Все темные создания (ЛП) - Гальего Паула
Он снова трогается с места, не сказав ни слова, и мне приходится следовать за ним. Он рыскает в сарае возле конюшен, пока я осматриваюсь и убеждаюсь, что нас никто не видит. Если нас заметят, это будет крайне сложно объяснить, но не так трудно, как волшебных карликов, которые меня преследуют.
Кириан достает что-то из сарая, похоже на какое-то сито. Затем он продолжает идти, и я радуюсь, что мы можем удалиться от дворца.
— Ты знаешь, как их убить?
Кириан хмурится. Даже в темноте его черты выглядят прекрасно, когда улыбка касается уголков его губ, и он говорит:
— Жестокое и безжалостное создание, ну как можно хотеть убить этих бедных существ…
— Если тебе не хочется получить в подарок игольницу, я не вижу другого способа избавиться от них, кроме как убить.
Кириан не отвечает. Я чувствую, как мои нервы напряжены до предела.
— Кирян, куда…
— Доверься мне, — просит он, и я задаюсь вопросом, сколько раз он говорил это настоящей Лире.
Интересно, доверяла ли она ему на самом деле, но всё, что окружает Кириана, — это загадка.
Ночь полностью охватывает нас, пока мы пересекаем сад, оставляем позади фонтан и углубляемся в лес, который растет внутри дворцовых стен.
Хотя небо чистое, а луна почти полная, мне трудно разглядеть дорогу, и каждый раз спотыкаясь я отпускаю по паре ругательств.
Затем я чувствую лёгкое давление внизу спины и обнаруживаю, что Кириан положил туда руку, как будто делал это тысячи раз раньше.
— Мы почти пришли, — говорит он, заметив, что я смотрю на него.
Я вздыхаю, даже не осознавая этого.
— Ты такая из-за гальцагорри? — спрашивает он вдруг.
— Такая это какая?
— Бледная, уставшая…
Он заметил.
Я прочищаю горло.
— Да, это из-за них, — лгу я, думая, как бы ему понравилось узнать, что на самом деле я так выгляжу из-за того, что приняла яд, предназначенный для него.
— Понятно.
Там, вдали, есть каменный мост между деревьями. Мост, покрытый мхом, который, должно быть, давно забыли. Кириан убирает руку с моей спины только для того, чтобы протянуть мне руку, и я хватаюсь за неё, чтобы подняться по скользким ступеням моста.
Наверху он, наконец, останавливается.
Несмотря на тревогу и учащенное сердцебиение, которое испытало слишком много нагрузок с тех пор, как было отравлено, я не могу не забыть на секунду, всего на одну, о гальцагорри.
Свет в этом уголке леса имеет что-то особенное, где ручей отражает его более ярким и голубым. Деревья не слишком высокие, а листья широкие и ярко-зеленые. Земля покрыта опавшими от холода и морозов листьями, и маленькие золотистые блики сверкают там, где отдыхают светлячки.
Сова ухает, и цикады, которые не испугались нашего появления, продолжают петь, пока я опираюсь на холодный и влажный на ощупь камень. И аромат воздуха… пахнет лесом, влажностью, землей и…
Кириан наклоняется, чтобы положить на землю сито, и подходит сзади. Я чувствую, как он заполняет всё своим присутствием, даже воздух, который теперь пахнет немного им, кожей его легкой брони, мылом, которым он, должно быть, пользуется, и чем-то ещё, тёмным и сладким одновременно, чему я не могу дать название.
— Когда мы в последний раз были здесь? — спрашивает он тихо.
Я почти чувствую его грудь у себя на спине, пока он не двигается и не касается моего плеча, чтобы встать рядом. Он должен сильно наклониться, чтобы опереться на предплечья.
Не знаю, ожидает ли он настоящего ответа, но я не могу его дать.
— Кириан, гальцагорри.
— Не переживай, у нас есть время, пока они не закончат.
— Кириан… — настаиваю я.
Он вздыхает, выпрямляется и смотрит на меня, пока я не отхожу от камня и не оказываюсь лицом к лицу с ним.
— Ладно. Когда они появятся, тебе нужно просто… — Он замолкает. Его глаза покидают мои и опускаются ниже, затем еще ниже… — Что черт возьми за розовое чудовище ты на себя надела?
