Архитектура для начинающих (СИ) - "White_Light_"
С темных небес в окно заглядывает любопытный молодой месяц.
Ольга ставит на плиту чайник, заодно зажигает свечу в аромалампе, гасит спичку и отправляет ее в пепельницу, полную угасших собратьев.
— Извини… работаю сутками, готовлю проект…
В этом небе, в отличие от московского и тем более от питерского, миллион звезд.
— Как там Вечный город?.. Шумит? — улыбается. — Итальянцы вообще шумный народ… Здесь?.. Хрустальное-хрустальное небо… Становлюсь романтиком?
По второй линии пытается пробиться Джамала. Оля равнодушно смотрит на мерцающие буквы и продолжает прежний диалог:
— Что значит, не важен?.. Вер, это мой проект, и я серьезно! — скука на лице перерастает в досаду. — Разумеется, он задержит меня здесь… Чего ты не понимаешь? Мне этим интересно заниматься! Это мое дело, Вера, я к нему, черт побери, всю жизнь свою шла! — нервничая, она начинает мерить шагами кухню, окончательно меняется, слушая монолог далекой Веры. Досада перетекает в раздражение и откровенную ярость. — Только попробуй хоть слово Семенову!.. Это будут последние. Поверь! Это мое личное с ним дело! Ты здесь ни при чем!
Сжимая и разжимая кулак на свободной руке, Ольга смотрит в окно, видит в собственном отражении лицо собеседницы и убивает ее леденящим душу взглядом.
—…будь довольна тем, что я вообще с тобой разговариваю…
—…никогда тебе не обещала!
—…сука!
—…мне только по чужим койкам скакать?
Не дослушав абонента, она в бешенстве кричит:
— Иди к черту тогда! — швыряет испуганный телефон в темень угла, открывает окно. — Сука! Сука! Сука! — разносится тревожной ночью в застывшем от холода районе.
— Не могу дозвониться, — отвечает Джамала, отнимает в очередной раз айфон от ушка и посылает Мишке бархатный взгляд. — Ты уверен, что она никуда не уехала?
Закинув руки за голову, он, абсолютно голый, лежит посредине широкой кровати, олицетворяя собой лень и вселенское спокойствие.
— Да куда она денется? Проект свой рисует… — голос сходит на нет, глаза закрываются сами по себе, еще немного – и он действительно захрапит глубоким сном.
— Мишань, может, давай я кофе сварю? С коньячком? — она ласково проводит ладонью по его животу. Ночник создает двойственность, освещая красивое тело метиски под полупрозрачным пеньюаром, но только сегодня, как ни старается Джамала, а победить лиричное настроение Золотарева у нее не получается.
— Я за рулем, — не открывая глаз, отзывается Миша. — Скажи, вот чего ей надо, а?
За секунду воздух в комнате меняется, словно становясь тяжелым и спертым от этих слов.
Джамала ненавидит разговоры о его жене. Каждый раз они начинаются именно так, не предвещают ничего хорошего, а заканчиваются и вовсе ужасно.
— Кому? Кампински? — играет дурочку с очень слабой надеждой на верное попадание.
— Да нет, — Миша досадливо опровергает неверную догадку. — Ритке моей. Вот ей, суке, что еще надо? Я уже перепробовал все…
Собрав распущенные по плечам черным морем волосы в хвост, Джамала бросает украдкой взгляд на захандрившего любовника.
— Мы уже обсуждали это, она просто не любит секс, а я люблю… тебя, — последнее слово звучит на два тона ниже, почти неслышно.
— Врешь ты все, — в тихо разгорающейся ярости Мишка открывает глаза. Она сидит перед ним, на краю собственной кровати в луче рассеянного света. Такое милое, невинное личико, нежные плечи, укрытые в призрачную защиту белого кружева, под ним бронзовеет идеальное тело… «Разорвать к черту эту импортную паутинку, до истерического «что ты делаешь?!», намотать волосы на кулак, прижать вон к тому высокому креслу… — чувствуя, как просыпается в нем интерес, Мишка усмехается своим мыслям. — Ей бы понравилось, наверное». — Его голос становится хриплым: — Вы все со мной играете. Врете! Сколько их до меня у тебя было?
Жуткая злоба просыпается в его глазах. Джамала облизывает пересохшие от испуга губы:
— Ты же знаешь, никого, только тот, за которого меня отчим выдал…. — сейчас он все-таки поймает ее волосы, будет тянуть вниз, пока ее лицо не окажется у него между ног.
