Редкая драгоценность - Полевка
Омега невозмутимо сел возле мужа и, вздохнув, начал считать. На счете семь Орхан сорвался с места и отбежал за угол. Там его долго и мучительно рвало. Фарид незаметным жестом отправил к мужу слугу с ведром воды, чтобы эмир мог прополоскать рот и попить. Когда Орхан подошел, пошатываясь от слабости, Фарид молча помог ему сесть и протянул тарелку с кашей.
- Ты две недели питался только молоком с медом, твой организм сейчас не готов к острому и мясному. Потерпи немного, все наладится, просто дай себе время, - Фарид погладил Орхана по колену, как ребёнка, который упрямится. - А теперь, пожалуйста, не торопясь ешь маленькой ложечкой, а я помолюсь, чтобы твой животик кашу принял, а не отправил ее следом за шурпой!
- Не хочу кашу! - капризно отодвинул тарелку эмир. - И не обращайся со мной, как с ребёнком!
- Я не буду с тобой спорить, - вздохнул Фарид. - Но, я тебя попрошу, - он сел, прижавшись вплотную к бедру мужа, и взял тарелку в руки. - Ради меня, ради моего спокойствия съешь хотя бы пару ложек!
Омега так жалобно смотрел, а его близость так волновала, что Орхан, как под гипнозом, взял тарелку из маленьких ручек и начал есть. Глаза Фарида довольно прищурились, искрясь смехом. А потом, он вдруг заметил, как остальные альфы смотрят на него - приоткрыв рты и не моргая.
- Вы, что, никогда омег не видели? - поразился Фарид и пощелкал пальцами. - А ну, быстро встрепенулись, вы уже видели меня раньше, могли бы уже и привыкнуть.
- Ты первый омега, который оказался на альфьей территории, - пояснил Орхан.
- А, привыкайте! - легко махнул рукой Фарид. - Я же в доме отца был не гаремным прелестником, а лисёнком! Я ходил, где хотел и делал все, что считал нужным. У меня два старших брата и два младших, которые жили в казарме, и если мне хотелось мяса на обед, то я отправлялся в столовую к братьям, где мне разрешали выловить из общей кастрюли те кусочки, которые были мне симпатичны. Так что я привык к тому, что у меня в казарме есть и братья, и дядьки, которые меня спрячут от воспитателей, если на занятия не хочется идти. И на лошадке дадут покататься! И вообще, в седло меня посадил отец, а вот премудростям разным учили дядьки! Сколько я на корде по двору кругов накручивал! Иной раз сил еле хватало до своей комнаты доползти. А когда Леденец появился, то дядьки стали учить выездке и меня, и Леденца. Вначале было тяжело, зато теперь можно покрасоваться!
Потом разговор плавно перешёл на обсуждение навыков Леденца. О пассажах, пируэтах и о том, что он умеет делать пиаффе - пассаж на одном месте. О траверсе - движении боком, и о прочих премудростях выездки. При этом Фарид не забывал поглядывать, как ест Орхан. Когда он съел последнюю ложку каши, омега встал и пригласил всех во двор, чтобы похвалиться своей любимицей. По дороге Фарид прихватил с подноса пару яблок и, подхватив мужа под руку, неторопливо повел его во двор. Орхан улыбнулся, он в какой-то момент почувствовал себя жеребцом, которого выгуливают на трензеле. Это ощущение усилилось, когда одно из яблок досталось ему, а второе - золотистой кобылке.
Леденца оседлали и вывели из денника, когда Орхан и Фарид пришли на внутренний двор, где тренировали альф, и в случае необходимости объезжали жеребцов. Фарид посадил мужа в тени дерева, а сам, подойдя к лошади, легко взлетел в седло, как птичка на ветку. Из-под подола абая показались ноги в шелковых штанишках и расшитых сапожках. Орхан замер, пораженный такой картинкой. Омега верхом на нежной и красивой кобылке! Они очень гармонично смотрелись вместе, а потом омега подобрал поводья, и лошадь начала танцевать под восторженные охи и ахи альф.
Со стороны казалось, что омега совсем не управляет своей красавицей, а просто сидит в седле, прислушиваясь к цокоту копыт. Но только опытный наездник понимал, сколько труда стоит за такой нарочитой легкостью! А кобылка под омегой танцевала и кокетничала, крутясь на месте и переступая своими грациозными ножками! И только два сверкающих глаза в прорези шейлы сияли, как звезды, выдавая какое удовольствие получает от всего этого сам хрупкий наездник.
Орхан смотрел на этого юного кентавра, и его сердце одновременно пело от счастья и разрывалось от боли. Это маленькое счастье было на самом деле его супругом, но имел ли он право оставить его при себе? Омега был очень юн. Совершенно невыносимо юн, прекрасен и также неопытен, а он, Орхан, был воскресшим Лазарем. Почему Аллах вернул его к жизни? И как надолго продлятся дни его? И можно ли рассчитывать, что у него хватит времени сделать его счастливым? Или однажды его юный супруг проснется с его хладным трупом в обнимку? Что тогда будет с ним? Сможет ли он жить дальше или уйдет следом за мужем в эдемские сады, как ушел из жизни оми самого Орхана, не пережив смерти мужа?
Наверное, его переживания и тревоги были видны на его лице, потому что Фарид вдруг спешился и, бросив поводья, кому-то из альф, подошел к Орхану и обнял его за плечи. Альфа сидел на широкой скамье, которая стояла в тени дерева с незапамятных времен. Омега так быстро подошел к мужу, что тот даже не успел среагировать, когда острые коленки замерли между его ног, а сильные руки, ухватив его за плечи, сильно прижали к своей груди. Альфа только и смог, обняв тонкие бедра, вздохнуть в его шею, пытаясь уловить его ускользающий запах. Омега лихорадочно зашептал:
- Не переживай ни о чём, я в тебя верю! Всё будет хорошо! Вот увидишь! Аллах не просто так свёл нас вместе!
Орхан заглянул в бездонные глаза, которые затопили своей синевой все вокруг. Он совсем потерялся в этой синеве, позабыв обо всём на свете. Где-то вдалеке заржала недовольная лошадь. Орхан очнулся и
