На поводу у сердца (СИ) - Майрон Тори

Пи*дануться, бля*ь!

Шикарно!

На такое дно меня ни то что ни одна женщина не опускала, а вообще ни одно дышащее в мире существо. Эта белобрысая стерва четырежды соврала мне! Четырежды, невинно хлопая глазками, заверила, что Рид ей просто брат. Четырежды искусно обвешала мои уши длиннющей лапшой, за которую она заплатит мне с лихвой.

Отец был прав, когда говорил: женщинам нельзя доверять, любить и посвящать им свои жизни. Их нужно только использовать. Я и сам это знал и без труда придерживался сего неопровержимого утверждения до тех пор, пока не столкнулся с этой долбанной ведьмой, что с помощью моей же силы зачаровала меня, превратив в одержимого ею хлюпика.

Но с этим покончено. Теперь уж точно. После того как я увидел собственными глазами страстную сцену её траха с Ридом, схожую с теми, что я видел каждую ночь в своих кошмарах, я больше не позволяю «очарованию» расщеплять мне мозги. Достаточно розового мыла. Это не про меня. В жопу доброту и заботу вслед за всеми моими благими мудацкими намерениями на её счет! Ничего не будет. Я все их уже уничтожил неудержимым гневом.

Лине со своим любимым недобратом еще нужно сказать мне спасибо за то, что не приказал Дэну пристрелить их в том же лесу, как диких животных, на каких они были сильно похожи.

Даже не спрашивайте, как мне удалось удержать себя от подобного решения. Не имею понятия. В этот раз не было ни моментального забвения из-за вспышки ревности, ни душевного испепеления, а очень жаль, ведь это бы мгновенно облегчило моё состояние. Погорел бы ночку, а наутро проснулся бы вновь бесчувственным роботом — и все дела. Но нет. Без «отражения» Лины не было никакого взрыва и пожара, поглощающего все до единого миллиметра кожи.

На сей раз ощущения были вполне человеческими, но от того не менее мучительные и в разы раздражительнее, потому что я вообще не мог понять, какого чёрта со мной происходит. То, что моё мужское самолюбие было впервые в жизни сильно задето — это ещё полбеды, а вот то, что некое острое и нестерпимо жгучее ощущение начало разрывать меня изнутри, то и дело задевая иллюзорными иглами некий жизненно важный орган, что в итоге будто бы лопнул в моей груди и растёкся по всему телу горькой, отравляющей болью, — это совсем трагедия. Ведь я не должен был ощутить ничего подобного. Мне плевать на эту дуру — так я думал. Так должно было быть. Но, видимо, этой мерзавке всё же удалось пустить в меня свои корни гораздо глубже, чем я предполагал вначале, отчего меня накрыло даже с расстояния.

Я остро прочувствовал каждый полутон этой прежде неведомой мне удушливой агонии, которую было не приглушить ни алкоголем, ни усердными попытками заснуть, ни неотступными мыслями о грядущем наказании дикарки. Она лишь возрастала с реактивной скоростью вместе со всепоглощающей злостью, когда помимо бурного секса Лины с Ридом я также просмотрел записи, где моя непокорная шлюха на вечеринке обтиралась своим телом обо всех, кого только можно было, включая торчка Эндрюза.

Он всё-таки мудак без мозгов и страха — ничего не скажешь, да и Лина, как выяснилось, не далеко от него отстаёт в этом плане. Она, конечно, молодец — решила за один день успеть сделать всё и сразу. Умница какая! Но ничего… Она получит соответствующее «вознаграждение», как за ложь и своё легкомысленное поведение, так и за непоявление у меня дома в указанный час и попытку сбежать к своему ненаглядному.

Безусловно, я ожидал этого после принятого решения вернуть её отчима домой, поэтому заранее пресёк возможность Лине связаться с Ридом, дав поручение нужному человеку дистанционно сделать переадресацию с номера её «братца» на мой, так что все её неоднократные звоночки и сообщение о скором приезде в Нью-Йорк до Остина просто не дошли.

Но это не была бы моя драная кошка, если бы она не решила меня в очередной раз удивить. Уж никак я не мог спрогнозировать, что сначала эта сумасшедшая чуть ли не лишит человека жизни, а сразу после будет схвачена шестерками Мэрроу.

