Точно по расписанию (СИ) - Волкова Дарья
— Спокойно ночи, Ксюш.
Это пи*дец. Другим словом эта ситуация не описывалась. Тим мирно сопел рядом, а у Ксюши сна ни в одном глазу. Да как в такой ситуации можно спать?! Если с ней, в ее жизни происходит что-то совершенно непонятное?! Ксюша затаила дыхание, прислушиваясь — ей вдруг в голову пришла мысль, что Тим притворяется. И на самом деле он не спит.
Спит! Его дыхание было мерным, спокойным. Да что происходит, а?!
Ксюша долго ворочалась без сна, в безуспешных попытках понять, что происходит. Потом поняла, что причина ее бессонницы, в том числе, и в пижаме — она может, и сексуальная, но спать в ней совершенно невозможно. Ксюша сняла с себя противное впивающееся кружево, встала, достала из шкафа нормальную пижаму. Тимофей даже не шевельнулся на то, как она голая ходит по спальне. Нет, это точно пи*дец какой-то!
Ксюша натянула удобную трикотажную пижаму, и это помогло — она смогла уснуть.
Глава 6
Пару недель Ксюша занималась тем, что наблюдала. Наблюдала за собственным мужем. Не следила, именно наблюдала! И пришла к совершенно ошеломительному выводу.
Тимофей ее и в самом деле избегает! Их жизнь была такой же, как всегда. Будто не было этой подсмотренной подставной переписки и его пьяных откровений. Все было так, как до. Но не было одного «но». Тим перестал ее касаться. Совсем.
Ксюша только теперь осознала, как много было этих прикосновений. Раньше. Поцелуи на прощание и при встрече. Поцелуи «доброе утро» и поцелуи «спокойной» ночи. Тим часто прикасался к ней на публике — касался спины, поддерживая, подавал руку при выходе из машины или когда она встала со стула в кафе. И кино с дивана они как правила смотрели в обнимку — точнее, Тимофей ее обнимал. А еще у них был секс.
Все это исчезло теперь. Нет, руку ей Тимофей по-прежнему подавал. Но и на этом все. Ксюша поставила эксперимент. Как-то утром она сама, зайдя на кухню, поцеловала Тимофея в щеку, хотя обычно он ее всегда целовал. А теперь вот она коснулась его свежевыбритой щеки губами.
— Доброе утро, Тим.
Если бы он отстранился или отшатнулся, она бы, наверное, взорвалась. Но Тимофей кивнул, ответно коснулся ее щеки коротким, почти мимолетным поцелуем.
— Добро утро, Ксюш.
И все. Это ничего не поменяло. Он не стал после этого ее целовать. И это было ненормально. С каждым днем это становилось все ненормальнее и ненормальнее.
В следующую субботу Ксюша надела атласную сорочку. Коротюсенькую, на тонких лямках, бежево-розовую. Эта штука была пошита исключительно для секса. Она говорила: «Задери и трахни ту, на которой я надета».
И ничего не произошло. Тим снова в пижаме, которую Ксюша уже практически ненавидела, снова «Я гашу свет?», снова «Спокойной ночи, Ксюша».
Впервые за всю их совместную семейную жизнь с Тимом Ксюше захотелось заплакать от бессилия. Она лежала в темноте и тишине, слышала тихое дыхание Тимофея и вытирала слезы. Если их не вытирать, они затекают в уши, оказывается. Единственный плюс — переодеваться не пришлось. Трахательная сорочка оказалась вполне пригодной для сна. Хотя вряд ли она для этого создавалась.
Несколько дней Ксюша пребывала в отчаянии. Она оказалась в ситуации, к которой была не готова. Что делать? Жить так дальше — нельзя, невозможно. Они живут с Тимом, как будто чужие друг другу люди. Поговорить? Спросить? О чем? Спросить: «Почему у нас больше нет секса?». Нет, Ксюша не могла. Она никогда ни у кого не добивалась интимной близости. Это вообще ей казалось чушью, чем-то невозможным. Это ее всегда добивались, а она была гордой, она считала, что знает себе цену. И в итоге все досталось Тимофею, ее мужу.
Телефон пиликнул сообщением. Оно было от Тима.
Тимофей: Я сегодня вернусь поздно. Ложись спать, не жди меня.
Ксюша: Проблемы на работе?
Тимофей: Прое*ан дедлайн. Вернусь — постараюсь не шуметь.
Ксюша прошла на кухню, включила чайник. У нее есть свободный вечер. Вечер, в который можно подумать. Рядом с Тимофеем думать не получалось, на работе — тем более.
