Екатерина Владимирова - За гранью снов (СИ)
- Она похожа на тебя, - шептала жена, прижимаясь к супругу и закрывая глаза, наслаждаясь его теплом и силой.
- Нет, на тебя, - рассмеялся тот в ответ. – И слава Богу!
- Такой же бесенок, как и ты, - усмехалась молодая женщина, не сдаваясь. – Вся в тебя.
А мужчина молчал. В такие минуты он мог лишь прижимать к себе любимую женщину, касаться губами ее волос, вдыхая сладкий аромат, восторженно следить за тем, как дочка толкается ножками в ладони жены, и благодарить Господа за то чудо, что Он преподнес ему.
- Мне кажется, я смогу узнать ее среди тысяч других детей даже с закрытыми глазами, - прошептал он, когда дочь прикрыла глазки и, слегка посапывая, погрузилась в сон. – Нас будто что-то связывает. Ты тоже это чувствуешь?
- Она часть тебя, - улыбнулась жена. - Что бы ни случилось, она всегда вернется домой. К тебе. Всегда...
И в те счастливые блаженные минуты, когда хочется наслаждаться присутствием друг друга, теплом и нежностью, никто из них не думал о том, что слова молодой мамы могут оказаться пророческими.
Они обожали дочь, не было дня, чтобы они не баловали ее, не покупали подарков или не исполняли любой каприз. У нее было всё, о чем только могла мечтать принцесса. Но капризной она не была. Уже с детства в ней проявился аристократический характер – холодная рассудительность, не свойственная детям ее возраста, и огненная горячность, выдававшая силу характера и чуткое сердце. Такая... особенная, другая, не такая, как все. Одна на всем белом свете такая. Как за гранью, так и за ее пределами.
- Смотри, она куклу отдала, – улыбнулась ее мама. - Едва на ногах стоит, а уже рвется кому-то помочь.
- Вся в тебя, - улыбнулся муж, глядя на дочь и переводя взгляд на любимую женщину.
- Конечно, не в тебя же, - смеялась жена в ответ.
Это были счастливые два года... почти два года жизни. Ей так и не исполнилось двух, когда случилось несчастье. Людская зависть и коварство может найти лазейку, чтобы низвергнуть счастье с пьедестала, превратив его в кровавые осколки обыденных воспоминаний. О том, что уже никогда не повторится.
Каролина была дочерью людей, союз которых был невозможен по множеству причин. И, несмотря на то счастье, что ее окружало, она была рождена вне законов и правил, вне условностей и под запретом. Ее мать была рабыней. Вольной рабыней, получившей свободу еще в детстве, но клеймо невольницы пало на нее до конца жизни. Такой недолгой жизни рядом с любимым мужчиной. Мужчиной, который никогда не был для нее парой. Не для нее. Он был истинным дворянином по происхождению, властителем чужой судьбы, а она... Что такое она? Бывшая рабыня, получившая вольную? Служанка, вставшая на ноги? Еще одна среди многих? Никто – для таких, как он. До момента, пока они не встретились.
Это была любовь с первого взгляда. И на всю жизнь. Такую недолгую жизнь рядом друг с другом.
Поговаривали, что ее мать была представительницей рода Первой Королевы, незаконнорожденных ее потомков, но эта теория никак не подтверждалась, хотя местные сплетники и судачили по всем уголкам Второй параллели, что бывшая рабыня, а ныне всесильная дворянка – представительница княжеского рода. Но сама молодая женщина никогда подобных слухов не одобряла, она не верила в свое столь знатное происхождение. Ей хватало и того, что она была счастливой женой и матерью.
А вот отец малышки... Отец имел полное право претендовать на титул Князя. Он был единственным сыном старшей дочери Правителя, но волею судеб трон достался его двоюродному дядьке. Путем отказа притязаний на княжеский трон со стороны истинного наследника. Он уже был дворянином, титул же Князя накладывал определенные обязательства на него и те действия, что он совершал. Титул Князя не позволил бы ему сочетаться браком с бывшей рабыней, которой дали вольную, и которая впоследствии родила ему наследницу. Наследницу княжеского рода! Аристократку, каким был и отец малышки.
Неравные браки никто не забывает. На них просто закрывают глаза, до поры пока не удастся лишний раз напомнить о том, что это неправильно, ткнув в лицо этим фактом. О браке дворянина и бывшей рабыни не забыли и, радуясь появлению на свет маленькой наследницы аристократического дома, пристально следили за тем, чтобы непредвиденностей больше не произошло.
Может быть, дело было именно в том, что они не были парой? Наверное, это было основной версией из тех, которые потом были исследованы. Столь неравный брак, выходящий за рамки правил и старинных устоев, не может быть принят окончательно. Или причина была в том, чтобы устранить от трона истинных наследников? Об этом мало кто задумывался, хотя, наверное, стоило бы. Или причина была в другом?
Никто так и не узнал всей правды. Еще одна тайна Второй параллели, погребенная под сенью минувших лет, потерявшая всех свидетелей. Ведь, когда Каролине не было и двух, ее похитили из родного дома. Предварительно убив мать, защищавшую ее, будто тигрица, истерзали на глазах дочери и убили.
Слишком жестокая смерть. Слишком дерзкое похищение, завуалированное под убийство.
- Рабыне не место на троне! – говорил ее мучитель, глядя сквозь щелочки черной маски, скрывавшей его лицо, на истерзанное тело молодой женщины. – И твоей плебейке не получить престол, как и тебе!
- Пожалуйста... – могла лишь шептать она, пытаясь дрожащими руками, омытыми собственной кровью, защитить дочку, плачущую рядом с матерью в голос. – Пожалуйста, нет... Не трогайте...
- Рабыней родилась, рабыней и умрешь! – рыкнул убийца, замахнувшись на нее тонким лезвием ножа. И за мгновение до смерти она слышит его слова: - Не беспокойся, твоя девка будет в безопасности, - грубый гортанный хохот вырывается из его перекосившегося от оскала рта. – Рабыней, как и ее мамаша!
- Нет... – и не вырванный из глубины сердца крик замирает на ее губах.
А убийца, облаченный в черный плащ, накинув капюшон на голову, подхватывает на руки плачущую в голос малышку и скрывается во тьме наступившей ночи, освещенный лишь кровавым сиянием скрывшейся за тучами луны, - единственной свидетельницы двойного преступления.
Она была рождена за гранью, но за грань была переправлена. В мир чужой и несвободный, мир рабов, а не господ. И в этом мире жила, пока ей не исполнилось двадцать четыре, и ее вновь, помимо воли, вернули домой. Туда, откуда она была родом, не подозревая о своем происхождении. Туда, куда рвалась ее душа. Туда, где она уже не была не своей, не такой, как все. И пусть она была рабыней, всё в ней выдавало ее истинное происхождение. Род дворянский и аристократический. Древний род, который на ней мог и прерваться. Единственная дочь дворянина, единственная выжившая свидетельница заговора, единственная полноправная наследница княжеского дома. Не угодная никому наследница. Потерянная и не найденная.
