Ирэне Као - Я смотрю на тебя

– Можешь сойти на минуту? – спрашивает он меня.

Я поворачиваюсь к нему, удивленно подняв брови, и отрицательно качаю головой.

– Да ладно, – продолжает он решительным тоном. – Я хочу провести эксперимент.

– Какой еще эксперимент?

– Ты слезь сначала, потом объясню.

Загадочная улыбка проскальзывает по его губам.

Не представляю, что у него на уме. Его взгляд не внушает мне доверия, но в то же время в его предложении есть что-то манящее. Мое смущение возрастает. Я чувствую, как лицо заливается краской, и единственная возможность преодолеть смущение – это выполнить его просьбу без дальнейших колебаний. Поэтому я оставляю палитру и кисти на последней ступени стремянки и медленно спускаюсь.

Ну вот. Я стою перед ним. Леонардо изучает меня пронизывающим взглядом.

– Хорошо, – он глубоко вздыхает, – теперь закрой глаза.

– Что? – я нервно сглатываю. – Могу я узнать, какие у тебя намерения?

– Это просто опыт, – подбадривает он меня соблазняющим тоном, – но если сработает, ты потом будешь мне благодарна.

Я замечаю, как мои руки начинают дрожать. Так не пойдет! Этот мужчина приходит сюда, отрывает меня от работы, отдает мне приказы, а я даже не в состоянии дать ему отпор. В нем есть что-то завораживающее, что-то, что я не в силах контролировать и уж тем более оттолкнуть.

В нем есть что-то завораживающее, что-то, что я не в силах контролировать и уж тем более оттолкнуть.

Вдыхаю поглубже, потом еще раз, опускаю руки вдоль тела и наконец закрываю глаза. Я доверяю ему, думаю, у меня просто нет другого выбора.

– Поклянись, что не откроешь глаза до тех пор, пока я тебе этого не скажу.

Киваю в знак согласия, но при этом чувствую себя неловко.

– Элена, доверься мне, – успокаивающе говорит он, его голос звучит уже мягче.

Я слышу, как он куда-то идет, отдаляясь от меня. Потом слышится звук мнущейся, разворачиваемой бумаги. Похоже, он что-то ищет в мешке. Пытаюсь подсмотреть сквозь полузакрытые веки, но спина Леонардо закрывает мне весь обзор, так что приходится снова закрыть глаза. Начинаю соображать про себя, что, наверное, пора испугаться – в конце концов, я абсолютно не знаю этого мужчину… Нет, если вдуматься, то вряд ли мне стоит чего-то бояться. Более того, мне становится смешно.

– Я смотрю, тебе начинает нравиться. Это хорошо! Так даже лучше, – комментирует он.

Он приближается ко мне и останавливается в нескольких сантиметрах от моего лица – по крайней мере так мне кажется – я даже улавливаю его дыхание.

– А сейчас не думай ни о чем. Попробуй просто прочувствовать! – авторитетно повелевает он.

Сухой звук доносится до моего левого уха. Я не могу его распознать, сначала он был грубым, потом мягким. Похоже, что-то сломалось, разломилось пополам с треском.

– Что это? – спрашиваю с удивлением.

– Попробуй угадать. В этом суть игры.

Я чувствую, как он улыбается, его дыхание обдает мне лицо, он придвигается все ближе.

– Почувствуй запах.

Он подносит загадочный объект к моему лицу, и я вдыхаю. Странный запах пронизывает меня, доходит до горла. Пахнет мхом, землей… чем-то живым.

– Это фрукт? – говорю наугад.

Леонардо не отвечает. Он нежно берет мои руки и поворачивает их ладонями вверх. Теплая дрожь пробегает по моей спине, теряясь в расселине между ягодицами.

– Дотронься до него, – шепчет и кладет мне на руки два полушария.

Я слегка сгибаю пальцы, чтобы лучше почувствовать. Снаружи он гладкий и в то же время морщинистый, а внутри я на ощупь узнаю плотное сплетение зернышек, обтянутых легкой пленкой.

Кажется, я поняла!

– Это гранат?

– Сейчас узнаешь! – Леонардо высвобождает его из моих рук. – Открой рот, попробуй!

Я колеблюсь в замешательстве: мне совсем не нравится, что я не могу видеть то, что собираюсь есть. Но потом послушно повинуюсь. Несколько прохладных зернышек соскальзывают мне на язык. У них кисловатый, чуть щиплющий привкус, на зубах чувствуется плотная и сладкая мякоть с твердой сердцевиной.

– Вот это и есть настоящий гранат. Ты знаешь, что самые сладкие выращивают в Испании? – говорит он, держа плод в руках. – Я думаю, что тебе необходимо начать с этого, чтобы прийти вот к тому, – и он указывает на фреску.

