Цвет греха. Алый
— Мне нужно в уборную, — вздыхает она.
Бокал теперь уже сама ему в руки пихает. Фактически швыряет в лицо. И да, разворачивается в сторону здания, к которому примыкает сад.
— Я провожу, — спешу за ней.
Точнее, собираюсь. За всем этим упускаю одну немаловажную деталь. Хорошо, её помнит Кай. Его ладони смыкаются на моей талии крепче, не позволяя сдвинуться с места. Асия уходит одна. А звучащая прежде в плавно тихом режиме музыка становится значительно громче, закономерно меняется.
Церемония начинается!
А мне надо спешить на своё место.
И срочно.
Ещё бы Кай меня отпустил!
Но он не отпускает. И если поначалу я не совсем понимаю, в чём причина такого его очередного проявления непреклонности и тотального контроля, ограничивающего мою самостоятельность, то, едва на дорожке — там, где должен появиться свадебный кортеж, на всеобщее обозрение появляется лишь Бравый — в одиночку, всё приобретает совсем иные краски.
Что это значит?!
А ещё…
— Айзека нет, — произносит хмуро Адем, который по какой-то причине тоже остаётся, не отправляется за своей подопечной.
Не мне говорит. Брату. И он, судя по всему, понимает куда больше меня, как и всех остальных. Хотя те, в отличие от нас троих, не остаются на месте. Сад наполняет всеобщая суматоха. Жених первым срывается с места. За ним — Теодор. Я быстро теряю их из виду. И никак не могу избавиться от стойкого ощущения, что что-то упускаю. Нечто — очень очевидное, лежащее на поверхности.
Например…
— Невеста пропала! — разносится вскоре по всей округе.
Вместе со звуком входящего сообщения на моём телефоне с неожиданными и маловнятными скупыми объяснениями о том, что свадьба отменяется, Нина передумала, а я — чтоб не смела переживать, всё будет хорошо, потом обсудим. От самой Нины. И моим всплывшим в закромах памяти смутным немного далёким воспоминанием от неё же: “Как вообще можно поладить с безмозглым шкафом, который вместо того, чтобы пояснить кто он и зачем ко мне подкатывает, перекидывает через плечо и банально утаскивает из толпы в неизвестном направлении?..”
Я слишком хорошо знаю манеру её изложения и привычки ставить смайлики, а также кавычки в определённых местах и случаях, чтоб сомневаться, что написала не она, а кто-то иной.
Я… опять в шоке!
Непроходящем, судя по всему.
Ну, что за вечер такой?..
Всё не по плану!
А ещё…
— Тебе придётся за ним пойти, — слышится угрюмое от Кая, адресованное Адему.
Тот морщится, как при сильной зубной боли. И тоже получает оповещение на свой телефон. Опять хмурится.
— Нет. Сам разгребётся. Не маленький, — наотрез отказывается, продолжая внимательно изучать экран.
Там — приложение системы навигации. И контрольная точка, которая, как я успеваю заметить, с завидной скоростью удаляется от нас всё дальше и дальше, судя по местоположению.
— Что-то случилось? — не выдерживаю уже я сама.
Асия ведь тоже куда-то запропастилась.
Не её ли местоположение он отслеживает сейчас?
— Пойду, всё-таки посмотрю, — предлагаю следом.
Слишком нервно и тревожно оставаться на месте, когда вокруг творится такой бардак. Я обязана срочно хоть что-нибудь сделать.
Опять же…
— Не стоит, — отрезает Адем. — Я сам.
Слышу, как Кай шумно и резко выдыхает, а я прижата к нему значительно крепче и теснее. Ему явно не нравится такое обращение даже со стороны своего старшего брата. Ко мне. И может быть, сейчас не самое время, да и вообще неуместно, но от одной только мысли об этом на моей душе становится значительно уютнее, теплее и по-родному спокойнее даже, хотя для кого-то то и могло бы быть мелочью. Но не для меня. А последующее от не очень-то ласкового собеседника предназначается уже не мне, конкретно самому Каю:
— Сказал же не стоит, — повторяет Адем, заметно смягчив свою тональность. — Девчонка немного упрямая. Сбежала. Я сам.
Кажется, выпить мне всё же стоит!
И не мне одной. А то, пока Адем нам всё рассказывает, не только этим занят. Прячет в кармане пиджака тот телефон, на который прежде приходит уведомление. Достаёт другой. Кому-то набирает, попутно разворачиваясь в сторону выхода из сада.
А ещё достаёт…
Наручники. Тёмные. Кажется, специального военного производства. Прочные. Добротные такие. Внушительные. Одарив те задумчивым взглядом, кивает каким-то уже своим мыслям, совершенно позабыв о нашем существовании.
И уходит.
Я же растерянно гляжу ему вслед:
— Мне кажется, или он знатно психанул? — протягиваю задумчиво, разворачиваясь к Каю.
На мужском лице расцветает улыбка.
— Есть такое, — подтверждает, продолжая улыбаться.