Он осмеливается ухватить пальцами кусок гепюра и потянуть за него, а я отдергиваю ткань.
— Это сиреневый, — отвечаю я, слишком уставшая, чтобы подобрать фразу лучше.
— Сиреневое чудовище. — Он улыбается в темноте и делает шаг ко мне.
Он обхватывает мою талию, прижимая меня к себе, чтобы я не двигалась, и другой рукой поднимается к моей груди. Прежде чем я успеваю понять, что он делает, его пальцы проникают между моими грудями, и его костяшки касаются моей кожи чуть дольше, чем нужно, прежде чем он находит игольницу.
Он кладет ее в мою ладонь.
— Думаю, я могла бы справиться с этим сама.
— Да. Но тебе так понравилось больше, — без колебаний отвечает он.
Пронзительные голоса нарушают ночную тишину и не дают мне ответить.
— Готово! — кричат они у моих ног; лишь хаотично движущиеся тени. — Что теперь делать, что делать, что делать…?
Я готова разрыдаться.
— Попроси их принести тебе воду из ручья этим ситом, — говорит он, перекрикивая их вопли.
Я моргаю, сбитая с толку, но не сомневаюсь и делаю, как он говорит.
Гальцагорри берут сито впятером. Оно кажется движущимся само по себе, когда они спускаются по каменным ступеням с приличной скоростью, и мы видим, как они бегут к ручью, наполняют его водой и возвращаются обратно.
И тут начинаются крики.
Пронзительные, истеричные… ужасающие крики, когда гальцагорри остаются без воды на полпути.
Они спускаются с единственной ступени, на которую успели подняться, и снова пытаются. На этот раз они наполняют сито больше, но снова сталкиваются с той же проблемой, и мы видим, как маленькие существа сходят с ума, ругаются и проклинают все на свете.
Они пытаются снова и снова, на пятый раз они пытаются закрыть некоторые отверстия сита своими маленькими ручками, но это бесполезно.
Я поворачиваюсь к Кириану.
— Они не смогут, — говорю я с надеждой.
— Нет. Они не смогут, — улыбается он. — И нам не пришлось их топить.
Я глубоко вздыхаю.
— Все? Это все?
— Да, это все, — отвечает он.
В тишине слышны только крики маленьких существ, которые настолько напугали остальных животных, что те замолчали.
— А если они все-таки смогут? Если однажды я буду на королевском пиру, они взберутся на индейку и начнут кричать на меня?
Кириан хмурится.
— Почему индейка?
— Кириан.
— Они этого не сделают, — наконец отвечает он. — Потому что не смогут выполнить своё задание. Они будут пытаться до рассвета, а когда взойдет солнце, заберутся в эту коробочку и останутся там, пока кто-то другой не откроет её.
Он берет игольницу из моей руки, осторожно открывает её и кладет на мостик.
По какой-то причине, вероятно, из-за усталости, я не могу оторвать глаз от его длинных, сильных пальцев, которые двигаются с такой нежностью.
Я крепко зажмуриваюсь.
— Спасибо.
— Прости? Что? Что ты сказала?
Когда я снова открываю глаза и вижу его абсолютно дерзкое выражение лица, мне хочется сбросить его с моста, но поскольку я обязана ему за своё спокойствие, решаю не обращать внимания.
Я отворачиваюсь и начинаю спускаться.
— Так, если мы уже закончили…
Я иду, не зная точно, куда направляюсь, надеясь, что Кириан последует за мной и проведет меня обратно, но этого не происходит. Я вынуждена остановиться, поднять запачканные подолы и искать его в темноте.
— Неужели тебе нужна моя помощь второй раз за день, принцесса?
Мне это не нравится. Мне не нравится, что он обращается ко мне так фамильярно, когда я ничего о нём не знаю. Мне не нравится, что он знает так много о наших отношениях, которые ускользнули от контроля Воронов.
Кириан для меня… опасен. Я чувствую, что ступаю на скользкую дорожку, и поэтому решаю идти одна, не дожидаясь его. На самом деле, он мне не нужен. Я потрачу больше времени, но в конце концов выйду из леса. Кому какое дело до усталости, тошноты или…
В одно мгновение он оказывается рядом. Я чувствую его ладонь на своих лопатках, слегка корректирующую направление, прежде чем он склоняется к моему уху.
