МотоКлуб «Ковбои» (ЛП) - Шмидт Эстер Э.

— Что хочешь на ужин? — спрашивает Харлин.

Она сидит на тюках сена и выглядит вполне съедобной.

— Тебя, — хрипло отвечаю я и подхожу к ней.

Она округляет глаза, и когда я оказываюсь перед ней, она останавливает меня, положив руки мне на бёдра.

— Я всегда мечтала отсосать у своего ковбоя-байкера. Кажется, моя мечта вот-вот воплотится. — Она нежно гладит мой член через джинсы и осторожно расстёгивает ремень, прежде чем опустить молнию. Мои штаны остаются на месте, и она скользит по ним взглядом, пока обводит языком головку моего члена. Я шиплю сквозь зубы, когда она легко берёт меня в рот до самого основания.

— Чёрт возьми, женщина. Так приятно, — стону я и наматываю её толстую косу на кулак, чтобы направлять её голову и трахать рот так, как мы оба хотим.

Я наклоняюсь и просовываю свободную руку ей под футболку и бюстгальтер, легко находя сосок. Она начинает сосать сильнее, наслаждаясь вниманием, которое получает её тело. Туда-сюда — вперёд и назад — идеальная игра и составляющие прочных отношений. Это всё мы. Мои яйца начинают напрягаться, сигнализируя о том, что оргазм не за горами, но я отказываюсь сдаваться. Отступив, я заставляю Харлин отпустить мой член. Её губы припухли, а в глазах читается растерянность. Она чертовски великолепна, и я каждый день благодарю судьбу за то, что эта женщина есть в моей жизни.

— Повернись, обопрись о сено и задери прекрасную задницу, — рычу я, и она быстро подчиняется. Наклонившись, я расстёгиваю молнию на её брюках и спускаю их до колен, так что её ноги остаются стеснёнными, а лоно сжимается сильнее, чем обычно. Я направляю член в ножны и легко вхожу в неё. — Проклятье, ты вся моя и я всегда буду возвращать к тебе. — Я издаю стон, когда начинаю глубоко входить в неё. Я напрягаюсь изо всех сил, чтобы насладиться тем, как она стискивает мой член. Жадно вбирая меня обратно каждый раз, когда я почти полностью выхожу. Мне не нужно стимулировать её клитор; мой член — всё, что ей нужно, чтобы испытать оргазм. Она сжимается и смачивает мой член соками, пока моё имя слетает с её губ.

Более совершенного, чем это, в моей жизни не существует. Даже несмотря на то, что я на грани оргазма, мне нужно попробовать её на вкус. Выйдя из неё, я опускаюсь на колени и зарываюсь лицом в самое сладкое естество. Когда я слизываю её соки, она трётся о моё лицо, мой член становится твёрже, чем прежде. Я вот-вот кончу на пол конюшни, а с этим я не смогу жить. Мне нужно снова и снова клеймить её своим семенем. Самым плотским образом. Эта женщина моя, телом и душой. Ощущение того, как мой член взрывается глубоко внутри неё, наполняя горячими струями, — пока моё имя слетает с её губ, а её имя с моих, — вот в чём смысл жизни. И это божественно, когда я воплощаю это в реальность, и мы оба испытываем оргазм одновременно.

Я крепко обнимаю её за талию и поворачиваю нас так, чтобы сесть на тюк сена, держа свою женщину в объятиях. Нам обоим нужно прийти в себя и успокоить бешено колотящиеся сердца. Хотя я почти уверен, что при той страсти, которую мы испытываем друг к другу, наши сердца идеально подходят друг другу, чтобы справляться со всем, через что заставляем проходить наши тела.

— Нам нужно что-то сделать с Ропером и Кэссиди, — бормочет Харлин.

Я целую её в висок.

— Ропер в деле. Кэссиди блокирует все попытки.

— Да, — ворчит Харлин. — Она слишком упрямая для своего же блага.

— Ропер даёт ей время. Он терпеливый человек, но у него есть свои границы.

Она ёрзает у меня на коленях и бросает на меня серьёзный взгляд.

— Он не сможет отказаться от неё. Все отказались. Единственные, кого она подпустила близко, — это я и Хоакин. Но в целом отношения складываются по-другому. — Она опускает плечи и откидывается на меня. — Она считает себя недостойной любви. Что-то о ледяном сердце, которое не может растаять.

На моём лице появляется улыбка, и я уверен, что она слышит её в моём голосе, когда я говорю:

— Она ещё не видела настоящего Ропера

Харлин отстраняется, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Что ты имеешь в виду?

