На поводу у сердца (СИ) - Майрон Тори

Ни один мускул на его лице не дёргается, пока я завожусь лишь сильнее. Адам так и смотрит непрерывно на огонь, словно это самое увлекательное, что он видел в своей жизни.

— Ты меня вообще слышишь?! Какого чёрта происходит?! Почему ты злишься?! Зачем меня привезли сюда, если ты даже разговаривать со мной не собираешься?! Да и вообще зачем ты меня спас?! Насколько я понимаю, контракта никакого не будет! Так ведь?! Ты сам это решил! Ты сам его нарушил! Так почему я здесь?! Что случилось?! Ответь мне, Адам! Ответь же!

Но он молчит, как могила, и только своей злостью повышает градус в комнате до опасной отметки, вмиг давая мне понять, что мне пора сваливать.

— Ладно! Не хочешь говорить — не надо! Мне плевать! Я просто хочу уйти отсюда! Мне нечем дышать! — громогласно проговариваю я и, собравшись с духом, порываюсь пробежать мимо его статной фигуры к выходу из спальни. Однако мне и шагу не удаётся ступить, как Харт наконец соизволяет повернуть ко мне голову, одним лишь этим жестом заставляя замолкнуть и прирасти ногами к полу.

Ну… я хотя бы обратила его внимание на себя. Уже неплохо. Да только радости от этого достижения я ни капли не испытываю.

Он смотрит на меня огнестрельным взглядом, напитывая новой порцией сумасшедшей похоти и невербально транслируя плачевный исход моей очередной попытки побега. Даже в окутывающем меня зное я чувствую, как по спине крадётся ледяной холодок, а ещё страшнее становится, когда Адам приближается ко мне, сокращая расстояние до метра. Запредельно близко. Опасно. Уничтожающе для моего сознания и тела, которое каждым вздыбленным волоском сейчас ощущает не только мистические, сексуальные флюиды, но и жалящую огненным смерчем ярость, исходящую от мужчины.

Под его пристальным взором, стягивающим всю меня невидимыми оковами, я инстинктивно пячусь назад, плотно прижимаясь спиной к стене. Больше говорить не рискую. Боюсь, если я начну, то вместо слов получится лишь простонать или закричать от переполняющих меня ощущений.

Кажется, Адаму даже касаться меня не нужно — я и так скоро кончу от одной лишь его близости. Этот дьявол сейчас во всех смыслах адски горяч, красив до невозможности и чертовски притягателен. Аромат его с примесью пряного запаха виски пьянит до трепета и восторга, а чарующая сила без труда сжигает все мои защитные щиты, словно тонкие листки бумаги.

Я содрогаюсь, чувствуя, как он внезапно проводит большим пальцем по моей нижней губе. В этом движении нет нежности, трепета и ласки, только агрессия и некая небрежность, но я всё равно прикусываю язык, чтобы не выпустить его навстречу прикосновениям Адама, и цепенею, перестаю дышать, глаза закрываю в надежде найти спасение в лице Остина, чтобы прекратить ощущать себя рядом с Хартом крошечной песчинкой, жаждущей прилипнуть к нему и никогда не отлипать, на которую в любой момент может обрушиться огромное цунами.

— Открыла глаза, — короткий вибрирующий приказ чуть ли не сшибает меня с ног. Его пальцы жёстко сдавливают мне щёки, а вместе с ними и мой сумасшедший пульс. Нет никаких шансов попытаться противостоять ему, окунувшись в свой внутренний мир, как я это сделала в ангаре, или ухватиться за защитную маску. Её опять нигде нет.

Адам слишком силён.

Сопротивления бесполезно.

Мне остаётся лишь подчиниться.

Я открываю глаза и тут же вижу своё перепуганное лицо в его безжалостных чёрных агатах, что без всяких слов и объяснений красноречиво раскрывают мне всю правду — Адам спас меня… но лишь для того, чтобы теперь наказать собственноручно.

Глава 24

Адам

За всю мою жизнь ни одна женщина не смела убегать от меня, огрызаться, кричать или пререкаться.

Она же это делает с первой же минуты нашего знакомства.

Ни одна женщина не владела способностью, не изъявляла желания столь упорно сопротивляться моему притяжению.

