До захода солнца (ЛП) - Эшли Кристен

— Служение Доминиону в течение пятидесяти лет, охотясь на своих и ведя их на смерть, вряд ли можно оплатить предоставлением мне доступа к документам, которые описывают, причем смутно, что я и моя невеста столкнемся со смертельной опасностью в Благородной войне, — ответил Люсьен. — Безусловно, я заслужил этот доступ, и расцениваю его только, как мою личную заслугу. Передай Совету, что они все еще в долгу передо мной, и я потребую вернуть долг, когда мне понадобится.

Грегор поднял глаза. Затем вздохнул. Затем кивнул и вышел из комнаты.

Люсьен молчал, пока не почувствовал, что они не смогут услышать их разговор. Затем его взгляд прошелся по комнате. Не найдя того, что искал, он перевел взгляд на Эйвери.

— Эта комната прослушивается? — спросил он.

— Нет, — ответил Эйвери.

— Я кое-что хочу обсудить, и, с твоей стороны, было бы глупо врать, — спокойно заявил Люсьен.

— Как говорили тебе раньше, очень немногие знают о Пророчествах, Люсьен. В этом помещении есть контроль влажности воздуха и температуры, здесь хранятся только Пророчества. Доступ к ним строго ограничен. Безопасность находится на самом высоком уровне. Здесь нет камер или микрофонов. Охранникам не пристало даже мельком видеть пергаменты или слышать обсуждения их.

Люсьен кивнул один раз.

Затем скрестил руки на груди и тихо заявил:

— Ты — Старейшина.

Эйвери медленно закрыл глаза.

Да, он был Старейшиной.

Черт возьми.

— Ты знаешь наше происхождение? — спросил Люсьен, и Эйвери открыл глаза.

— Клянусь тебе, Люсьен, что для меня это тоже загадка, — ответил Эйвери.

— Есть ли другие старше тебя? — спросил Люсьен.

— Не могу сказать, — возразил Эйвери.

— Но есть и другие те Старейшины, — продолжал Люсьен.

— Не могу сказать, — повторил Эйвери.

— Сколько людей знают, что те Старейшины все еще существуют? — задал вопрос Люсьен.

— Один, — ответил Эйвери. — Ты.

Именно это он и искал. Еле уловимый признак доверия. И Эйвери, ответив на его вопрос, показал, что доверяет ему. Эту тайну было важнее охранять, чем даже Пророчества.

Люсьен воспользовался моментом.

Затем тихо напомнил ему:

— Моя будущая невеста и я многим рискуем ради мира на земле.

Эйвери внимательно изучал его.

Затем прошептал:

— Поэтому я дам тебе еще одну клятву. Найдутся те, кто сделает все, что в их силах, чтобы сохранить и защитить Священный Триумвират — три пары. Но прямо сейчас это все, что я могу тебе сказать.

— У меня будут дети, если Пророчества верны, то у меня будет четверо детей. По причинам, что смертная не может родить от вампира, мы с Лией не пользуемся презервативом. Если во время этой Благородной Войны мы с моей невестой погибнем, и наши дети останутся сиротами или, что еще хуже, умрут, мне нужно знать то, что знаешь ты, и принять меры, чтобы обезопасить свою семью.

— Это тебе придется выяснять вместе со мной, я не знаю и не могу тебе ответить, — тихо произнес Эйвери.

— Ты больше ничего не знаешь? — настаивал Люсьен.

Эйвери протянул руку к бумагам на столе.

— Я написал эти пергаменты. Я записал все, что знал, Люсьен, все, что мне приходило свыше. Если бы я знал больше, я бы с радостью написал бы и другое. Но я не знаю. Поэтому тебе придется все выяснять вместе со мной.

Люсьен выдержал его взгляд, он был пустым. И из его взгляда он понял, что Эйвери записал то, что нужно было знать, он действительно был тем Старейшиной, но роль его была такова.

Он попытался еще раз напомнить ему:

— Я прожил восемьсот двадцать два года в ожидании женщины, которая была бы предназначена мне судьбой.

— И мы очень рассчитываем на твое желание сохранить эту женщину, которая предначертана тебе судьбой, — ответил Эйвери.

— Если это правда, Эйвери, то тебе очень повезло, — прошептал Люсьен.