Ксюша задумчиво листала ленту в телефоне, потом переключилась в галерею с фотографиями. Пальцы двигались сами собой, пролистывая снимки. Отматывая время назад.
Вот их свадьба. Боже, какая она тут смешная. Это платье в стиле «Баба на чайник»… И прическа с тонной лака. А челка, челка! В чистом виде провинциальный шик. Сейчас бы она так ни за что не оделась. Но ведь свадьба бывает раз в жизни. Хотя у некоторых — не раз, но Ксюша была уверена, что это не про нее. Она хотела раз и навсегда. Наверное? Наверное…
Ксюша листнула несколько фото.
Как много их. Много. Очень много.
Поездки на море. Музеи. Выставки. Прогулки. Рестораны.
Ксюша все листала и листала. Какой же Тим… интересный внешне. Она теперь и не помнила, какой он был тогда, когда они учились вместе, и он был отчаянно влюблен в нее и неуклюже ухаживал. Зато теперь… Теперь ее муж — привлекательный успешный мужчина. Наверное, о таком муже мечтает каждая девушка, женщина. А она… А сама Ксюша о таком муже мечтала?
Она вообще ни о каком муже не мечтала, наверное. Правда, Ксюша воспитана в традициях, когда замужество — это «маст хэв». Мама, тетушки — все исповедовали религию «Не замужем — не женщина». Ксюша же считала, что эти убеждения прошли мимо нее. Что она выше этого мещанства. Что она девушка современных взглядов. Но… Но… Но…
Но когда Тим сказал тогда, протягивая ей красную бархатную коробочку: «Выходи за меня», у нее что-то екнуло внутри. Так неожиданно, так сильно и горячо. Как будто внутри что-то лопнуло — вот именно с этим горячим содержимым. И ее всю затопило этим.
Ой, ну что еще ждать от молоденькой двадцатилетней девочки? Ксюша потом не раз иронизировала над собой — в силу характера — что ранние студенческие браки не являются обдуманным решением. И что-то в таком же духе. Но правда была в том, что их брак с Тимофеем оказался удачным. Ей было с ним хорошо. Комфортно. Уютно.
А ему с ней, получается — нет. Ксюша поерзала, пытаясь устроиться удобнее. Но не получалось. Как ни крутись — удобнее не станет. И пришлось делать неудобное. Вернуться воспоминаниями в тот вечер, когда ее уютный, комфортный мирок рухнул. Вспомнить, как Тим лежал на диване, уткнувшись носом в спинку. Вспомнить его пьяные откровения.
А такие ли уж они были пьяные?
Точнее, они были пьяные, это однозначно. Но это не делало их менее… значимыми. Ведь говорят же — что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Тим довольно замкнутый, и редко делится с ней переживаниями. Вот новостями, идеями по работе — да. Но о чувствах они не говорили никогда. Или очень давно.
Хотя, может, это она давала понять, что ей неинтересны его откровения?
О боже, на хрен ей сдалась эта рефлексия?! Но никуда от нее деться не получалось. И Ксюша снова и снова вспоминала слова Тимофея в тот вечер.
А я тебя люблю. Сильно люблю.
А больше всего я хочу, чтобы ты меня любила. Такая вот малость. Чтобы ты меня любила. Всего-то навсего. Но, видимо, нет.
В любви Тимофея Ксюша не сомневалась никогда, даже до этих его слов. Она принимала его любовь как нечто само собой разумеющееся. Но вот теперь она была вынуждена задать себе вопрос: «А что она сама чувствует по отношению к Тимофею? Любит ли?».
И этот вопрос поставил ее в тупик. Странно это как-то. Очень. Тимофей уверенно, без тени сомнений знал, что любит ее. А Ксюша?
Наверное.
Наверное?!
Это вообще не тот ответ, который сейчас нужен!
Она попыталась представить себе жизнь без Тимофея. Ну вот, например, если бы эта Вероничка была не подставной, а настоящей? Ксюшу снова затошнило, едва она вспомнила их переписку. Нет, Тим не мог вот это все…
Но давай просто представим — вы по какой-то причине больше не вместе. Ты одна. Без Тимофея.
Утром встаешь — в постели ты одна. Идешь в ванную, потом готовишь сама себе завтрак. Едешь на работу — сама, никто тебе не везет в офис на машине. Вечером точно так же к себе домой. Сама готовишь себе ужин. Что дальше? Смотришь сериал, ложишься спать. Одна.
