GrayOwl - Звезда Аделаида - 1
Но вмешался превеликий воин, а значит, всё-таки заслуживающий уважения, его сын и наследник Северус, которому за красивые женские глаза Папенька уже полностью простил инцидент в лесу.
-Ну вспылил наследник, так ведь он же среди варваров рос и воспитания надлежащего не получил, а сам, небось, вождём у дикарей был, вот и привык, чтобы перед ним все ползали, забыв, что отец я сыну своему, а не хрен от маленькой собачки.
Северус, взглянув Малефицию прямо в глаза, заявил, что хорошо бы отцу отправиться с женщинами, хоть всеми тремя сразу, к себе в шатёр, чтобы не при солдатах своих совершать любовные подвиги в кустах, и как только догадался-то?
Малефиций взял и послушался сына и, забрав с собой всех троих, хоть он не знал, что такое групповой секс, удалился к себе. За ним рабы и солдаты несли десятую часть всего награбленного добра - мехов, серебра, грубых изделий с камнями и россыпь жемчужных ожерелий - причитающуюся военачальнику долю трофеев. Вели и захваченных самим Папенькой рабов и рабынь, обыкновенных, уже потрашенных солдатнёй. Но да все сгодятся, чтобы поваляться с ними на ложе в Сибелиуме и, если солдаты не успели, зачать им детей - будущих рабов для законнорожденного сына и наследника.
Северус же вернулся к брату и пленнику.
- Итак, заклинание Подвластия, разумеется так и звучит - Imperio.
Снейп направил палочку на раненого и взмахнул ею просто, без изысков.
- Подчиняет волю того, на кого направлено, в пользу заклинающего. Под Imperio можно заставить маггла или даже мага, который не способен сопротивляться такому заклинанию, сделать то, от чего он отказывается, не применяя насилия физического. Но знай, что некоторые чародеи умеют воспротивиться заклинанию Подвластия, пересиливая волю волшебника, наславшего Imperio своей собственной волей.
Видишь - я рукой варвара не касаюсь, а сейчас он выпьет глоток Веритасерума, хотя и не хочет этого делать. Мог бы я наслать на него одно из множества заклинаний иных, но они все из той области магии, кою знать ты не должен.
- Выпей глоток, - сказал Северус на родном для дикаря языке.
Тот послушно, с расфокусированными, рыбьими глазами, глотнул, на взгляд Снейпа, слишком много.
- Finite incantatem!
- Почему так рано завершил ты волшебство? - недоумённо спросил Квотриус.
- Мне нужно было только велеть пленнику проглотить зелье, а на вопросы он будет отвечать… да вот уже сейчас и будет. Три минуты прошли.
Вот только он будет слишком болтлив - много выпил.
- Говори, знаешь ли ты, где кочует Х`ынгу со своим племенем? - заговорил Северус на языке дикаря.
- Х`ынгу - злодей, он нападал на наш народ и побеждал много раз, больше двух раз по пять пальцев. Он не берёт пленников в рабы, а только убивает.
- Я спрашиваю - где он кочует?! Отвечай!
- К восходу солнца и на юг от полудня. Там его кочёвки.
Ему вечно не хватает рабов.
- Что ты слышал о рабах Х`ынгу? Может, что-то странное?
- Его рабов совсем мало, не то, что у нас… было, и те вооружены деревянными палочками.
- Все вооружены? Что ты несёшь?
- Не знаю, я только слышал о рабах с деревянными палочками и с иными глазами.
- Что такое «с иными глазами»? («Тох`ым» на языке х`васынскх`)
- Не… Не знаю, не видел. Никто никогда, кроме Вудрэ и Ранкух`у не видел ни Х`ынгу, ни его жалких рабов. Но Вудрэ и Ранкух`у не вернулись к своим очагам больше пяти пальцев раз лет уж как. А раньше они ходили, как лазутчики, в кочёвку Х`ынгу и возвращались с его скотом - один раз даже привели двух коров. То был великий праздник у нашего племени. Великий вождь Кагх`ану даже велел заколоть…
- Замолчи, раб. Мне это не интересно. Говори ещё о рабах Х`ынгу. Один из них - с глазами цвета травы?
- Вудрэ видел раба по кличке Котёнок («Х`аррэ» на языке х`васынскх`). У него, да, такие глаза, хозяин. Прости ничтожного раба - он ещё не успел привыкнуть подчиняться, но он быстро научится.
- Всё, умолкни, раб…
… Северус и Квотриус шли в свой лагерь налегке - вещественные трофеи Квотриуса, а он успел не только за коровами сбегать, тащили легионеры, двое из которых подгоняли коров, а пленные - пятеро мужчин со связанными за спиной руками и две, по обычаям, несвязанных женщины, одна из которых была ещё слегка брюхата, шли сами.
Северус от рёва угоняемого скота, нестихающих горестных воплей женщин, крика детей и стона раненых погрузился в волны своей памяти, чтобы не случилось с ним от омерзения того же, что и после бойни на земле, ещё относительно недавно принадлежащей ни в чём не повинному племени. Теперь оставшиеся старики, сильно брюхатые женщины, которых не взяли потому, что они могут разродиться в походе, тяжелораненые мужчины и несколько убогих детей были обложены значительной данью - такой же, которую платили со времён своего разорения и покорения уэскх`ке.
- Вот только однажды в моём времени мне пришлось сражаться на рапирах - подлец лорд Уоррик Мабингтус отказался от магической дуэли, зная, что я убил на такого рода поединках восьмерых, разумеется, по заказу Ордена и лично старины Альбуса.
Те фигуры из Среднего Круга во время Войны чуть было не лишили чести пойманную глупышку Тонкс, за каким-то хреном пошедшую в разведку. Если бы не я со своим изобретением - ядом-плацебо, они довершили бы начатое, а так, Тонкс просто впала в летаргический сон.
Из которого её потом, правда, неудачно, выводила мадам Помфри, чуть было не отправив бедняжку в Большое Путешествие, но, слава Мерлину, специалисты из Святого Мунго подошли к проблеме более комплексно, и Тонкс была выведена из сна, могущего, что уж тут говорить, стать для неё последним и вечным. Немного перестарался я со снотворным эффектом «яда», всё же спасшим её от группового изнасилования и применения жесточайших пыток, на которые те парни были мастаками.
Я же хотел только не засветиться сам и спасти от насилия её.
Крики, вопли и стоны продолжались, и Снейп снова нырнул в воспоминание:
- А лорд Уоррик решил, что раз я так владею волшебной палочкой, значит, не настолько хорош в обычной дуэли, но я пропорол ему живот в двух местах и правый бок, и лишь когда он попросил избавить его от мучений, заколол в сердце.
Все так смеялись, будто я скакал перед ними, как клоун-маггл, а не как опытный фехтовальщик в поединке с другим, не менее, а может, и более умелым, нежели я. Я вообще тогда впервые поднял руку с рапирой, настоящей, не тренировочной, а смертельно опасным оружием, против человека и волшебника, посмевшего оскорбить память моей матери высказыванием, будто бы он - да он же был сосунком! - один из её любовников.
Да если и был, зачем же верещать об этом среди других таких же бывших? Ведь её так давно нет в живых, а память о её красоте и страстности всё ещё просыпается иногда в сердцах её прежних возлюбленных. О, она была поистине роковой женщиной. Сколько магических дуэлей с летальным исходом из-за неё проводилось. А дома она, как я помню, всегда была беззаботной пташкoй, более жизни любящей супруга.