Она же отчаянно борется, даже сейчас, когда не имеет ни единого шанса одержать победу.

Ни одна женщина не вызывала во мне жизненной необходимости овладеть ею, подчинить себе, приручить, усмирить. Ни одна не восхищала и не бесила меня так, как делает это она. И никто, кроме неё, не зарождал во мне искреннее рвение решить все её проблемы, лишь бы только дать ей повод мне улыбнуться.

Я в самом деле собирался полностью изменить жизнь Лины и сделать для неё гораздо больше, чем она могла бы себе представить, ведь после нашей последней встречи меня настолько придавило чувством вины за все обрушенные на неё трудности, что мне показалось — выполнить условия нашего контракта, поместив её маму в лучшую наркологическую клинику и отомстив отчиму за её многолетние страдания, будет недостаточно. Я хотел превратить её время работы на меня в сказку, чтобы она тысячу раз пожалела, что вообще так долго отказывалась и убегала от меня.

Помимо обычного пакета счастливиц в виде покупки VIP-абонементов во всякие женские СПА и развлекательные клубы, где дикарка могла бы отдыхать и расслабляться в свободное от работы время, я потратил целых полдня на то, чтобы связаться с одной из выдающихся танцовщиц и по совместительству преподавателем в танцевальной академии, в которую Лина планировала поступать, чтобы уговорить её на проведение индивидуальных занятий с ней на протяжении всего года. Сумма гонорара меня не волновала. Как и неоднократные фразы опытной танцовщицы о катастрофическом недостатке свободного времени. Для меня нет преград, если мне что-то надо, поэтому, потратив немало драгоценного времени, я, само собой, обо всём договорился, также заранее обеспечив Лине место в академии после окончания контракта.

Ни одна женщина не могла доставить мне удовольствие лишь потому, что я делаю ей приятно. Я как конечный мудак прямо-таки не мог сдержать улыбку от предвкушения поскорее обрадовать Лину этой важной для неё новостью, которая стала бы первой из сотни других, что я собирался сделать для дикарки, лишь бы по максимуму скрасить её повседневность в Нью-Йорке.

И даже очередной поход на боксёрский ринг, где я намеренно не атаковал противника, а только принимал на себя мощные удары, надеясь физической болью перекрыть всё поедающее меня сожаление и дурацкие порывы сделать Лине приятно, не смог стереть из памяти картину её изнуренного, бледного лица, что провоцировало во мне шквал зудящих эмоций и жгучее желание искупить перед ней свою вину.

Ни одна женщина не выбивала всю почву из-под моих ног, не ломала привычные жизненные устои, не заставляла чувствовать то, что в здравом уме я никогда бы не почувствовал, вынуждая терять привычную мне уравновешенность, черствость и хладнокровность.

А она всё это сделала со мной, при этом не пошевелив и пальцем.

Весь вчерашний день я отвлекал себя всеми возможными способами, лишь бы не думать о ней и не позвонить Дену, потребовав просветить меня о времяпровождении Лины. Да, вы не ослышались: я не убрал от неё слежку, хоть и заверил её в обратном, но сделал это исключительно в целях её же безопасности. И сегодняшние события наглядно доказали, что не зря.

Я правда не собирался смотреть, чем она занимается в последний день якобы своей свободы от меня, ведь поклялся не проявлять дурацкое любопытство, дабы доказать самому себе, что без эффекта моей силы для меня не имеет никакого значения, где она, с кем она и что она делает.

Я должен был продержаться всего лишь сутки без информации о ней. Должен был. Должен был, чтоб меня! Но не продержался, потому что когда заметил, что её местонахождение продолжительное время остаётся неизменным далеко за границами Рокфорда, любопытство взяло надо мной верх и я запросил у Дэна видео о том, чем же занимается моя прекрасная дикарка в темноте посреди леса. И, думаю, ни для кого уже не секрет, какой грандиозный сюрприз меня там ожидал.

И на этом моменте мы плавно переходим к главному подвигу, который прежде ни одной женщине не удавалось со мной совершить, а именно сделать из меня круглого идиота, каким я себя всецело ощутил, увидев, как эта насквозь лживая сука, широко раздвинув ноги и громко крича на весь лес, трахается на капоте машины ни с кем иным, как со своим «братишкой», с которым я же ей добродушно позволил проститься.