— Я не вру тебе, это правда… — успеет выкрикнуть она, прежде чем он впихнет ей в рот свой главный аргумент силы и права. Превозмогая обиду, отвращение и тошноту, Джамала будет послушно делать все, что он захочет, где он захочет, как он захочет. При этом стараясь не разбирать его слов, ибо проще после отмыть тело от его присутствия, чем душу от селевого потока грязных и мерзких оскорблений.
Он ненавидит свою жену. Она не дает ему, презирает его, но оба продолжают жить вместе, потому что дочь, семья, родители, соседи, родственники, общий дом и еще миллион дурацких причин.
Удовлетворившись, Золотарев с омерзением оставит измученную Джамалу лежать в кровати. Она же давно знает — лучше молчать, не шевелиться в это время и самое главное — не открывать глаза, не смотреть на него. Он оденется второпях, уходя, харкнет последними ругательствами. С щелчком дверного замка наступит долгожданная тишь.
Лунная ночь над Городком сменится очередным утром. Оно поднимет большую часть городчан мелодиями будильников и отпустит меньшую c ночных смен домой.
Небо в наступающем дне будет таким же голубым, несмотря на чьи-то человеческие обстоятельства, снег — холодным, вода — мокрой.
Рита приготовит мужу завтрак, дочери какао, себе легкий перекус на работу и поведет Сонечку в детский сад.
Мишка проснется в отличной физической форме, отягощенный лишь привычным грузом вины по отношению к Рите, Соне, Джамале, отцу. Скомкает и сунет это чувство в карман до поры до времени. На столе его ждет вкусный завтрак, в гараже новенький «пежо», на работе намечаются очередные свершения. А Рита?.. Не пошла бы она к черту со своими закидонами!
Джамала понежится в шелке простыней, восстанет из них и, переступив через ворох перепачканного прошедшей ночью постельного белья, отправится в кухню варить кофе. По пути она непременно бросит внимательный взгляд на свое отражение в большом зеркале. Оценит стройность фигуры, точеность бедер, округлость грудей и гибкость рук. Для двадцати восьми она более, чем идеальна!
Ольга устало поднимется из-за компьютера, чтобы только выключить белый свет ламп, дотащиться до кровати со скомканным одеялом и завалиться спать, так и не вспомнив о валяющемся за кухонным столом телефоне.
Телефон погасит цветной экран с последним китайским предупреждением об иссякающем аккумуляторном заряде, пропоет отбой и разорвет на время сотовое соединение внешнего мира с абонентом, так и не прочитавшим покаянное смс от «Оперы№5» — «Прости меня, пожалуйста. Скоро увидимся. Я очень-очень тебя люблю».
«Городок» сродни «любви» – такое же вечное и абстрактное понятие с весьма относительным определением о своей сущности.
Что такое любовь?
Миллион определений и все субъективны.
Городок – универсальный социальный объект с собственным условным набором качеств/свойств. Где объективно – он еще не мегаполис и уже не деревня. И если в первом всем откровенно по фигу друг на друга, на странности, сексуальную ориентацию или религиозные пристрастия соседа – главное, чтобы этот условный сосед не портил «мой личный жизненный ландшафт»; а во втором о всей соседской личной жизни осведомленность лучше, чем о своей собственной. То Городок – промежуточный вариант. Где с одной стороны у тебя есть определенная свобода воли/выбора, а с другой куча «неравнодушных» знакомых, близких или соседей, которые непременно явно или косвенно сунут нос в твою кровать.
Городок условен. Меняются диалекты, местность, суть остается прежней, бессмертной в своей формуле «уездного города N». Где, к примеру, Ярославль и Барнаул, находясь в разных часовых поясах, прошиты единой иглой, каким-нибудь «московским проспектом». И пусть в одном любимая приставка городчан ко всему что угодно «хоть», а во втором «поди», единый смысл существования, непременно достичь неких «московских» высот, прокатившись по своей жизни, как по проспекту. Стать «не хуже», выполнить основную программу и непременно проследить за соседом, тонущем из года в год в том болоте. А любое инакомыслие непременно зарубить на корню “ибо нефиг быть счастливее окружающих”, нельзя отличаться/высовываться. На этих принципах держится весь мировой порядок.
