Северное море (СИ) - Хокка Юлия

— Ник, а… ты ничего не заметила, когда я вошла? — она чуть прищурилась и улыбнулась одними уголками губ.

— Нет… Заметила, что выглядишь чудесно, как уже сказала, а больше ничего.

— То есть, животик пока не видно, да?

Мои брови поползли вверх:

— Даш, ты… беременна?

— Угу, — девушка слегка кивнула.

— Даша! Поздравляю! — заулыбалась я, искренне радуясь за подругу, о чем дальше ей и сказала, — я так рада за тебя! За вас. Вы же давно хотели второго ребёночка, боже, как чудесно! Уже известно, кто будет?

— Спасибо, Никуш. Нет, пока неизвестно, срок маленький.

Разговор полностью перешел на тему беременности, детей и Дашиной семейной жизни, а потом наступила моя очередь «шокировать» подругу, и я озвучила самую яркую и важную новость с момента переезда в Финляндию. Держа в руке уже вторую чашку с капучино, девушка смотрела на меня округленными от удивления и восторга глазами.

— И ты мне не написала сразу, как это произошло?! — наконец воскликнула она, прервав повисшее молчание.

— Хотела лично сказать, знала же, что скоро приеду в Россию навестить семью, и мы встретимся, — мягко улыбнулась я.

— Нет, погоди. Ты серьезно, да? Вау! И когда свадьба?

— Еще точно не знаю. Он сделал предложения, я не раздумывая согласилась, но заявление пока не подавали, надо еще выяснить все юридические моменты, но он обещал, что сам этим займется. Надеюсь, вы с мужем прилетите? Если что, все расходы по перелету берем на себя!

— Я постараюсь, дорогая, надо визу еще получить… — девушка сжала губы, — и придумать, с кем мелкого оставить. Ну, хотя, бабушки же есть.

— А как у Никиты дела, кстати?

— Да всё хорошо, работает много, я после декрета тоже хотела выйти, но теперь, видимо, еще надолго дома останусь.

— Ты еще в универе говорила, что хочешь двоих деток, я помню.

— Да-а-а. Слушай, а ты же возьмешь фамилию мужа? — девушка так резко сменила тему, что я даже не сразу переключилась.

— Возьму. Буду Николь Ка́рху, — звучит необычно, да? Переводится как медведь, кстати.

— Николь Медведь?

— Получается, что так. Хотя Йоэль мне больше напоминает пуму, горного льва.

— А как сказать горный лев по-фински?

Вопрос Даши заставил задуматься, я учила финский почти два года, но полностью свободно им пока не владела, зато английский уже стал, как родной.

— Vuorileijona, вроде.

— Что? — переспросила подруга.

— Вуорилейона, — повторила я.

— Финский круто звучит, но я бы его никогда не выучила точно.

— Была бы необходимость, желание и возможности – выучила бы.

— Кстати, ты про семью Йоэля ничего не рассказывала, ладишься с ними хоть? — девушка поднесла чашку к губам и сделала глоточек кофе.

— У него папа – финн, а мама только наполовину финка, потому что мама его мамы, то есть, isoäiti, бабушка, – наполовину эстонка, а наполовину русская, забавно, да? Чудесные люди, мы отлично ладим. Моя мама и Хэнк с Йо и его семьей тоже знакомы и очень хорошо общаются. Я счастлива. Я на своем месте и рядом с любимым человеком, Даш. И все хорошо. Просто хорошо. Я счастлива, — на моем лице возникла легкая улыбка.

Я приняла предложение Ильи, и с его помощью весной того года всё же уехала в Финляндию. Поначалу было очень сложно, хотя и начала учить языки сразу, как только выбрала дальнейший путь, уровень оставался слишком низким для комфортной жизни. В новой стране не без содействия знакомых я успела поработать и няней, и почтальоном, и кассиром в продуктовом, и даже секретарем, но это уже позже, теперь же я нашла свое место в большом сетевом магазине и планировала продолжить учиться и развиваться в направлении психологии. Йоэль меня в этом всячески поддерживал.

