Гнёт Луны
— Тебе интересно? — Рено скучающе оглядел голых самцов и хихикающую милашечку в коротком платьице.
— Да не особо.
— После медвежьей шкуры это баловство, да? — хохотнул мужчина.
— Рене! — возмутилась Ил. — Это подло!
— Прости, не удержался, — он неловко улыбнулся.
Следующий перформанс предлагал гостям посидеть на спине нагой хрупкой девицы, которую оседлал пьяненький розовощекий парень. Он залпом выпил шампанское и с чистым незамутненным восторгом поднялся на ноги.
— Это унизительно, — Ил посмотрела на любопытствующих гостей, которые возбужденно таращились на прелести и вздернутый зад живой табуретки, источающий густой аромат вожделения.
— Даже если ты любишь унижения? — поинтересовался Рене.
— Вероятно, у меня другие наклонности в искусстве, — девушка печально вздохнула. — Лишь бы все было по согласию.
— Поверь мне, эта крошка согласна на куда более жесткие вещи, — мурлыкнул Рене.
— А ты откуда знаешь?
— Птички напели, — беззаботно отозвался мужчина.
Они вышли к очередной площадке. Высокий жилистый мужчина с бритой головой и в кожаных узких штанах хлестал плеткой охающую молодую женщину по голой заднице. Со слезами на глазах она придерживала подол и жмурилась. Громкий свист и она взвизгнула.
— Проваливай, сучка, — рявкнул полуголый садист с орлиным носом и жесткими чертами лица.
— Слушаюсь, Господин! — пискнула женщина, поправила юбку и убежала прочь под любопытными взглядами других гостей.
— Не хочешь узнать о своих наклонностях в искусстве, милая? — с нотками коварства спросил Рене.
— А, может, и хочу, — Ил решительно шагнула к площадке с пугающим мужиком.
— Глаза в пол, мерзавка, — прошипел тот.
Ил со скрипом зубов потупила взгляд, встала к изуверу спиной и рвано припустила штаны. Свист плети, острая режущая боль, и она с рыком развернулась к уроду и рявкнула:
— Я тебе эту плеть в глотку запихаю, мудила! — она подтянула штаны и с горящим взором шагнула к мужчине, чьи глаза округлились от испуга. — И через жопу вытащу вместе с кишками!
— Простите, — со страхом просипел лысый истязатель и прижал плеть к груди.
Ил хрустнула шейными позвонками, и вспышка агрессии в ее голове померкла.
— Извини, — она неловко улыбнулась и попятилась назад.
— Это явно не твое, — Рене со смехом обхватил ее за плечи и развернул вправо. — Мне, кажется, он в штаны наложил.
— Я переборщила чуток, — прошептала Ил, нервно шагая к столам с закусками.
— Ну, хоть ты немного разбавила эту унылую ночь, — Рене вздохнул, оглядываясь по сторонам.
Ил схватила со стола канапе с кусочком сыра и оливкой и сердито сунула в рот. Если она не может насладиться атмосферой чувственности и эротизма, то хотя бы хорошенько покушает. Не было в ней тонкой душевной организации, которая бы позволила по достоинству оценить все эти загадочные перформансы.
— Я тоже разочарован, — Рене взял с блюда, засыпанным колотым льдом, устрицу и вздохнул. — Тут все вторично.
Он поднес раковину ко рту и с аппетитными звуками втянул склизкое содержимое. Между его губ скользнул язык, и Ил замерла. Она впервые видела, когда кто-то так изысканно и эротично расправляется с мерзкими устрицами.
— Все шаблонно и скучно, — он вытер пальцами уголок рта.
— Я думаю, что стоило выставить тебя вместе с ведром устриц, — Ил медленно прожевала пряный кусок сыра, глядя на губы Рене.
— Кажется, я понял, какие наклонности у тебя в искусстве, милая, — мужчина томно скользнул взглядом по ее лицу.
— А что насчет тебя? — Ил передернулась, отгоняя от себя наваждение, и посмотрела в глаза Рене. — Ты по женщинам или по мужчинам? Ты мне так и не ответил.
— Я не скован рамками, милая, — он тихо рассмеялся. — Мне прежде всего интересна личность, а только потом ее гениталии.
— Слишком эротично, Рене, — Ил прищурилась. — Сначала устрицы, а теперь вот это. Нет ничего сексуальнее красивого мужика, который не заинтересован в сексе.
— Я заинтересован в сексе, — Рене цокнул. — Но для меня он перестал быть целью.
— Я вот об этом и говорю, — Ил жадно вгрызлась в хрустящую брускетту с вялеными томатами.
— Если ты хочешь уединиться… — мужчина прищурился, — то я не против.
— Нет, Рене, — протянула Илона. — Мне нравится эта игра. Вот тебе чувственный эротичный перформанс, а не отсасывающая юнцу старушка.
— Согласен, милая, — Рене приблизил свое лицо к ее, поднял ладонь к девичьей щеке, и его пальцы застыли в нескольких миллиметров от скулы Илоны.
— Ага, — сглотнула та, чувствуя, как по внутренней стороне ее бедра скатывается вязкая горячая капля.
— Что же, — мужчина оскалился и по-дружески приобнял Ил, — нам пора.
Она потянул за собой Илону, нервно жующую брускетту, и оглянулся на хозяина всего этого цирка. Рене скривил неопределенную гримасу, и усатый мужичок обиженно скрестил руки на груди и поджал губы.
— Я ожидал большего, — он разочарованно распахнул дверь перед Ил. — И я уверен, что все скатится в обычную оргию.
— Ты же вроде не против оргий или тут не те люди, которым ты доверяешь? — девушка отряхнула руки от колючих крошек.
— У меня свои представления об оргиях, — Рене зашел в лифт и серьезно посмотрел на Илону. — Но тебе будет полезно остаться и наладить отношения со сливками общества.
— Ой нет, спасибо, — Ил привалилась к стене лифта. — Буду и дальше бултыхаться на маргинальном дне.
Ил вдохнула терпкий запах желания Рене и закрыла глаза. Лифт словно застрял в густой бесконечности, вынуждая девушку броситься на молчаливого мужчину и предаться вместе с ним плотским и громким утехам. Похоть растеклась по клеточкам черным ядом, который отравлял разум яркими и жаркими образами.
Когда лифт остановился и его двери бесшумно открылись, Рене и Ил встретились глазами и медленно выдохнули, прежде чем выйти в коридор. Охранник блеклым взглядом проводил молчаливых гостей и вернулся к чтению журнала.
