Елена Прокофьева - Принц Крови
— Так за чем же дело стало? — улыбнулся Лоррен, обнимая его в ответ.
— Нет сил! Мне очень, очень плохо! Я перепуган до смерти! К тому же скоро рассвет и нет времени кого-то искать, чтобы прикончить!
— Действительно, скоро рассвет, — согласился шевалье, — Поэтому поторопитесь, чтобы успеть все рассказать мне. Если вы заставите меня ждать до следующего вечера, я вам этого никогда не прощу.
— Правда? И чем мне это грозит? — с преувеличенным беспокойством спросил принц.
— Да уж придумаю какую-нибудь гадость, не сомневайтесь… К примеру, сожру вашего Эффиа, мне давно этого хочется.
— Бедный маркиз! За что ты так не любишь его?
— За то, что он не оставляет попыток вернуть ваше расположение.
— Но это же глупо, Лоррен! — возмутился Филипп, — Уже черт знает сколько времени я не спал ни с кем, кроме тебя, из опасений, что кто-нибудь догадается, что я мертвец!
— Эффиа пытался отравить меня, — задумчиво проговорил шевалье.
— Правда? Почему же ты не рассказывал мне?
— А зачем? Все равно у него ничего не получится. И потом, мне интересно, что он будет предпринимать дальше.
— Как ты вообще узнал, что тебя пытаются отравить?
— Почувствовал странный запах в вине, когда подносил бокал к губам. А Эффиа в тот вечер вел себя странно, смотрел на меня с ужасом и потел больше обыкновенного. Я заворожил его и расспросил. Он все мне рассказал.
— Каков негодяй! — рассмеялся принц, — Видно, ему понравилась роль отравителя! Что ж, все же есть немало пользы в том, что большинство людей не подозревают о существовании вампиров. Открывшись им, мы станем очень уязвимы.
— Наша сила в том, что в нас не верят, — кивнул Лоррен, — Сколько бы претензий у меня ни было к Совету, они правы в том, что велят вампирам соблюдать закон Великой Тайны.
— Я рад, что ты тоже думаешь так, — тихо ответил Филипп, — Само существование вампиров сейчас под угрозой. И может статься, в этом и есть замысел Божий, тут мастер прав…
— Что он рассказал вам?
Филипп на мгновение прислушался, чтобы быть точно уверенным, что никто не сможет подслушать их разговор. Слух у вампира очень тонок, и принц мог с уверенностью определить, кто из обитателей дворца сейчас спит, а кто бодрствует, не говоря уж о том, чтобы знать, что ни один человек не пытается подкрасться к ним незамеченным.
— Он хочет убить короля и посадить меня на его место, — проговорил принц, наконец, — Он думает, что если вампир будет править Францией, это принесет всем какое-то невиданное благо, и очень скоро люди по всему миру захотят оказаться под нашей властью. Подозреваю, что все это только красивые слова и на самом деле наш мастер всего лишь хочет добиться власти. Но выглядел он убедительным. Так, как будто сам верит в то, что говорит.
Лоррен смотрел на Филиппа с таким изумлением, будто это он сам выдумал такой безумный план.
— Наш мастер спятил, — заявил он, — Люди никогда не потерпят над собой власти монстров, они будут сопротивляться до конца, пока не уничтожат нас всех. Впрочем, нам не придется этого дожидаться, нас очень быстро прикончат свои же.
Лоррен умолк, как будто еще одна мысль внезапно поразила его.
— О, черт! Он хочет убить короля?! — воскликнул он.
— Не надо так громко орать об этом! — прошипел принц.
— Прошу прощения. Что вы ответили ему?
— А что, по-твоему, я мог ответить?!
— И он поверил вам? Поверил, что вы согласитесь?
— Почему нет? Каждый принц мечтает стать королем, это всем известно.
— Только не вы.
— Почему не я?
— Вы сами рассказывали мне, как когда-то в детстве, когда Людовик был при смерти, вас почти уже начали приучать к мысли, что вы станете королем. И как сильно вы молились о том, чтобы брат ваш выжил.
— Но мастеру я об этом не говорил!
— Разве он не может всегда узнать, если кто-то из нас обманывает его?!
Филипп какое-то время молчал.
— Может быть, я не обманывал его…
— То есть?
— Я заставил себя думать, что готов поддержать его. Знаешь, мне так не хотелось, чтобы он понял, что я не то средство, которое приведет его к нужной цели, что я действительно готов был обещать ему полное содействие. Совершенно искренне.
— Мой бедный принц. Что же нам делать теперь?
— Не имею представления. Сначала я думал пойти к охотникам и посвятить их в безумный замысел принца города. Потом я подумал, что стоило бы поставить в известность Совет, уж ему-то точно под силу решить эту проблему. Но еще чуть позже я понял, что и то и другое означает наш смертный приговор. Даже если мастер не успеет убить нас сам, с нами расправятся его соратники. Они любят его и не простят нам предательства.
Лоррен некоторое время молчал, обдумывая что-то.
— Вы должны рассказать все королю, — сказал он, наконец.
— И что? — удивился Филипп, — Что он сможет сделать? Людовик всего лишь человек.
— Единственный из всех, к кому мы можем обратиться, он будет защищать не только себя, но и вас.
— Он, может быть, и хотел бы. Но как, по-твоему, он сможет меня защитить?
— Я не знаю, монсеньор. Мы должны что-то придумать. И мы придумаем. У нас ведь есть на это время, не так ли?
— Не уверен. Может быть, уже завтра мастер посмотрит мне в глаза и поймет, что я собираюсь предать его! Или он посмотрит в глаза тебе!
Филипп горестно взвыл, заламывая руки, и Лоррен почти насильно поднял его из кресла и потащил в сторону гардеробной.
— В любом случае, сейчас нам следует отправиться спать, — говорил он по пути, — Через несколько минут рассветет, мы с вами рухнем где-нибудь здесь бездыханными и всех переполошим… Впрочем, не успеем переполошить, — мы сгорим на солнце и, возможно, заодно подожжем дворец.
— Это решит все проблемы, — простонал Филипп.
— Проблемы начнутся в аду, куда ваш двор отправится в полном составе. Всех этих грешников негде будет разместить.
— И они опять будут путаться у меня под ногами и требовать денег и развлечений? Кошмар. Я не хочу умирать.
— И я не хочу. Там снова окажется Эффиа и будет строить козни.
— Ты можешь сожрать его, если хочешь.
— Спасибо, ваше высочество. Я подумаю над этим.
Солнце поднималось над горизонтом, и вампиры чувствовали его приближение, как чувствуют, должно быть, обитатели леса надвигающийся пожар. Огня еще не видно, не слышно треска горящих деревьев, но смерть уже разливается в воздухе, и всякая тварь знает, — идет что-то громадное, безжалостное и неодолимое, от чего следует бежать со всех ног и прятаться. Даже самые сильные вампиры умирают на рассвете, на какое-то время превращаясь в то, чем являются на самом деле — в бесчувственные трупы.
