Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 2
— Только этого нам еще и не хватало…
В ее словах определенно был какой-то скрытый для меня смысл. Девочки при этом многозначительно переглянулись. Раздались сдавленные смешки, но выяснять, что Алла имела в виду, я не стала. Время покажет, о чем они хихикают, решила я. Так оно все и получилось…
5Вскоре после того памятного чаепития состоялся Международный молодежный форум «За мир во всем мире», куда съехались делегации со всего мира.
Сам форум проходил в Москве, а культурная программа была разбросана по городам «Золотого кольца», хотя такого названия тогда еще, пожалуй, не было.
Нашу группу, в которой были французы, кубинцы, болгары и венгры, неожиданно возглавил сам шеф.
Отправились мы пароходом по Волге. Был конец августа, погода стояла отличная, и путешествовать на пароходе было одно удовольствие. Посетив несколько живописнейших волжских городков, мы высадились в Костроме, в которой должны были провести два дня и две ночи, совершая автобусные экскурсии по окрестностям и встречаясь с костромской молодежью.
Мы остановились в лучшей костромской гостинице. Меня поселили в одном номере с Аллой Лосевой. Я была этому рада, потому что мы с ней явно симпатизировали друг другу.
В первый же вечер после нескольких митингов, на которых молодежь овациями сопровождала пламенные и яркие речи шефа о мире, после торжественного обеда с отцами города и посещения села Красного, знаменитого своими ювелирами, когда мы, смертельно уставшие, вернулись в свой номер и я замертво рухнула на свою кровать прямо в одежде, Алла сказала:
— Ты не очень-то разлеживайся. Через полчаса выезжаем. Нас ждет еще культурная программа…
— А что мы делали целый день? — удивилась я.
— Это была официальная программа… Ты купальник не забыла?
О купальнике она меня настойчиво предупреждала перед отъездом. Я взяла его, но пока он еще не пригодился.
— А мы что — ночью купаться будем?
— Будем и купаться… — неопределенно сказала Алла.
На трех черных «Волгах» мы долго куда-то ехали. Мы — это шеф, три местных комсомольских вождя, Алла, Лера — переводчица с венгерского, и я.
Мы с Аллой ехали в одной машине. Шеф сидел впереди.
— Куда мы едем? — шепотом спросила я.
— В охотничий домик, — так же шепотом ответила Алла. — Все будет хорошо, не переживай. Я там уже была…
Машины остановились. На берегу большого озера, окруженный стеной глухого высокого леса с остальных трех сторон, стоял двухэтажный, показавшийся мне огромным островерхий дом. Перед домом полыхал костер и пахло шашлыком. Сновали люди. Окна дома, задернутые сплошными оранжевыми занавесками, приветливо светились.
Шеф вышел первым, открыл нам дверцу и сказал, потирая руки:
— С прибытием, девочки.
У меня почему-то мороз пробежал по коже от его оживленного тона.
Но в дом нас не повели. Мы гуськом прошли к приземистой постройке с маленькими окошками, стоящей несколько в стороне на самом берегу. Прямо от постройки в озеро уходил деревянный помост. Я поняла, что это баня. Из ее высокой трубы вылетали тучи искр и отражались в черной воде.
На пороге бани нас встретила необъятных размеров тет ка в белоснежном халате. Рядом с ней я сама себе показалась девочкой. Ее разрумянившееся от банного жара лицо было приветливо и красиво. Толстенная русая коса была уложена вокруг головы и походила на золотую корону…
— Здорова, Никитична? — приветствовал ее шеф.
— Здорова, батюшка! — нараспев ответила Никитична, кланяясь в пояс. — Пожалуйте, гости дорогие. Парок сегодня знаменитый…
Никитична провела нас в женскую раздевалку. Показала нам высокую стопку свежих теплых простынок.
— Мы что — вместе будем париться? — поинтересовалась я.
— А тебя это смущает? — спросила Алла и изучающе посмотрела на меня.
— Нисколько! — ответила я. Меня действительно это не смущало. В то время я была в хорошей форме. Гимнастика и диета делали свое дело. На талии у меня ничего не висело, живот подтянулся, сколько это было возможно, а за все остальное я не беспокоилась…
— Мы будем в купальниках, — пояснила Алла.
— Почему?
— Шеф не любит раздеваться.
Парная была великолепна. Поддавали и кваском, и пивком, и настоем эвкалипта. Под потолком и на стенах висели для духа пучки полыни. Печка была так раскалена, что, когда поддавали, вода, попадая на камни, не шипела, а взрывалась…
Местные комсомольские вожди были все как один упитанные, с намечающимися брюшками. Наш шеф был весьма субтилен и безволос, как юноша. Незаметно покосившись на его мужские достоинства, выступающие еле заметным бугорком, я, кажется, догадалась, почему он предпочитает париться в плавках…
Прямо из парной мы веселой компанией побежали по деревянным мосткам в озеро и с визгом и гуканьем посыпались в гладкую черную воду, разбив на тысячи кусков лунную дорожку… Вода была прохладная от ключей, и это было очень приятно.
В комнате отдыха хлопотала Никитична, шумел самовар, пахло чаем и мятой, на деревянном столе стояли запотевшие стеклянные кувшины с золотистой медовухой и темным квасом, большие глиняные миски с яблоками и грушами.
Мы сидели за этим столом, закутавшись в промокающие простыни, как древнеримские аристократы в тоги.
— Медовушки, медовушки, гости дорогие, — пропела Никитична, наливая пенной медовухи в большие стеклянные кружки.
Я залпом выпила почти полкружки этого божественного, слегка газированного напитка. Алла предпочла квас. Расслабившиеся мужики начали травить безобидные анекдоты…
Потом мы пошли еще раз в парную, а когда вернулись в свою раздевалку, чтобы сбросить простыни, Алла сказала мне вполголоса:
— Медовухой не увлекайся…
— Она же как ситро, — сказала я.
— Кружечку-другую выпьешь — и с места не сойдешь, — усмехнулась Алла.
— А мне кажется, там вообще нет градусов.
— Смотри, я тебя предупредила.
И снова после парной мы плавали в черной, приятно обжигающей воде. И снова я пила медовуху. И ничего мне не делалось, только вдруг заметила за собой, что стала громче смеяться над анекдотами и байками. Ну и пусть, отмахнулась я сама от себя. Можно раз в жизни и повеселиться! Хорошо!
Потом вдруг шеф заговорил о своей бурной молодости, о том, как он занимался греко-римской или, как ее еще называют, классической борьбой. Потом всей гурьбой мы вошли в какую-то дверь, за которой оказался небольшой тренировочный зал, устланный гимнастическими матами. Там висели подвязанные к потолку кольца, выступала из стены на специальных кронштейнах перекладина, лежала в углу штанга, с одной стороны была «шведская стенка».