Юлий через Илью подарил мне домик в прекрасном городе Тампере, причем в тихом районе недалеко от живописного озера, но потом судьба забросила меня на какое-то время в Хельсинки, там мы с Йоэлем и познакомились, причем эта история тоже выстроилась на волшебной случайности – сначала мы пересеклись в супермаркете, где явно обратили друг на друга внимание, а через несколько дней я зашла перекусить в кафе, заняла свободный столик, а за соседним оказался Йоэль.

Он на четыре года старше меня, очень высокий, подтянутый и симпатичный молодой человек. Светлые серо-зеленые глаза с открытым взглядом на Мир, массивные челюсти, придающие лицу брутальности, хотя по характеру Йоэль был очень добрым и мягким человеком, но со стрежнем внутри, светло-русые волосы. Да, этот красавец и правда обратил мое внимание на себя еще при первой встрече, но вот полной отдачи, расположения и любви упорно добивался какое-то время, терпеливо помогал справиться со всеми дырами в душе и сердце, стал сначала хорошим другом, а потом уже любимым и единственным мужчиной. Заботливый, доброжелательный, целеустремлённый, очень умный и интересный, с европейской ментальностью – прям подарок судьбы. После моего «исцеления» наши отношения можно было считать просто максимально идеальными и здоровыми.

Я перебралась к Йоэлю в Хельсинки, дом в Тампере мы сдавали на короткие сроки, а в отпуск и иногда в выходные приезжали туда отдохнуть, так что, да, теперь я жила недалеко от центра столицы и, что самое интересное, от нашей квартиры до дома, который мы снимали с Юлием, пешком идти было минут пятнадцать максимум. Однажды я прогуливалась там и засмотрелась в окно комнаты, той самой, где однажды мы с парнем вместе спали. Стало интересно, кто же живет там теперь? Квартиру по-прежнему сдают? Или кто-то из местных обосновался там навсегда?

Даже обретя счастливую и стабильную жизнь в новой стране, я не забыла Юлия. Разве я могла? Книжка про мышонка с фотографий внутри теперь жила на полке в Хельсинки, там же рядом с камешком сидела куколка. Сложённая футболка с «Sum 41» лежала в шкафу. Единственные игрушки, которые я перевезла – были медвежонок и зайчонок из детства и плющевой щенок Стеллан. Подвеску снимала редко, просто обычно носила её под футболкой, лишь иногда поверх, а татуировку и не думала сводить. Юлий раз и навсегда поселился в моем сердце и никуда никогда оттуда не денется, это просто факт, который оставалось только принять.

Самое интересное, что нашу разлуку после первого лета, когда только познакомились, я переносила значительно более болезненно и тяжело, чем смерть парня. Наверное, понимание того, что Юлий не вернется ко мне ни при каких обстоятельствах, никогда, чтобы я не делала, помогало брать себя в руки и двигаться дальше. Единственное, тяжелая, черная тоска по нему очень долгое время не покидала душу, я гораздо раньше привыкла с ней жить, чем она начала бледнеть и притупляться.

Юлий мне больше не снился.

На самом деле, я думала, можно сказать, была уверена, что больше не полюблю никого всем сердцем и душой, как полюбила его. Думала, что память о парне никогда не позволит построить новые отношения, только если от безысходности, лишенные всякой духовности. Но, к счастью, ошибалась.

Я смогла полюбить Йоэля. Я почувствовала родство душ и с ним тоже, хоть и ощущалось оно как-то иначе, не так, как с Юлием. Каким-то чудесным образом мое сердце смогло вместить в себя двух этих прекрасных мужчин, но для этого потребовалось много времени и сил на залечивание всех ран.

Детей мы пока не планировали, меня вообще крайне удивило внезапное предложение руки и сердца от Йоэля, которое он романтично сделал мне во время прогулки по берегу озера в Тампере, я думала, что финны с этим не спешат, и ждать придется лет пять или семь, как минимум.

«Ты хочешь с парнем после его работы выбирать фоторамки в ИКЕИ или сидеть в непонятной квартире и ждать, вернется ли парень с дела в этом месяце или найдет очередную девушку поближе?» — однажды сказал Юлий, когда мы были в Финляндии. И вспомнилась эта фраза мне совсем недавно, а именно тогда, когда Йоэль встретил меня с работы, и мы поехали в ИКЕЮ, чтобы выбрать новую кровать, а заодно прикупили всякую мелочевку, среди которой как раз оказались две фоторамки.