Названые братья. Степная Луна Белоголовых (СИ) - Зайцева Мария

Низкое, сдержанно-яростное рычание, резкие звуки, контрастом к предыдущему сладкому и правильному ощущению их рук на себе… До боли неприятный контраст, да. И он нарастал и нарастал.

Ирри, решив, что, если протянет еще чуть-чуть, то степняки, а в том, что рядом с ней именно они, сомнений не было, просто подерутся, открыла глаза.

Назревающая ссора тут же прекратилась, и на Ирри уставились две пары встревоженных голубых глаз.

Голубые… Такие яркие, такие пронзительные… Как она раньше не замечала?

— Луна… — ожил Янг и бережно дотронулся до ее щеки, убирая локон, — как ты?

Ирри хотела сказать, что нормально, затем хотела спросить, где они, потому что совершенно ничего не видела, кроме белеющих в полумраке лиц близнецов, но почему-то вместо этого спросила:

— А почему Луна?

Голос ее прозвучал едва слышно, но близнецы замерли, переглянулись, словно мысленно переговорили друг с другом, и затем Янг ответил, так же тихо:

— В степи луна — редко бывает… У нас очень высокое небо, знаешь… И на нем постоянно дымка. Так что степная луна — это подарок путнику. Знак того, что дорога будет легкой. Луна нам благоволит… И когда мы родились, шаман, как обычно предсказывая будущее детей тагана, увидел на нашем с братом пути необычную, очень яркую степную луну. И обещал нам великое будущее. Мы объединим под своей властью все тейпы, станем самыми великими таганами степи… Если сумеем найти и забрать себе свою луну. Он не объяснил, что это значит…

— И долгие годы мы жили, не думая об этом… — продолжил Раст, а его ладонь мягко легла на руку Ирри, согревая, даря обещание безопасности, — пока не встретили тебя, Луна.

Ирри могла бы ответить, что это бред — верить в предсказания какого-то язычника, что она, Иргерда Саввон — дочь генерала, пусть и казненного по ложному обвинению, от этого он генералом быть не перестал, и прошлое ее никуда не делось.

А еще она могла бы сказать, что будущее свое видела совершенно по-другому, и не собирается быть непонятно какой Луной для двоих степняков. И что это стыдно, порочно, неправильно, в конце концов!

Могла бы.

Но вместо этого Ирри почему-то просто протянула ладонь и легко коснулась лица склонившегося над ней Янга.

Кожа на щеках у него была колючая, заросшая жесткой щетиной, а губы — твердые, горячие, податливо разомкнувшиеся под ее лаской… Янг поймал зубами кончики пальцев Ирри, прикусил… Рядом взволнованно вздохнул Раст, а ладонь его сжала руку Ирри, потянула тоже к губам… И через мгновение кончики пальцев второй руки обожгло прикосновение зубов.

Ирри лежала, переводя взгляд с одного брата на другого, немного растерянная, напряженная… и возбужденная. Жаркая, горячая волна перетекала от тех мест на коже, где пока еще нежно и томно касались губы близнецов, ниже по телу, скапливалась в груди и жаркими приливами катилась вниз, к животу, до боли , до остроты и невозможного стыдного желания сжать бедра, чуть-чуть унять это, уже немного знакомое по недавним возбуждающим снам состояние.

Ирри, не понимая, что делает, чуть выгнулась в пояснице, запрокинула подбородок выше…

И на мгновение показалось, что оглохла, настолько острая, всепоглощающая тишина наступила… Чтобы через мгновение сорваться в бешеный ураган, закруживший Ирри в диком своем водовороте…

После Ирри, даже специально напрягая память, не сможет вспомнить ни одного отдельного мгновения этой безумной ночи… Или дня? Или вечности?

И забыть тоже не сможет.

На нее набросились с двух сторон одновременно, поглощая собой, своими руками, губами, дыханием влажным и горячим, растворяя в себе.

Ирри не успевала даже отвечать на бесконечные, жаркие, безумные поцелуи, не успевала стыдиться их порочности, закрываться от настойчивых рук и возбужденного, обжигающего кожу буквально везде, в каждом уголке тела, дыхания. Она ничего не успевала.