— Ропер клеймит скот и добивается своего, как бы трудно или невозможно это ни было. Не говоря уже о том, что он двукратный чемпион мира по борьбе с быками. Этот мужчина может дольше всех задерживать дыхание, когда дело доходит до борьбы. Ропер никогда не сдаётся. И когда дело касается Кэссиди… он принял решение и уже считает её своей. У неё нет выбора.

Лицо Харлин озаряется.

— Хорошо. Теперь о Хоакине…

— Чёрт, нет. На сегодня мы закончили с подбором пар. Пойдём в дом, примем горячую ванну, поедим и снова потрахаемся.

— Всё в таком порядке? — мурлычет она.

Я медленно качаю головой.

— Нет. Можем начать со второго раунда траха прямо здесь, прямо сейчас. Жизнь наизнанку, ухабистые дороги или такая же спокойная, как ветерок, дующий над пастбищем… всё идеально, пока мы вместе.

Её глаза наполняются любовью, и она отвечает:

— Всё идеально, пока мы вместе

И всё действительно так просто, как кажется: жить полной жизнью с человеком, который дополняет тебя, — это и есть настоящая жизнь.

Эпилог

Харлин

— Постой на месте хоть секунду, — ворчу я. — Если ударишь меня, я оторву тебе не только яйца.

— Женщина, ты итак отрываешь ему яйца, дай ему немного свободы, — говорит Дэкер, который держит быка за хвост, пока тот находится в загоне, и морщится, когда я зажимаю быка, стоящего передо мной.

Я бросаю на Дэкера сердитый взгляд, недовольная медленным процессом.

— Тебе нужно перестать болтать, или я возьмусь за тебя.

— Она говорит правду, — сообщает Деку дерзкий голосок. Я улыбаюсь про себя, когда слышу, как моя шестилетняя дочь добавляет: — Моя мама — потрясающий ветеринар, который может отрезать яйца любому. Она отрезала яйца моей свинье и разрешила мне посмотреть. Раз-два, и готово.

Магдалена подносит пальцы, которыми изображает ножницы, к лицу Дэкера. Я смеюсь, когда Уэстон заходит в сарай.

— Твоя женщина и дочь порочны, — ворчит Дэкер.

Уэстон одаривает его ослепительной улыбкой и раскрывает объятия, чтобы поймать Магдалену, которая бросается к нему. Когда мы узнали, что ждём девочку, оба согласились назвать её в честь его матери. Такое красивое имя и способ сохранить память о ней. Потеря, которую мы оба пережили, каким-то образом сблизила нас и позволила принимать решения и делать выбор в том направлении, в котором ведёт нас жизнь. Я не могу представить свою жизнь без него или нашей дочери. Ранчо, клиника, каждая часть нашей жизни наполнена суетой и смешивается друг с другом, но мы справляемся.

Всё дело в общих усилиях и желании добиться желаемого. Но моменты, когда ты можешь оглядеться и почувствовать, как вечернее солнце согревает твою спину, пока лошади свободно пасутся на пастбище, неописуемы. Как и чувство, расцветающее внутри меня, когда я смотрю на Уэстона и нашу дочь. Она держит его за щёки, чтобы он не двигался, и целует его в нос. Да. Возможно, моё тело переполняют гормоны беременности, и если бы я не была беременна, мои яичники точно взорвались бы, потому что этот мужчина — не только любовь всей моей жизни, но и любящий отец. Владелец ранчо. Ковбой. Байкер. Мой собственный ковбой-байкер. Чёрт, этот мужчина — всё, о чём я могла мечтать, и даже больше.

Наша дочь направляется к Дэкеру и начинает восторженно рассказывать о своём новом пони.

— Будешь так и дальше на меня смотреть, снова забеременеешь. Таблетки или нет, но когда я возьму тебя, прижав твою задницу к земле, твои ноги будут обхватывать мою талию, а мой член будет глубоко в тебе, и ничто не остановит мою сперму. — Я задыхаюсь от хриплого голоса, звучащего прямо у моего уха. Чёрт возьми, я явно размечтался. Постойте. Против этого ведь нет закона, верно?

— Я уже беременна. Но мы могли бы убедиться, — шепчу я в ответ.

— Ладно, Магдалена. Пойдём, посмотрим на пони, которого тебе купил папа. — Дэкер говорит тихо, потому что Уэстон не сводит с меня глаз. Мы слышим, как наша дочь снова начинает тараторить о пони, которого обожает и на котором любит кататься, а мы продолжаем смотреть друг на друга.