На это Эйвери улыбнулся.

Люсьен не улыбнулся в ответ. Он поднял руку в коротком жесте прощания и вышел из комнаты, чтобы направиться к своей паре.

— Серьезно, это же потрясающе! — воскликнула Лия.

Она сидела на нем верхом. Люсьен лежал на спине в их кровати в гостиничном номере в Сперанце, Лия оседлала его бедра. На ней была черная шелковая ночная рубашка, украшенная по краям кремовым кружевом. Они только что занимались любовью, ее волосы беспорядочно рассыпались по плечам.

Перед тем как они занялись любовью, он подарил ей обручальное кольцо с черным бриллиантом изумрудной огранки. После этого он рассказал ей о Пророчествах.

Как это было заведено, ее реакция удивила его.

— Моя милая, мы говорим о войне, — тихо напомнил он ей.

Она наклонилась к нему, положив руки на грудь, ее лицо приблизилось к его лицу. Ее лицо все еще выглядело взволнованным.

— Да, и ты, я и остальные четверо собираемся надрать им задницу, — заявила она, затем снова села и закричала: — Я не могу дождаться, когда у меня откроются сверхчеловеческие способности!

Люсьен покачал головой, обнаружив, что не может сдержаться от улыбки.

Затем сел, его улыбка испарилась, он обнял ее.

— Любовь моя, — начал он предостерегающе, — на войне может случиться всякое.

Она обняла его за плечи и склонила голову набок.

Затем спросила:

— Дорогой, ты же Могущественный Вампир Люсьен?

Его губы дрогнули, но он не ответил.

— Ты, — прошептала она, ее объятия стали крепче. — Тебя невозможно остановить. И ты даешь мне свои способности. Так что нас будет не остановить. — Выражение ее лица стало серьезным, она прижалась ближе. — Прежде чем ты станешь меня учить, я скажу тебе, я поняла. Я никогда не была на войне, все знают, что войн лучше избегать. И мне неприятно напоминать тебе об этом, потому что ты расстраиваешься, но на нас с Эдвиной напали четверо вампиров. У меня не было никаких способностей, и я испугалась до смерти. Может мои способности будут совсем другие, не такие, как у тебя. Но, по крайней мере, у меня будет шанс побороться.

Она была права. Она напомнила ему о нападении и это его расстроило.

Значительно.

Люсьен не стал делиться этим, Лия еще не закончила.

— Я думала об этом долгое время, даже когда ты ранее мне сказал, что ты такой же, как я. Здесь действует магия. И эта магия, я чувствую глубиной души, привела меня к тебе. И если это тот вид магии, с которым мы имеем дело, то это хороший вид. И она на нашей стороне. И на нашей стороне любовь. И у остальных двух пар тоже будет любовь на их стороне. А когда у тебя есть такая любовь, как у нас, тебя нельзя победить, потому что ты не позволишь себя победить.

— С этим я не могу спорить, — пробормотал он и был вознагражден ее улыбкой.

Затем ее руки покинули его плечи, пальцы обхватили его шею, она наклонила свое лицо ближе.

— Ничто не отнимет тебя у меня, дорогой, — ее пальцы сжались, — ничто.

Люсьен пристально посмотрел в ее прекрасные глаза.

Затем его руки крепче обхватили ее, он перевернул ее на спину, его губы накрыли ее в обжигающем поцелуе.

Когда он поднял голову, она прерывисто вздохнула. Затем закончила шепотом:

— Я все понимаю, — ее конечности сжались вокруг него, губы улыбнулись, — потрясающие, сверхчеловеческие способности. Я... не могу... дождаться.

Люсьен ухмыльнулся ей, глядя сверху вниз. Затем опустил голову и поцелуем стер улыбку с ее лица.

Затем он неторопливо занялся с ней множеством кое-чем другим.

Кое-чем другим, что он тоже не мог дождаться, чтобы это осуществить.

Это было после Древней Церемонии Предъявления прав. После празднования. После того как Надя отказалась от брейк-данса на вечеринке. Потом они сели утром в самолет, чтобы отправиться в Италию на медовый месяц.

Ее кулаки в его волосах стали настойчивее.

Он почувствовал это и перестал кормиться, провел языком по ране и дал своей новоиспеченной невесте то, что она хотела.