Словно в самом деле стихия закружила, с ума свела…

Ирри считала себя опытной, грамотной в общении с мужчинами женщиной, но сейчас весь ее опыт оказался пустышкой, детским лепетом по сравнению с тем, что происходило, что делали с ней близнецы.

Причем, делали одновременно, настолько слаженно, настолько невероятно, что Ирри не могла даже отследить, когда один брат сменялся другим, когда целовал ее в губы Янг, и шептал непонятные, но определенно горячие слова на ушко Раст.

Когда тяжеленные ладони Янга стягивали с нее одежду, легко и практически незаметно, видно, учтя прошлый не самый хороший опыт.

Когда Раст, мягко, но настойчиво разворачивал ее к себе спиной, ставил на колени… А через мгновение Ирри ахала от влажного, ужасно непристойного прикосновения языка там, где никто никогда… Таким образом… Разве это можно? Ах… Выгибаясь непроизвольно, стремясь уйти от того, что непонятно, страшно, безумно, Ирри только бессильно вздыхала, не в силах сдерживаться.

И все это время она смотрела прямо в глаза Янга, оказавшегося перед ней и жадно отслеживающего каждое изменение в ее лице, ловящего губами каждый изумленный вскрик.

Ирри в мольбе тянула к нему руки, не понимая, что с ней делает Раст сзади, и стыдливо не желая принимать эту слишком неправильную ласку, и толком не могла ничего сказать, лишь стонала и закатывала невольно глаза. Потому что невозможно соображать и говорить, невозможно вообще слова вспомнить хоть какие-то, когда такое, такое…

Янг, прекрасно понимая, что с Ирри делал его брат, явно не собирался ее спасать, а , наоборот, наслаждался ее потерянной покорностью, ее безумием, невозможностью контролировать себя… И, все так же внимательно и жадно глядя ей в глаза, взял за руку, широко лизнул ладонь, вызвав этим еще большую дрожь от недоумения и страха перед неизвестностью… И затем положил ее на себя. Прямо туда. Вниз. На то самое место, название которому Ирри знала, конечно, но никакие опытность и умение обращаться с мужчинами не позволяли ей даже в голове его хоть как-то называть.

Слишком… стыдно.

Правда, учитывая все происходящее, это был меньший из всех стыдных моментов… Что в настоящем, что в будущем.

12

12

— Испугалась, Луна? — голос Янга был хрипловатым, в нем тихо и сладко царапали слух еще не успокоившиеся повелительные ноты, что звучали совсем недавно здесь, в этой сухой и теплой пещере, так удачно скрывшей беглецов от погони.

Ирри ощутила, как тяжелая, горячая ладонь скользит по влажной от испарины спине, и блаженно прикрыла глаза, ничего не ответив. Потому что просто не в силах была что-то говорить и соображать.

Мыслей в голове не водилось никаких, и эта непривычная пустота не расстраивала, а дарила блаженное спокойствие и негу.

По голой лодыжке поползла еще одна рука, а затем там же прикоснулись к подрагивающей от томного, долгого удовольствия коже теплые губы… Пока еще мягко, совсем не настойчиво, но все внутри тут же отозвалось на эту ласку, такую сладкую, такую лениво-восхищенную.

Ирри никто и никогда не целовал там… Так… Ее бывший жених, память о прикосновениях которого уже окончательно выветрилась из головы после случившегося недавно, оставив лишь недоумение: как она могла принимать то, что он с ней делал, за изыканные ласки? Вообще, как такое слово связалось с ним в одном предложении?

Ее бывший жених никогда не целовал ей ноги. Руки, да, бывало, целовал… Как целуют галантные кавалеры дамам пальчики, считая, что именно в этом выражаются их чувства.

Какая глупость!

Теплые губы Раста, который, как выяснилось в процессе их… Ирри не могла даже обозначить правильным словом то, что тут происходило, не было у нее таких слов в голове… Их… общения? Пусть будет так… Невинно и, в принципе, правильно. Они же общались? Общались. Общаться можно по-разному же…

Маладший близнец, как выяснилось практическим общительным путем, очень любил вот такие, долгие, неторопливые, сладкие ласки, любил целовать, гладить, нежить… И не было для него ни одного недоступного места в теле женщины, все нравилось, все считалось достойным внимания, самого пристального.