Моя дикая страсть
— Пожалуйста, не травите душу, — закрываю глаза. Мне невыносимо это слышать.
— Не травить? А ты забыла, что тебя чуть не застрелили. То, что ты не пострадала при прыжке с обрыва и ребенка не потеряла, это просто чудо. Отделалась простудой. Три дня с температурой пролежала.
— Батур в этом не виноват. Он ни при чем, — яростно отстаиваю любимого. Мои нервы взвинчены до предела, слезы льются градом.
— А ты уверена? Ты думаешь, Рюзгар сам на такое пошел? Да он пешка. Без приказа Батура или Метина ничего не делает.
— Батур не мог хотеть моей смерти. Я не верю.
— Может, и так. Только, когда родишь, ты думаешь, он оставит тебе ребенка? Отберет малыша, и ты его не увидишь, — Лида заводится, повышает голос.
— Но я не могу прятаться бесконечно. Скоро отец узнает, что я пропала. Мне страшно подумать, как он будет волноваться, — вытираю опухшие от слез глаза.
Лида не слушает меня и все сильнее распаляется. Я понимаю, у нее есть причины не любить Батура, но ее слова еще сильнее вгоняют в тревожное состояние. Чтобы не слушать женщину, включаю телевизор и сразу попадаю на новостной канал. Не прислушиваюсь, пока ведущая не называет фамилию Юксель. Хватаю пульт и увеличиваю громкость.
— Большая трагедия в богатейшей семье Юксель. В результате дорожно- транспортного происшествия погиб Рюзгар Юксель. Семья тщательно скрывала произошедшее, и только сегодня информация просочилась к журналистам. У нашего телеканала оказались эксклюзивные кадры. Сейчас на экранах вы видите, как члены семьи садятся в автомобили, чтобы отправиться на похороны, — с экрана телевизора вещает журналистка.
Чашка с горячим чаем падает из рук, когда я мельком вижу на экране осунувшееся лицо мужа.
— Ну что же ты так неаккуратно. Не обожглась? — подбегает Лида с салфетками.
— Не знаю, не чувствую.
— Есть все-таки в жизни справедливость. Чего ты ревешь, неужели этого мерзавца жалко?
— Я должна быть там, — говорю решительно.
— Ты с ума сошла? Что тебе там делать? Подумай о ребенке.
— Я нужна Батуру. На нем лица не было. Я не верю, что он отдал приказ убить меня.
— Очнись, девочка, в любовь поверила? Не бывает у таких людей чувств.
— Я не буду больше прятаться. Я люблю его, и мое место рядом с ним. Мою жизнь и жизнь ребенка я доверяю в руки Батура. И будь что будет.
Лиду я не послушала и поехала на кладбище. Если Батур действительно отказался от меня, пусть скажет мне в лицо. Думать о том, что он был с Рюзгаром заодно и хотел моей смерти, не хочу.
Надев очки и капюшон, стою за деревом, наблюдаю за траурным процессом. Огромное количество людей сливается в единую черную массу. Кажется, что проводить Рюзгара в последний путь собирается весь город. Ищу глазами Батура, но бесполезно. Толпа людей скрывает его от меня. Становится не по себе. Я не питала теплых чувств к Рюзгару, а после покушения ненавидела, но смерти никогда ему не желала.
Через какое-то время люди начинают медленно покидать кладбище. Прячусь сильнее за дерево, когда замечаю Берну в черной шляпке. За ней идет Метин с побелевшим лицом, опираясь на руку охранника. Старик заметно сдал, смерть сына его подкосила. Люди не торопясь рассаживаются по машинам, постепенно дорожки пустеют. Мне удается увидеть Батура. Он медленно направляется вглубь кладбища. Идет ссутулившись, хотя раньше за ним такого не замечала. Иду за ним на приличном расстоянии, не привлекая внимания.
Он останавливается у большого красивого памятника в виде ангела с расправленными крыльями, садится на каменную скамейку перед могилой. Я стою за спиной, но не очень близко, и разглядеть имя на памятнике не удается.