Я тоже смотрю на него, еще ощущая во рту кашицу из семян. Деталь, которая до недавнего времени была просто фрагментом определенной формы и цвета, внезапно стала чем-то живым. Теперь, когда я ощущаю гранат во рту, в ноздрях, в желудке, мне кажется, что я в первый раз вижу его на фреске по-настоящему и наконец-то могу постичь его тайную сущность. Не нахожу слов, я совершенно потеряна. Ищу помощи во взгляде Леонардо, он улыбается мне.

Теперь, когда я ощущаю гранат во рту, в ноздрях, в желудке, мне кажется, что я в первый раз вижу его на фреске по-настоящему и наконец-то могу постичь его тайную сущность.

– Иногда глаз недостаточно, чтобы видеть всю картину полностью, тебе не кажется?

Киваю в нерешительности:

– Вроде я поняла, что ты хочешь сказать…

– Ну значит, тебе стоит сразу же приняться за работу. Не буду тебя больше беспокоить, – и поворачивается, чтобы уйти.

После нескольких шагов в направлении коридора он внезапно возвращается обратно, словно забыв что-то – наверное, пакет с гранатами или куртку. Но нет. Он останавливается рядом, роется в кармане джинсов и достает мою бутылочку с глазными каплями.

– Я нашел это вчера в своей комнате, – объясняет он, передавая капли мне. – И подумал, что тебе это может понадобиться.

Окаменев, забираю бутылочку, сейчас мне хотелось бы провалиться сквозь пол и больше никогда не появляться.

– Спасибо, я ее все утро искала, – отвечаю, как ни в чем не бывало, пытаясь замаскировать волну стыда, поднимающуюся внутри меня. – Даже и не знаю, как она оказалась у тебя в комнате, – продолжаю я, а щеки предательски пылают краской. Опять! Мне бы хотелось найти подходящее алиби, но у меня никогда не получается лгать. Эта дура Гайя… А я еще большая дура, потому что тогда, несколько дней назад, последовала за ней! Он теперь будет думать, что я проныра или, еще хуже, – маньячка.

Леонардо обращает на меня понимающий взгляд, словно читая мои мысли. Он с веселым видом пожимает плечами и одаривает меня дружеской улыбкой, как бы говоря «расслабься, ничего не стряслось». Потом, без лишних слов, просто уходит, оставляя меня, застывшую, в центре холла. А я разрываюсь: стоит ли мне просто забыть об этом или убежать сию же минуту туда, где никто меня не знает.

Когда я покидаю палаццо, уже темно. Вдоль переулка горят фонари, и прохладный октябрьский ветерок заставляет меня поднять воротник плаща. Я поправляю волосы, и вдруг знакомый голос почти шепотом называет меня по имени.

– Псссс… Биби! – голос Филиппо.

Он сидит на парапете колодца в самом центре площади. Перехватив мой взгляд, соскальзывает вниз и приземляется на брусчатку, отряхивая тренч дымчатого цвета.

– Эта фреска не хотела тебя отпускать, – он кладет в карман телефон и приближается ко мне.

– Поработала на славу, – отвечаю, но решаю не рассказывать ничего об эксперименте с Леонардо. – А ты что здесь делаешь?

– Я пришел попрощаться, – отвечает он, поправляя ремень сумки с ноутбуком на плече. – Я не позвонил, потому что знаю, что ты не отвечаешь во время работы.

– Ну, тебе бы я ответила, – улыбаюсь и хлопаю его по плечу.

Мы идем в направлении площади Сан-Барнаба. Я рада, что Филиппо со мной, он обладает потрясающей способностью успокаивать меня, с ним я чувствую себя комфортно.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – он почесывает затылок, как бы подыскивая подходящие слова. Его глаза моментально становятся грустными.

– Что случилось?

– Завтра я возвращаюсь обратно в Рим. Чтобы остаться там, – говорит он залпом.

– Ой, ничего себе…

Я не знаю, как реагировать на эту новость. Может, для него это хорошо и не стоит демонстрировать ту нотку сожаления, которая зародилась у меня внутри.

– Ты мне ничего раньше об этом не говорил…

– Я узнал об этом два часа назад, – он разводит руками в знак смирения, – решение начальника. Он надумал отправить меня в головной офис в Риме, потому что, по его мнению, я самый квалифицированный.

– Это звучит как повышение.

– Ну, как сказал Дзонта, кидая документы на мой стол со своим обычным надутым видом: «Отнесись к этому как к продвижению в карьере». – Филиппо засовывает руки поглубже в карманы и неподвижно смотрит на неопределенную точку на горизонте. – Повышение зарплаты и, само собой, все расходы на проживание – за счет компании. Думаю, это одно из тех предложений, от которых трудно отказаться… – говорит он, имитируя голос Марлона Брандо в «Крестном отце».