову, и тут его карие глаза встретились с ее глазами – горящими желанием, угольно-черными, прекрасными.
Долго-долго они пристально смотрели друг на друга, пронзая взглядами. Потом он наклонил голову, и его губы встретились с ее губами в глубоком и жгучем поцелуе, в поцелуе, которого он так давно жаждал.
Только одна простая мысль пришла в голову Фатьме: случилось то, чему суждено случиться. И когда его жадные губы приникли к ее губам, а ее губы ответили на его поцелуи столь же пламенно, ей вдруг, о чудо, показалось, что именно этого мужчину она ждала всю свою жизнь.