После звонка Дэна, сообщившего мне о произошедшем, как всегда, все мои изначальные планы полетели в задницу. Он должен был приволочь Николину ко мне, чтобы я мог начать быстро приступить к поучительным мероприятиям, но вместо этого мне опять пришлось повременить со своими желаниями, приказав одному из своих людей поехать в больницу для организации лучшего лечения алкашу Филиппу, чтобы тот однозначно не окочурился, а Дэну — собрать отряд для спасения вечно попадающей в неприятности идиотки.

Безусловно, мы могли бы её вызволить из рук Мэрроу гораздо раньше, чем сделали это, однако, чтобы окончательно расправиться с этим алчным гадом, нужно было дождаться, когда он встретиться со всеми покупателями в одном месте и тогда уже разом их всех поймать с поличным.

Эта мразь собирался продать Лину какому-то ублюдку, о чём он будет долго и сильно жалеть, пребывая остаток жизни в тюрьме строгого режима со всеми своими соучастниками. Узнаю, что и Тони в этом замешан, не пощажу и его, даже несмотря на то, что мы давние друзья. Мой адвокат позаботится, чтобы вся эта криминальная шайка получила самое тяжкое наказание.

Я всегда догадывался, что рыльце Эрика замарано преступными делами, и, если честно, мне всегда было безразлично, в чём именно они заключаются, но в этот раз он осмелился перейти дорогу лично мне, посягнув на мою собственность, а я подобного не прощаю.

Только я вправе решать, как наказывать свою неверную шлюху. И только мне дозволено к ней прикасаться, мучить, издеваться и вообще определять всю её дальнейшую судьбу. Никому другому я этого сделать не позволю. Убью каждого, кто подойдёт к ней, и даже не подумаю пощадить смельчака, как сделал это с одним из извращенцев Эрика, в последний момент остановив себя от его избиения до смерти.

Ни Рид, ни кто-либо ещё к ней больше не приблизится. У них просто не будет возможности. Уж об этом я позабочусь. Хватит с Николины приключений. Мою потасканную и больше ни хрена не невинную вещицу и так за последние сутки только ленивый не потрогал, а грёбаный Остин так вообще с особым усердием постарался.

Пока Лина пребывала в отключке, я успел рассмотреть, как смачно разрисованы её бёдра и шея. И даже страшно представить, что за живопись скрывается под той полупрозрачной, чёрной тряпкой, в которую её упаковали для продажи. Мне лучше этого не знать, и потому, чтобы не задушить девчонку прямо во сне, я отключил всё освещение в спальне, кроме огненной видеоиллюстрации. Смешно, но огонь в самом деле всегда действует на меня успокаивающе — а это именно то, что мне крайне необходимо сейчас, ведь под воздействием «очарования» созерцание ярких оставленных другим мужчиной следов не просто стягивает горло стальным обручем, душащим лютой ревностью, но и вмиг превращает меня в точную копию озверевшего монстра, который свирепо рычит внутри меня и не находит себе места от гнева.

А это опасно. Для Лины. Я хоть и ненавижу её всем сердцем, но смерти или непоправимых травм ей не желаю. У меня на неё совсем другие планы, для которых потребуется вся имеющаяся во мне выдержка и способность контролировать свой гнев.

И, кстати, должен сказать: как бы странно это ни звучало, но именно этот неистовый гнев необъяснимым образом помогает мне погашать отражающую силу Лины практически до минимума, что позволяет мне быть с ней тем, кем я должен был быть всегда — Адамом Хартом — человеком, который не церемонится с бабами, не терпит их нытьё и истерики, не интересуется их желаниями и не поддаётся женским капризам, а только трахает их так, как ему того хочется. И наконец моя злость на дикарку достигла тех необходимых высот, что изрядно помогают мне не превращаться с ней рядом в сентиментального слабака, готового выполнить любую её просьбу и растаять от первого же её прикосновения.

Даже когда Лина прижалась ко мне с цепкими объятиями и начала жадно ощупывать, тереться, как голодная кошка, целовать и чуть ли не срывать с меня рубашку, я с завидной лёгкостью смог остаться равнодушным к её неосознанным действиям, спровоцированным моей увеличившейся силой. Всю жизнь с ней живу и всё равно до конца не понимаю, как она работает, но почему-то в моменты моего гнева «очарование» переходит в режим «максимум», что вновь играет мне только на руку.